— Получается, на самом деле, она подросток, хотя ей уже давно за двадцать?
— Верно. Как и все подростки, она подвержена резким перепадам настроения, а любые намёки на насилие воспринимает с гипертрофированной агрессией. Удивительно, что она до сих пор никого не убила, но я уже лечил пятерых пострадавших от её ответной реакции. Вот потому я и спрашиваю: где и у кого ты приобрёл такую необычную рабыню? Надо пресечь появление новых таких грубых нарушений в подготовке рабынь-ублажательниц.
Пять пострадавших? А я знаю только про один случай, про остальные мне никто не рассказывал, ни она, ни другие. Нужно будет ей приказать рассказывать обо всех таких случаях. Нет, я ожидал, что с первого раза до этих горячих парней не дойдёт, но не с пятого же!
Что ответить лекарю, я не знал. То, что это я оборвал две нитки к её голове, отвечающие, судя по всему, за запрет на убийство и за закольцовку её памяти, я сознаваться не собирался. Да и рассказывать, как она стала моей рабыней, тоже не хотел, тем более, там ещё не всё понятно мне самому. А вот то, что она калечит других, надо бы пресечь.
Только вот как? Все охранники, не только люди Ахмеда, воспринимают её как доступную женщину, которой можно попользоваться, «пока хозяин не видит». Моей отрицательной реакции они не боятся, меня вообще тут никто не воспринимает серьёзно, вот в чём настоящая проблема. Сомневаюсь, что той же Лите постоянно приходится отбиваться от загребущих рук местных джигитов. Все прекрасно понимают: если что — авантюристы просто прибьют посягнувших на человека их отряда, и будут в своём праве. А я вот никто и звать меня никак. Подумаешь, баронет! Аристократ в их понимании — лицо с большими деньгами и окружённое вооружённой свитой, а не непонятный пацанчик со шпагой. Не убивать же их, в самом деле, как всегда советует граф.
— А браслеты разве не меняют её внешне? — Решил я увести разговор в сторону. Кажется, в самом начале Сенила говорила, что они нужны для изменения внешности, а тут вдруг гормоны.
— Что ты. — Засмеялся лекарь. — Сениле никто не менял её тело и внешность, она такая от рождения. — Тут он меня удивил. А я-то думал, что такой красивой и ловкой её действительно сделали, как она и сама утверждала. — Браслеты только активируют центры её нервной системы, чтобы она периодически испытывала сексуальный голод, который могла утолить только с хозяином или с тем, на кого он укажет. Это как раз стандартная настройка для всех ублажательниц, ничего необычного. Ну, ещё защита от посягательства на них наложена, но такое тоже иногда делают.
— А снять эти браслеты можно? Или хотя бы отключить эту подпитку, не отключая защиту. — Вот тут уже его удивил я, судя по вскинутым бровям. Он задумчиво посмотрел на меня, но предпочёл ответить вопросом.
— А зачем их снимать или отключать? Разве тебе не нравится, что тебя постоянно хочет в свою постель женщина? Если убрать гормональный активатор, наступит откат, она потом долго ничего и никого не захочет, удовлетворение твоих сексуальных потребностей будет для неё сродни пытки. Зачем мучить девочку? А так приятно и тебе и ей, весь лагерь сегодня ночью это слышал. — И он хитро усмехнулся.
— А разве такое постоянное стимулирование не вредно? — Я тоже могу отвечать вопросами, уводя разговор в сторону.
— Может и вредно, может, нет. — Достаточно равнодушно отнёсся он к этому вопросу. — Ублажательницы в любом случае долго не живут, быстро теряя приятную внешность, а внешнее омоложение стоит больших денег, ни одна рабыня не окупит таких вложений. После потери привлекательности их обычно продают в соседнюю страну, где во время работы в поле они быстро умирают. Поверь, она тебе надоест ещё раньше. Продашь и забудешь. Или твоя будущая жена продаст, как обычно бывает.
Такое равнодушие напомнило мне, что лекарь — человек этого мира, да ещё и, скорее всего, благородный. Для него Сенила — «интересный предмет, который кто-то сделал с нарушениями», а не человек, как я имел глупость подумать. Нет, рассказывать ему хоть что-то нельзя.
— Понятно, значит, их вполне можно безопасно снять, когда у меня появится другая женщина?
— Ты собрался купить ещё одну рабыню? — Это он что, решил меня оскорбить, намекая, что просто женщины у меня появиться не может, со мной можно только за плату, а не по любви? — Я никогда не слышал, что где-то продаются такие молодые ублажательницы, да и их цена должна быть высокой. Кстати, а за сколько ты приобрёл эту? — А теперь что, намёк, что я нищеброд? Разговор совсем перестал мне нравиться.
— Если у Вас нет больше ко мне вопросов, то я пойду. — Довольно грубо оборвал я этот допрос. — Скоро отправляемся, а я даже тренировку не провёл, только размялся.
— Вопросов к тебе у меня больше нет, есть совет. — Кажется, меня восприняли, как упрямого подростка. Ну и ладно, это мне даже выгодно.
— Совет я выслушаю. — Решил поддержать свой имидж ребёнка в его глазах.
