Полоз говорит всем, что будет стажироваться на дальней базе. Но на следующий день перебирается в особняк, где работают с минералом.
Тренировки изматывают.
Весь день он носит на затылке стальную «лапу» с разъёмом для накопителей-кругляшей, которые постоянно меняются. Память Полоза наполняют картинки, взятые из чужого сознания, и слова незнакомого языка.
Картинки эти тускнеют и растворяются, когда «лапу» снимают вечером. Но они не исчезают бесследно — копятся где-то там, в придонных глубинах памяти, дожидаясь своего часа. Наставник объясняет — так нужно, чтобы новая личность, вызревающая подспудно, не накладывалась на старую, иначе возникнет несовместимость и отторжение. А никто ведь не хочет, чтобы Полоз свихнулся.
Всё это длится около месяца, но ему кажется, что прошёл как минимум год.
И вот наконец ему объявляют, что всё готово.
— Ты справился, — говорит наставник. — Мы отшлифовали твой дар, как было задумано. Пора его применить на практике.
— Вы так и не объяснили, в чём состоит задание.
— Ты его уже знаешь. Оно заложено в память. Когда время придёт, оно проступит в сознании, но это произойдёт постепенно. А истинная память вернётся после того, как задание будет выполнено.
— Как долго всё это будет продолжаться?
— Твоя командировка продлится около двух месяцев, по нашим расчётам. Затем мы снова встретимся. А пока — седлай ящера. Вылетаем.
Они пересекают полконтинента, делая лишь короткие остановки на отдых.
Позади остаются пригороды столицы, прибрежные плодородные земли с плантациями и рощами, затем полоса пустынь и массивы джунглей. Наставник с учеником летят над саванной, пока не достигают предгорий.
— Прибыли, — говорит наставник. — Отдых до завтра.
Они останавливаются на постоялом дворе. Серый Полоз спрашивает:
— И что же мы ищем в этой глуши?
— Отсюда начинается след, который ты должен взять.
Наутро погода портится, надвигаются тучи. Наставник с учеником пролетают ещё несколько миль, садятся в безлюдном месте, где мелкий отрог хребта вдаётся в саванну.
Из седельной сумки наставник вытаскивает трёхпалую «лапу». Она выглядит иначе, чем та, с которой Полоз тренировался все эти дни. Сейчас она имеет лишь тонкий стальной каркас, а всё остальное изготовлено из синего минерала. Просматривается искусная гравировка — цепочки рун.
— Итак, ты забудешь себя на время, — объясняет наставник, — зато возьмёшь нужный след. Они приведёт тебя в чужие края, где не был никто из нас.
Наставник надевает «лапу» ученику на затылок:
— Теперь лети. Не оглядывайся.
Начинается дождь. Ученик садится на ящера, и тот расправляет крылья, обвитый трепещущими тенями. Сверкает молния.
Ящер грузно взлетает, делает круг. Наезднику чудятся серебристые нити, которые тянутся параллельно земле сквозь мокрую пелену.
Наездник уже забыл, кем был до сих пор, и ещё не вспомнил, кем должен стать. Он видит лишь след, уходящий за горизонт.
Взвихряется пространство.
Курс взят.
Владимир ПрягинЯмской приказ. Том 3. Ключ
Глава 1
— Со шпионом всё сложно, — констатировал я. — Он действует как лунатик. Не помнит, кто он такой и что ему поручили, но выполняет. Ну, во всяком случае, так было поначалу. А «птеродактиль» сдох, как только дотащил его до оси, потому что магия слишком мощная. Как-то так.
Начальник московской базы мрачно кивнул и выключил запись. Пользовался он обычным цифровым диктофоном — флюидные артефакты, не завязанные на ямщицкую технику, в нашем мире сбоили.
В его кабинет мы пришли сразу после завтрака, чтобы рассказать о ночных видениях. Картинки нам с Хильдой запомнились одинаковые, поэтому я рассказывал, а она только дополняла. Провозились недолго.
— Эх, — мечтательно сказал шеф, — перевести бы вас на другую ось. Ну, или хотя бы в американское отделение, оно сейчас открывается. Чтобы вы меня больше не подстерегали с утра пораньше со своими докладами.
— Не, шеф, не вариант, — сказал я. — Меня-то вы быстро выперли бы, конечно, но вот мою напарницу — не получится. Она слишком красивая, у вас рука не поднимется. А дуэт разбивать нельзя.
Хильда покосилась на меня с лёгкой укоризной, но этим и ограничилась. Даже не изобразила фейспалм. За два предыдущих рейса в моей компании она прокачала выдержку до рекордных значений.
— Да, аргумент, — согласился со мной начальник. — Ну, значит, работай дальше, скажи спасибо прекрасной леди. А ваш отчёт передам на хаб.
— Какие у нас инструкции на сегодня? — спросила Хильда.
— Инструкции те же самые. Отправляетесь в рейс, развозите грузы. Главное — без промежуточных остановок в «змеином» мире. Это не только вас касается, но и остальных экипажей.
— Ну, мы тогда полетели? — спросил я.
— Давно пора. Не забудьте путевой лист.
Мы зашли в канцелярию, получили бумагу. Адресов было снова много, диспетчеры работали круглосуточно.
