Бросив обломок одной из палочек, которыми я до этого удерживал острые, парню между ног, заставил его споткнуться. Тот удачно полетел вперёд, попав прямо на узор.
Да я просто снайпер! С четвёртой попытки, зато в десяточку!
— А-а-а!
Нет, это завопил не тот, которого стремительно высасывала печать. Это один из лабухов увидел, как печать подействовала на того, кто в неё попался!
Все мужики замерли в испуге. Вот просто стояли и наблюдали, как умирает один из них. Даже не попытались выдернуть из узора погибающего.
А потом активировалась печать Ярости Берсеркера, и им стало не до зрелищ.
Первым получил в челюсть сам Решето. Получил от своего старшего, у которого точно накопилось множество претензий к своему бате. Удар был таким сильным, что староста на ногах не устоял, а, споткнувшись об бревно, улетел в траву.
Этот удар стал командой всем остальным. Драться начали сразу все со всеми. Сначала использовали кулаки, но потом оказалось, что у каждого есть нож, и драма начала приобретать кровавый оттенок. Куча порезов, одному точно сломали челюсть, но пока что никто из бойцов вверх взять не мог.
Ну же! Печать выдыхается, в ней же крови почти нет, мана не держится. Мне нужна ещё одна смерть!
— Убью щенка! — Это в свалку влетел глава семьи. — Ах ты, сволота! На кого свою пасть раззявил!
Странно, но староста свой нож как раз спрятал, раздавая в драке привычные тумаки ладонью и удары кулаком. Возможно, он бы так их всех и утихомирил, сила печати уже почти иссякла, но тут старший сын, изловчившись, попытался воткнуть свой нож в отца. У него получилось. Пусть рана вышла не смертельной, но староста стоял одной ногой во второй печати!
Новый приток маны смерти заставил и её полыхнуть чёрным блестящим светом.
— А-а-а! — Ответ старшему прилетел не от раненого родителя, а от родных братьев. Видимо, много он насолил своим родным, раз получил удар поленом по голове. Старший очень удачно свалился, прямо на вторую, только что активированную, печать.
Вторая печать, высосав и эту жертву, ещё поддала жару к всеобщей злости!
Два брата сцепились друг с другом. Один воткнул в другого нож, но попал чуть ниже правого плеча, не убив сразу. Второй вцепился зубами ему в лицо. Оба покатились по земле, вызвав у меня новые ругательства.
Вот что им было свалиться чуть левее, а? А так, они стёрли активированную печать, и она стала стремительно терять накопленную ману смерти. Первая уже давно потухла, её точно разрушили ногами.
Новый рёв заставил меня отскочить, когда я приноравливался, как спасти разрушающуюся конструкцию. Раненый староста выскочил на свет костра, увидел катающихся по земле сыновей и прыгнул на них. С ходу воткнув одному нож в спину, он не успокоился, вынув и нанеся ещё несколько ударов. Потом воткнул нож в горло второму.
На минуту наступила тишина. Разрушенные печати эти смерти не впитали. Староста тяжело поднялся, огляделся вокруг. Наведённая ярость из его глаз полностью пропала.
— Вот сука. — Выдохнул Решето, после чего сплюнул. — Ненавижу чернокнижников.
Старший лабух, покачиваясь, обошёл всех сыновей, каждого переворачивая на спину и обследуя. Потом неспешно начал их обирать. Вытащил все монеты, негромко выругавшись, когда у старшего их оказалось больше, чем он думал. Стащил все тела в одно место, выложив их в ряд. Сел на землю рядом, задумался.
Я тоже сейчас думал, как прикончить последнего врага так, чтобы не подставиться самому. Крови вокруг было достаточно, она ещё не растеряла ману смерти. Правда, у меня не осталось держателей и «кисточек», а показываться, отменяя невидимость, нельзя.
Решето просидел возле сыновей минут десять, о чём-то размышляя. Потом подхватил все кошельки, взял свой нож, подошёл к Кайе. Девочка смотрела на него угрюмо, но даже не встала с колен.
— Чем ты его взяла-то, баронета нашего, что он своего бога тебя защищать поставил? — Решето тоже сел на землю, но не на пятки, как Кайа, а на задницу. — Восемь сыновей. Восемь! И всех сгубил этот бог. Из-за тебя, падлюка.
Я встал так, чтобы, если что, быть на пути к девочке. При опасности её жизни наплюю на невидимость.
— Чего молчишь? — Староста скривил лицо, но сдержался. — Рада, что погубила мою семью?
— Ты убил моего отца и брата. — Молчунья эти слова буквально выплюнула.
Староста небрежно махнул рукой.
— То давнишнее. — Его злость Кайи не впечатлила. — По пьяной лавочке с моим твой брат сцепился, когда начало первого дела отмечали. А отец вмешался зачем-то. Сам дурак.
Девочка ничего не ответила. Староста же всё так же внимательно разглядывал её, словно стремился найти ответ на мучавший его вопрос.
— Я тебя отпущу. — Наконец тяжело выдавил из себя Решето. — Скажи этому богу, что я уже наказан, лишившись сыновей.
— Лемик жив. — Заметила Кайя, оживившись.
— Он поднял руку на свово отца. — Скривился староста. — Всё одно, что мёртв. — И он кивнул на выложенные в ряд трупы. — Валик с Тепком тоже мертвы, да? Твой бог их убил, скажи? Тут до замка полчаса самого медленного ходу, а их нет.
