Сначала была Жаннин. Она умирала долго. Он и забыл, как сильно её мучили боли, как она просила его отключить её от аппарата поддержания жизни. Он уговаривал её побыть на этом свете ещё денёк. Она страдала, а он своим эгоизмом, страхом остаться без неё мучил свою жену. Перед тем как сделать свой последний вздох, она сказала ему:
— Мы так и не открыли кофейню…
Она не говорила, чтобы он не скучал по ней, не просила позаботиться об уже взрослых мальчиках, она высказала сожаление, которое сопутствовало ей на смертном одре. Танцующая на главной площади Фрисконса Жаннин исчезла, вместо неё появилась бледная, иссохшая, измученная Жаннин, которая словно уснула тогда на койке в медицинском центре «Малкольм Индастриз». Арагуйо рыдал всю ночь.
Потом был Роберт. Старший сын. Гордость. Опора. Надежда. Какое же паршивое чувство юмора у судьбы, что отец смог пережить сына? Ему было всего сорок три. Он мог ещё жить и жить, помогать своим детям, растить собственных внуков, но рак передался по материнской линии и отлично прижился в организме Роберта. Снова была койка в медицинском центре, вокруг стояли его дети и жена… Тогда старший сын принял решение, и его жена с уважением отнеслась к нему. Дети Роберта обнимали дедушку, его жена и младший брат сидели рядом, молясь и причитая. Они рыдали всю ночь.
Потом был Эндрю. Младший отпрыск старика Арагуйо. Он был очень смышлёным, Эндрю. Он любил свою жену, своего отца. Часто навещал его. Когда их осталось всего двое, а мама и старший брат уже обосновались на небесах, они сблизились. Сильно. Смотрели вместе спортивные трансляции, Эндрю частенько заходил в кофейню перед работой. Арагуйо никогда не забывал о Роберте и Жаннин и надеялся, что умрёт раньше своего младшего сына. Он просто должен был. В тот день Эндрю не пришёл за утренним опиумным кофе. Арагуйо не заподозрил ничего плохого, просто наверняка у его младшего сына завал на работе, и потому он не смог забежать в этот день, чтобы повидать отца. А ведь Эндрю был совсем рядом. Инкассаторский ховеркар сбил мужчину, когда тот переходил Челленджер-стрит. Ранним утром народу в Карстоне не так много. Он пролежал ещё два часа на бетонном тротуаре, прежде чем отправиться к матери и старшему брату. Арагуйо корил себя за это. Он не мог этого предвидеть, но он должен был заподозрить, что что-то не так. Когда полицейские рассказали о случившемся семье Эндрю, его жена сразу поехала к Арагуйо. Он сидел в кофейне, которую открыл в память о своей единственной, совершенно один. Он ждал, что супруга Эндрю, когда придёт, поддержит его, ведь он потерял сына, но она на глазах его внуков набросилась на него с обвинениями.
— Как ты мог не знать?! — кричала она. — Почему ты не вышел посмотреть, он же лежал вот здесь, в нескольких сотнях метров!
В ней кричало отчаяние. Арагуйо понимал это, но потом задался вопросом: почему он не попытался выйти на связь со своим сыном? Почему, когда очередной посетитель сказал, что возле кофейни собралось много полиции и скорая, он не вышел посмотреть, что происходит? Почему он продолжил обслуживать клиентов как ни в чём не бывало?
— Пусть твоя кофейня пропадёт! — кричала жена Эндрю. — Я никогда не позволю своим детям общаться с тобой! Ты проклят, старик, слышишь? Ты проклят!
И не позволила. Она уехала из Нью-Роуз навсегда, забрав с собой внуков Арагуйо. Он рыдал всю ночь.
Старшие внуки старались поддержать деда первое время, но потом зажили своей жизнью. Все они покинули город, и постепенно общение с дедушкой сошло на нет. Получилось так, что они оставили старика Арагуйо наедине с прошлым, которое он так пытался забыть. Которое сегодня вырвалось из глубин его памяти.
Сидя на берегу океана, Арагуйо хотел только одного: скинуть с себя всю одежду, зайти в воду и плыть. Плыть как можно дальше, пока силы не покинут его или шальная волна не унесёт его в океан.
— Вы в порядке? — послышался знакомый голос.
— Твою мать, ты что тут забыл? — рассержено спросил старик.
— Я подумал, что я вам нужен. Вот и пришёл.
Парень подсел к старику. Его чёрную шевелюру раздувал ветер с океана.
— Кто ты такой вообще? — промямлил Арагуйо, захлёбываясь слюной. — Ты появляешься в самый неподходящий момент.
— Я обычный парень, которому всё ещё нужна работа.
— Работы не будет, сынок. Не будет ничего.
— Ты думаешь, ты сможешь? — юнец улыбнулся. — Вот так взять и плыть, пока будут силы. Ты же любишь себя, разве нет? Ты эгоист, старик, и всегда им был. Ты хотел, чтобы твои дети жили так, как устроит тебя. Но ты никогда не спрашивал у них, чего хотят они.
— Я любил своих детей. И свою Жаннин, — плакал Арагуйо. — Люблю внуков. Но я не должен был этого видеть. Постой-ка, — его осенило, — как ты узнал?
— Иди в воду, старик. Этому городу ты больше не нужен.