— Сегодня в полдень мы прибудем в город Эр-Шумт. Там должен быть маг воздуха уровня магистра, если память мне не изменяет. Своди Сенилу к нему, заплати за то, чтобы она изучила имперский язык. А то, многих конфликтов можно было бы избежать, если бы она понимала кого-то кроме тебя или меня, остальные не знают нермильский. У тебя же найдётся пара десятков золотых монет?
— Спасибо за совет. — После сегодняшнего сна, я и сам задумался об этом, до этого я не знал, что знание языка можно просто купить, а не изучить его с рождения, или получить в звезде некроманта. — А умение читать так приобрести можно? — Мне бы самому не помешало изучить те закорючки на нермильском, а то у меня полсумки книг, а я их прочитать не могу.
— Обычно, если ты умеешь читать на одном языке, полученное знание другого даёт и способность чтения, но это уже у самого мага выясняй.
— Спасибо. — Коротко поклонился и выскочил из кибитки.
Что-то я устал от общения с этим человеком больше, чем, если бы шпагой махал, да учился правильно на ногах двигаться.
— Что будешь делать со своей рабыней? — Очнулся граф. — Тебе не кажется, что действительно лучше продать такую опасную игрушку?
— А ты чего молчал весь разговор? Я-то всё думал, чего мне не хватает? Твоих комментариев!
— У меня стойкое ощущение, что этот лекарь на самом деле маг. Ты же видишь магические каналы, было у него что-нибудь магическое?
— Да, на сундуке лежали сумки, так вот в каждой было что-то магическое. — Кивнул я, вспомнив, что это отметил совершенно автоматически. — Но это ни о чём не говорит, я видел, как в лавке другого алхимика были магические зелья, а сам лавочник магом не был. Он даже одарённым не был.
— А на нём самом были амулеты?
— Я не видел, но и это ни о чём не говорит. Хорошие амулеты имеют систему скрытия в ауре, взять тот же амулет правды или лекарский. И тот и другой, стоит его надеть Сениле, я перестаю видеть, пока к ним не прикоснусь.
— Это дорогие амулеты. Простые скрываться в ауре не могут. И, кстати, странно, что ты видишь линии, которые проходят через ауру. Никогда о такой способности не слышал, обычно видны только те каналы, что ауру покинули.
— Алхимик явно не беден. Я знал одного, который купил двух рабов по две тысячи золотых за каждого, и это он поиздержался перед этим. — Это я про себя и одарённую девочку, что была со мной в рабстве. Сенила говорила, что сумку чернокнижник купил как раз перед нашей покупкой, сколько он за неё заплатил, не знаю, но она тоже ему явно обошлась не дёшево. Нет, алхимики-лекари совсем не бедный народ.
— Всё равно, я ему не доверяю, при нём со мной не разговаривай.
— Да как скажешь. — Возможно это только его паранойя, но подстраховаться лишним не будет.
Я уже знаю, что среди благородных нередко встречаются одарённые, а идут учиться на мага далеко не все. При той же Академии есть факультет травников, есть факультет алхимиков, учёба на которых стоит в разы меньше. Пошёл кто-то на алхимика учиться, но способности одарённого от этого никуда у него не делись. Мне об этом уже несколько человек рассказало, потому что спрашивали, на травника я хочу учиться, или алхимика.
Прибыли мы в город Эр-Шумт далеко после полудня, но я уже заметил, что со временем тут все обращаются очень вольно. Обед может быть и в полдень и вообще, когда у нормальных людей полдник давно прошёл. Прямо как в России: «когда проснулся, тогда и утро, а когда захотел есть, тогда обед», не важно, сколько там твои часы показывают. Кстати, «час» и «обед» на местном языке звучит одинаково, так что, едят тут в течение часа, и это нормально. Тем более что часов тут нет, точнее, я их пока что не видел.
Тут есть определения, примерно означающие наши минуты или секунды, но это я их так перевёл. Например, секунда тут именуется как «упавшая капля», имея ввиду время между двумя каплями. Но ведь падать капли могут по-разному, какая тут может быть точность? А минута переводится как «одно деление». Какое деление, чего оно делит, непонятно. Но то, что это примерно одна минута, я уже высчитал. Расстояния тут определяют днями (сколько дней скачет лошадь), полётами стрелы (это, как я понял, метров сто пятьдесят примерно), а всё небольшое в различных размерах тела. В общем, как говорит один мой друг: «плюс-минус автобусная остановка».
Как объяснил мне граф, измерять что-то обычно нужно магам, а у них всё как раз опирается на рост самого мага. Расстояние от тела покрытия ауры, биополя зависит только от роста мага, длина ростков каналов магии от длины пальцев или фаланги, и так далее. В общем, понять, в принципе, можно, думаю, постепенно привыкну.
Привычно забросив свой портфель за спину (всё своё ношу с собой), я отправился в город вместе с Сенилой, как только караван устроился на стоянку в поле. На счёт дежурства теперь было проще, дальние разъезды были не нужны, и следующая моя смена была только ночью после полуночи, а не с вечера и почти до утра, как обычно. Времени достаточно, чтобы погулять, посмотреть город и потратить деньги.