Ответа он не дождался. Девочка даже плечами не пожала, так и смотрела своими злыми глазами. Вздохнув, староста поднялся на ноги, резанул верёвку, которая шла к телеге.
— Утром найдёшь в рухляди чего острое, освободишьси. — Добавил Решето, пряча нож. — За мной не ходи.
Девочка так и сидела на коленях в пыли, провожая хмурым взглядом старосту. Тот же, еще раз окинув взглядом мёртвых сыновей, быстрым шагом пошёл в лес в сторону деревни.
Прикинув, стоит ли оставлять девочку ночью одну, я всё же пошёл за ним. Кайя не привязана. Если что, может и вернуться в замок. Если пойдёт по дороге, через полкилометра за поворотом наткнётся на лагерь солдат.
Темнота главному лабуху словно не мешала. Ладно, я отлично видел дорогу, но для него должна быть темнота непроглядная. Но тот шёл уверенно, явно не один раз ходил ночью этой дорогой. У меня был соблазн убить его прямо сейчас, но тут вмешалось любопытство. Хотелось узнать, что он задумал.
До деревни добрались быстро, меньше чем за час. Решето не стал стучать в закрытые ворота, а хитрым образом как-то поддев запор калитки, открыл её. После разбудил жену, постучавшись в окошко.
— Где спрятала, что вечером принесли? — Задал он ей всего один вопрос, как только женщина выскочила на улицу.
— Щас покажу. Оденусь тока. — Засуетилась жена, возвращаясь в дом. Она уже легла спать, и была в одной ночной рубашке.
— Не надо одеваться, так давай. — Раздражённо отмахнулся лабух, беря лопату, стоящую в сенях. — Быстрее.
Моё золото и серебро было прикопано в земле прямо под окном. Забрав оба мешочка, парочка не вернулась в дом, а обошла его.
Они вышли на задний двор, где в заборе нашлась замаскированная запасная калитка. Выйдя, прошли не больше десяти метров до какого-то дерева, где вдвоём, работая лопатой по очереди, откопали приличного размера сундук. Вытаскивать его не стали, только открыли.
Дальше начался делёж добра. Своей жене Решето оставил все ткани, коих оказалось не так и много, но все с серебряными прожилками. Откуда такое добро, не знаю, но именно на такие ткани можно накладывать заклинания.
Золото староста забрал всё. Серебро разделил поровну, меди взял себе всего десяток монет. По моим прикидкам, монетами Решето прихватил с собой больше пяти тысяч. Откуда такое богатство у простого крестьянина?
— Надолго уходишь? — Жена не спорила, не спрашивала, где сыновья, но вид у неё был похоронный.
Решето неопределённо шевельнул плечами.
— Говорила я, не стоит с богами ссориться. — Повысила голос женщина. — Чего тебе не хватало-то?
— Помолчи. — Зло отмахнулся лабух, в глубине души наверняка понимая правоту женщины. — Тут вам хватит надолго. — Он покидал мешочки с серебром и медью снова в сундук. — Сразу много не трать. Если магики придут, гри, шо я всё забрал. Девку баронета я сам ни разу не трогал, можа с евойным богом обойдётся. — Последнее он добавил, явно не веря в свои слова.
Не поверила в них и женщина, тяжело вздохнув.
Она так и не спросила, что с сыновьями, материнским чутьём поняв, что ответ ей не понравится. Да и какой ответ можно получить, когда муж пошёл грабить благородного, а вернулся один и без вещей?
Дальше шла сцена прощания, которая меня утомила. Решив перед уходом приласкать жену, Решето разложил её прямо тут, возле зарытого добра. Пришлось скучать, и слушать охи не меньше двадцати минут.
После, не заходя даже во двор, Решето отправился в сторону города, обходя деревню «огородами».
Прибил и разложил заклинаниями его тело с одеждой, когда мы отошли не меньше, чем на пару километров от деревни. До города вообще было рукой подать.
Глава 9
В городе Шинон я бывал всего пару раз, и все разы в глубоком детстве. Город был ремесленно-торговый, имел немаленький рынок, который весь в самом городе не поместился. Кроме периодических распродаж, два раза в год город устраивал ещё и ярмарки. Вот на парочке ярмарок я и побывал ещё мальцом.
В городе был свой телепорт, и я сначала размышлял, стоит ли им воспользоваться. С одной стороны, быстрее доберусь до столицы, где найду Наталину. Мне нужно узнать, что со мной успели сотворить, когда засунули в центр той шестиконечной неровной звезды. Уверен, бывшая богиня поможет в этом разобраться.
С другой стороны, время терпит, а при использовании телепорта, придётся назваться. Простые обыватели не имели право использовать телепорт, даже если имели на это средства. Мне бы не хотелось попасть в темницу за убийство наследника, вряд ли память об этом событии стёрлась, меньше года прошло.
Печально, что в городе не было стоянки дирижаблей.
Сейчас понимаю, что это из-за того, что город был последним перед когда-то враждебным королевством. Это сейчас герцогство Фрелей — часть империи Меноран. Раньше это были враги. Давать возможность мобильности врагам — верх глупости. Все дирижабли летали только внутри бывших королевств, не приближаясь близко к границам. Сами границы пересекались исключительно пешим ходом.