— Хорошо, что с рейса не сняли, — сказала Хильда. — А то я опасалась, что нас опять вызовут на хаб и начнут расспрашивать.
— Смысла нет, — пожал я плечами. — В практическом плане наша информация ничего не меняет — шпиона ищут со вчерашнего дня, готовят проверку в кампусе. Если у змеёныша фальшивая память, то проверяльщики её засекли бы и без наших подсказок. Не лаптем щи хлебают.
— Надо, кстати, спросить, как дела у Вилмы.
Достав мобильник, Хильда набрала номер, но её подруга не отзывалась. Механический голос оповестил, что абонент пребывает вне зоны доступа.
— Видимо, ещё не вернулась с хаба, — предположила Хильда. — Надеюсь, с Джино всё хорошо под её присмотром. Вообще, честно говоря, я не понимаю, чего змееглазые хотели добиться. Зачем вся эта мерзость с отравленными камнями, все эти манипуляции с памятью? Что можно вынюхивать в ямской школе?
— Сам удивляюсь.
Машина уже ждала нас — отремонтированная, без вмятин и с заменённым стеклом на левой передней дверце, по которой три дня назад лупили дубинкой. Мы заняли места и переглянулись.
— Знаешь, — сказала Хильда, — хоть мы и не собираемся к «змеям», мне почему-то кажется, что нормального спокойного рейса у нас опять не получится. Мы с тобой раз за разом попадаем в самую гущу. Даже загадывать не берусь, куда теперь занесёт.
— Волнуешься?
— Ага, как всегда.
— Спокуха. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Я взялся за штурвал, аэрокар поднялся над крышами. Утренняя Москва предстала во всей красе, деловито-шумная. Мы не прятались — контакты с другими осевыми мирами были уже секретом Полишинеля, подробности гуляли в сети. Всё ждали официального объявления в прессе.
Мы залетели к нашим постоянным клиентам в исследовательский центр. Старый учёный, курировавший контакты с восточной осью, снова не поленился лично нас встретить, чтобы сдать груз и сделать комплимент Хильде.
Забрав посылку, мы вылетели за МКАД и перешли на сверхзвук. Держась подальше от регулярных авиатрасс, чтобы не мешать, метнулись в Предуралье, затем на Балтику и в верховья Дуная. Сверились с путевым листом — всё готово, можно лететь на другую ось.
Мне невольно вспомнилось, как коряво начинался наш прошлый рейс, но я промолчал. Впрочем, Хильда и без меня думала о том же, судя по её виду. Она помедлила, прежде чем взяться за радар, но вслушалась в пространство и с облегчением выдохнула:
— Никакого тумана, пеленг беру свободно. Без промежуточных остановок.
Точка прибытия уверенно замерцала на юге, я сдвинул рычаг вперёд, и пейзаж размазался. Хильда сказала, глядя на «акварель»:
— Пытаюсь как-то упорядочить в голове те новые картинки, что мы увидели. И каждый раз прибирает жуть — змееглазые так легко причиняют боль другим людям, вторгаются в чужой разум… А этот Полоз воспринимал всё совершенно спокойно, как будто так и должно быть…
— И когда копались в его мозгах, он тоже не возражал, хотя его сразу предупредили, что будет больно. Он прямо-таки уверен, что его задание — очень важное, поэтому терпел месяц, пока ему закачивали легенду. Ну, в смысле, личность-фальшивку.
— Дикость… Но с хронологией стало чуть-чуть яснее. Сначала обтесали скалу на острове и проткнули тень, а уже потом — организовали школу в столице, куда записали Полоза с остальными…
— При этом, — напомнил я, — затея со школой — прямое следствие экспериментов на острове, хоть и незапланированное. То есть они замутили всё это со скалой за каким-то хреном, получили нужные результаты, а заодно случайно наковыряли что-то ещё, почесали репу и решили заслать шпиона на хаб. Ну, по крайней мере, наставник Полоза так описывал.
— И теперь, — заметила Хильда хмуро, — мы возвращаемся к тому же вопросу — почему их интересует наш кампус? И что им надо от нас с тобой? Они ведь не просто так нарисовали картинку у меня на двери…
— Да, с этим — голяк по-прежнему, непонятно. Но обрати внимание — хмырь, который готовил Полоза, давал пояснения не с бухты-барахты, а в ответ на вопрос, как змееглазые маги задавили тамошних технарей. Всё это взаимосвязано, контекст общий.
— Согласна. И если всё началось с того острого утёса, то надо узнать, для чего он нужен. Тогда поймём и всё остальное. Правильно?
— Моя няша — самая умная из всех няш.
— Вот-вот. И прошу об этом не забывать.
Мы выскочили из «акварели» над побережьем, недалеко от морского порта, как и обычно. Поговорили с диспетчером и отправились по тем адресам, что значились у нас в списке. Все они в этот раз находились в относительной близости от столицы, поэтому мы управились быстро.
Зашли в скромный ресторанчик с видом на океан, взяли морепродукты — кольца кальмара, если я верно понял, обвалянные в муке и обжаренные в оливковом масле. Вроде неплохо, но я решил, что в следующий раз не буду выпендриваться и закажу что-нибудь мясное. Стейк, например, и чтобы размером с лапоть.
Пока мы ели, Хильда периодически к чему-то прислушивалась, а вид у неё при этом был озабоченный. Я спросил: