ись. Раса, убеждения, религия не имели значения. Такова их работа. Контролировать порядок на улицах Нью-Роуз, а когда тебя отправляют в Роккерс-Вэллей или Локхард, ты не имеешь права не прикрыть спину коллеги.
Дэниел убрал в кобуру табельный «Джексон», который активировался по отпечаткам пальцев или серийному номеру имплантов, накинул на себя дутую куртку чёрного цвета и достал из ящика стола карточку от ховербайка. Сквоттеры не имеют имплантов, соответственно, завести ховербайк Дэниел мог, вставив небольшую карточку в приборную панель своего «Тацуми».
Над городом опустилась ночь, отражающийся неон окрасил облака в разные цвета, преимущественно в голубой и фиолетово-розовый, загорелись ярче дорожные ограждения. На многих зданиях в соседних районах появились гигантские рекламные вывески. Китано нравился его город, он всей душой любил Нью-Роуз, несмотря на все минусы мегаполиса, однако квартирку в нём позволить себе не мог. Потому каждый день рано утром и поздно вечером он садился на «Тацуми», жал кнопку запуска и сливался с бесконечным трафиком ховеркаров до родного Диабло-Хиллз.
Ховербайк позволял маневрировать на дороге и в воздухе, не зависеть от вечных пробок при заезде на Рутгер-драйв, что удобно с таким несчётным количеством ховеркаров. Но ещё его «Тацуми» позволял чувствовать себя по-настоящему свободным, как и должны чувствовать себя сквоттеры. Дэниел, как и все, не выбирал, кем родиться. Его раскосые глаза и мощные скулы выдавали отца, беженца из кластера 13, а тонкий нос и трапециевидный подбородок — мать, урождённую Энджелс-Хоуп, но воспитанную в семье так называемых староверов. В Энджелс-Хоуп и по сей день проживают те, кто считает, что технология в человеке — не абсолютное зло, но вредительство, так как, по их убеждениям, человек рождается таким, какой он есть, и если изменить тело человека, то поменяется и душа. Дэниел Китано воспитывался родственниками как по линии отца, так и по линии матери, которые были схожи, но не смогли бы найти понимания в обособленном Локхарде, который превратился в кластер сбежавших из других кластеров, однако в Диабло-Хиллз идеи семьи Китано приняли и поняли. С шестнадцати лет Дэниел мог уехать из небольшого дома в Диабло-Хиллз куда угодно, и никто не смог бы запретить ему вставить импланты, но он остался верен семье. Единственное, что он начал тогда делать, чтобы выделиться — и делает это и по сей день, — красить волосы в блонд, оставляя корни чёрными.
В шлеме играл хит древних времён Push It to the Limit. Его Дэниел узнал совершенно случайно, когда залез в музыкальную библиотеку отца, с первых нот песня пробрала его до самых костей.
— У меня мурашки, папа, — сказал маленький Дэнни.
— Значит, это навсегда, — мудро ответил ему отец.
Шоссе через пустошь до Диабло-Хиллз редко освещалось одинокими диодными фонарями. Жители района уже привыкли к тому, что городу на них наплевать. По крайней мере, было наплевать до выступления Рона Поларда на шоу Дорис Кэмп. Кандидат в мэры города чуть ли не один из первых, кто открыто произнёс название района. Диабло-Хиллз предпочитал не замечать другие районы. Другие районы предпочитали не замечать Диабло-Хиллз. Всех всё устраивало.
Появились домики тех, кому не повезло жить на въезде. Дорога, которая, по сути, не была нужна, закончилась, дальше шла только укатанная земля с песком. Спустившись к самой земле, «Тацуми» поднимал облака пыли. Считалось, что здесь, на въезде в обособленный район, живут «входящие в зону риска» люди. Наркоманы, алкоголики, контрабандисты. Но, конечно же, никто никогда не мог ничего доказать. Пожилые дамы в небольшом сквере, одном из двух в районе, частенько сплетничали о том, что если бы правительство города уделяло больше времени социальным программам, то многим жителям Диабло-Хиллз не пришлось бы заниматься контрабандой из Ампир-Сити и соседнего Лэмптауна. Китано же знал правду. Как полицейский, он обязан был знать. Нелегальный оборот микросхем, опиумных смесей, точнее, их подделок из кластеров, составлял более двухсот миллиардов криптодолларов в год. Зачем пахать на «Малкольм Индастриз» или тем более на город, когда за несколько лет можно сколотить неплохое состояние и остаток жизни (которая наверняка будет короткой) провести в забвении?
Китано вырулил на центральную улицу. Она так и называлась — Центральная. Единственная широкая улица, где пыль практически не поднималась в небо, а заведения имели замысловатые названия. «Бобби и непутёвый сын», «Райский транквилизатор», «Космический мёд». И, конечно же, на Центральной улице находился единственный в Диабло-Хиллз филиал «Другой жизни». Сколько их было разбросано по остальному Нью-Роуз? Когда Дэниел патрулировал Карстон, Фрисконс или Энджелс-Хоуп, он замечал их на каждом углу. Почему-то редко можно было увидеть «Другую жизнь» в Прибережном районе или Деловом. Хотя что странного? Ни там, ни там жителям не нужна другая жизнь. Их жизнь в полном порядке, так считал офицер Китано.