Слёзы превратили обзор в размытую пелену. Старик закрыл глаза и сильно надавил на глазные яблоки, а когда открыл…
…увидел перед собой широкоформатный телевизор, стоящий возле окна, а за окном виднелся океан и голубое небо. Бадди, как обычно, спал на диване возле старика. Диван был обит дорогим кожзаменителем приятного коричневого цвета. Он огляделся. Просторная квартира с огромной кухней и такой же огромной спальней. Панорамные окна на две стороны. С одной — пляж, с другой — вид на небоскрёбы Делового района. На стеклянном столике стоял стакан с торфяным виски двенадцатилетней выдержки. Картинка на телевизоре сменилась яркой заставкой, и диктор торжественным голосом объявил:
— Дамы и господа, представляем вашему вниманию: в прямом эфире из студии №316 Прибережного района Нью-Роуз — невероятная… Дорис Кэмп!
В прямом эфире с Дорис Кэмп
— Дамы и господа, представляем вашему вниманию: в прямом эфире из студии №316 Прибережного района Нью-Роуз — невероятная… Дорис Кэмп!
— Добрый вечер! Добрый вечер всем! Ваши аплодисменты для меня — это целый мир, котятки, как и ваша любовь! Сегодня… Спасибо. Спасибо большое!
— Мы любим тебя, Дорис!
— Я тоже вас люблю! Спасибо. Итак, сегодня важный для меня день! И не только потому, что гость сегодняшней программы — один из важнейших персонажей на политической арене сейчас, нет-нет. Сегодня мы отмечаем тысячный выпуск шоу «В прямом эфире с Дорис Кэмп»!
Спасибо!
Спасибо.
И именно поэтому вы, котятки, заплатили кругленькую сумму, чтобы присутствовать на этом празднике жизни! Тысяча выпусков!
Вау!
Я так сильно взволнована! Бедному мистеру Кэмпу пришлось всё утро возить меня от одного бутика к другому, чтобы я выглядела не просто на все сто, а на целую тысячу!
— Ты красотка, Дорис!
— Спасибо! Спасибо! Сегодня я встала пораньше, посетила одного из лучших парикмахеров Прибережного района (люблю тебя, Скотти!) и купила этот чудесный золотистый костюм от Ивара Нельсона. Да-а-а-а… Криптокошелёк мистера Кэмпа изрядно похудел сегодня. Но оно того стоит! Оно того стоит, котятки!
Тысячу выпусков мы выходим в эфире канала NR-6 при поддержке компании «Малкольм Индастриз»!
Да!
Вау!
Тысячу выпусков мы обсуждаем самые острые темы нашего города и людей, которые живут в нём. Мы говорим о людях, проблемах, радостях и важных событиях в истории нашего невероятного города!
— Спасибо, Дорис!
— Нет-нет, это вам спасибо, котятки! Только благодаря вам мы с самого первого выпуска нашего шоу держимся в топе рейтингов NR-6! Только благодаря вам мы вот уже столько лет каждый четверг обсуждаем самые насущные проблемы нашего поистине невероятного общества!
— Так держать, Дорис!
— Спасибо! Спасибо!
И я уверяю вас, мы увидимся и на двухтысячном выпуске нашей программы!
Подождите-подождите…
Давайте наконец начнём!
Итак… Сегодняшний гость нашей программы как раз идеальная кандидатура для юбилейного выпуска. Этот белый лис мог бы с лёгкостью украсть ваше сердце. Серьёзно, его седоватые усы, потрясающая причёска, подтянутая фигура… Мужчина на миллион криптодолларов!
— Рон лучший!
— Попридержи коней, красотка!
Ха-ха-ха!
Ах!
Единственный мужчина, к которому не ревнует меня мистер Кэмп. Но он, наш невероятный гость, примерный семьянин уже много лет. Издание «Нью-Роуз Телеграф» назвало его супругу самой влиятельной женщиной этого года.
Он тот, кто может навсегда изменить наш город и кто обещает нам новую эру, которая разрушит застоялые устои…
Дамы и господа!
Только сегодня, в честь тысячного выпуска «В прямом эфире с Дорис Кэмп»…
Единственный…
Несравненный…
Кандидат в мэры города Нью-Роуз — Рон Полард, дамы и господа!
— Добрый вечер, добрый вечер! Добрый вечер, Нью-Роуз!
— Мы любим тебя, Рон!
— Рон, добро пожаловать на шоу!
— Спасибо, Дорис, рад быть здесь.
— Выглядите на все сто.
— Спасибо! Разрешите поздравить вас с тысячным выпуском.
— Ах, Рон, благодарю вас. Это большая честь — видеть вас напротив себя. Специально для нашего тысячного выпуска мы обновили интерьер нашей студии. Новый стеклянный стол для меня, роскошные кресла из кожи для наших гостей. Только одно я никогда не поменяю в этой студии — наш задний фон, ведь что может быть лучше вида на Деловой район?
Но давайте поговорим, Рон. До выборов осталось всего несколько месяцев, и ваши оппоненты сильно озабочены вашей популярностью. Многие говорят, что вы — золотой кандидат из Прибережного района, но другие районы Нью-Роуз никогда не проголосуют за вас. Я-то, конечно, так не считаю, но попрошу вас прокомментировать.
— Дорис… Я вырос в рабочей семье. Ни для кого не секрет, я родился во Фрисконсе, мой отец был обычным механиком, за гроши ремонтировал старых андроидов. Матушка, упокой Господь её душу, умерла во время родов моего младшего брата Билли. Всё, что есть сейчас у семейства Полард, — это результат долгой и упорной работы. Мой старик всегда говорил мне: «Ронни, ты должен всего добиться своей головой, потому что часто в ногах и руках нет правды, тем более что их всегда можно заменить на биомеханические». И я добился.