Он припарковался у входа в единственное здание во всём Диабло-Хиллз, которое не было построено местными и потому сильно выбивалось из общей картины. Двухэтажное, обитое металлическими нержавеющими пластинами, единственный вход — широкие двери из пуленепробиваемого стекла и такие же широкие витринные окна. Светло-оранжевая, цвета заходящего солнца вывеска озаряла небольшую площадь вокруг. Остальные здания казались блёклыми и совершенно неинтересными, хотя те, кто создавал Диабло-Хиллз, старались добавить какую-то изюминку. Китано снял шлем, слегка прищурился от яркого неона вывески. Вытащил карточку из ховербайка и прошёл внутрь. Андроид необычного серо-голубого цвета поприветствовал офицера, отсканировал его и пригласил проследовать за ним.
— У нас есть для вас хорошие новости, мистер Китано, — по пути к одной из дюжины изолированных кабинок сказал андроид, — вы наш постоянный клиент и не имели задолженностей на протяжении шести месяцев, потому компания «Малкольм Индастриз» совместно с проектом «Другая жизнь» дарит вам 49,99 криптодоллара. Сумма уже зачислена на ваш счёт «Другой жизни», мы ценим вас!
— Спасибо, — улыбнулся Китано, но от этого подарка ему стало как-то не по себе. Словно дилер докинул бесплатно несколько миллилитров «ласточки» к обычной дозе.
И такое сравнение имело место. «Другая жизнь» — онлайн-продукт, позиционирующий себя как возможность пережить приключения, однако строго сценарные. Первое время особо популярны были сценарии, где клиент играл роль шпиона, рыцаря, супергероя или странника. Поминутная оплата быстро опустошала счета романтиков, мечтавших спасти прекрасную даму или юношу, а узнать, что было дальше и какой квест их ожидает следующим, не терпелось. Потому спустя пару лет после запуска «Другой жизни» Центральный банк Нью-Роуз выдавал кредиты в двенадцать раз чаще, что неизбежно привело многих к банкротству. Тогда, осознав, что клиенты уходят, корпорация придумала нововведение — возможность абсолютно самостоятельно проработать сценарий, причём практически на любую тематику. Сеть позволяла уйти от реальности, но «Другая жизнь» позволяла уйти так, как хочет клиент. Границы запрещённого размылись окончательно, так как корпорация по закону не имеет права разглашать, какой сценарий был сформирован для конкретного клиента. Давая простым работягам всё, чего они хотят, пусть и в виртуальном мире, проект «Другая жизнь» возродился с новой силой, а количество выданных кредитов в Центральном банке увеличилось ещё в шесть раз.
Китано подошёл к отдельной кабинке, почувствовал запах дезинфицирующего средства, сразу сморщился, так как не хотел представлять, что там происходило до него. Андроид выдал костюм, плотно облегающий тело. Сквоттеры Диабло-Хиллз были отдельной целевой аудиторией, так как подключить систему к ним напрямую невозможно ввиду отсутствия имплантов, поэтому были разработаны специальные костюмы, передающие ощущения из «Другой жизни». Наушники-затычки и визор ограждали клиента от реального мира, насколько могли. Дэниел переоделся, разместился в комфортном кресле, вставил наушники. Наступила оглушающая тишина. Посмотрел, нет ли пыли или царапин на визоре, плотно прижал его к лицу. Появилось меню, в углу отобразился счёт на 2429,29 криптодоллара. Китано выбрал кнопку «Продолжить» по центру, легонько нажал (хотя в реальности он не двигался). Появилась цифра «три». Затем «два». Затем «один» и логотип «Малкольм Индастриз» и «Другой жизни».
Офицер Китано отправился в своё собственное приключение.
2
Я люблю свой родной район. Всё-таки в Карстоне удалось сохранить ту самую изюминку прошлого, которая была убита в эру Техногенезиса. Хм… Сегодня, словно назло, льёт как из ведра. Льёт так, что весь неоновый свет отражается в каплях дождя.
Миссис Кэттонфилд обратилась три дня назад, попросила меня выследить любовницу её мужа. Чёрт, а ведь раньше я раскрывал преступления с лучшим детективом страны, за мою доблестную службу мне вручал награду сам Эмиритон Хиггинс, а теперь… Теперь я должен искать, с кем трахается неверный муж миссис Кэттонфилд. Её можно понять. Она наверняка хочет уйти от этого неверного, но ей нужно доказательство половой связи на стороне, тогда она сможет без проблем отсудить у муженька половину его состояния. Хочется курить. Сильно. Зачем я вообще бросил, если один хрен то, чем мы дышим, уже и воздухом-то назвать нельзя? Пора вставать.
Я поднимаюсь с неудобной кровати, пружины которой впиваются постоянно в поясницу, смотрю в окно. Вывеска «Горячих цыпочек» горит так ярко, что освещает всю мою замызганную комнатушку в розовый. На столе стоит недопитый мною стакан виски. Сколько же я проспал? Час? Сутки? Какая разница?
Генри Ливингстон, чёртов ублюдок, дал мне наводку на «Фламинго». Мол, там одна из официанток была замечена с джентльменом средних лет, который постоянно одаривал её вниманием и платил отличные чаевые. Старшая официантка сказала Генри, что в один из вечеров они ушли вдвоём, и что-то мне подсказывает, что не для совместного просмотра фильмов. Нужно идти во «Фламинго». Сегодня её смена, а значит, есть шанс, что и неверный мистер Кэттонфилд порадует нас присутствием. Как же хочется курить.