Я открываю шкаф, чтобы найти хоть одну чистую рубашку, но не нахожу. Все три пропахли виски и потом, не самый лучший запах для слежки. А что здесь? Большая удача, моя рубашка для игры в боулинг, если надену её под жилет и сверху накину плащ, то никто ничего и не заподозрит. Чёрт, куда же делись мои носки? Клянусь, что перед тем как улечься спать, я оставил их у кровати. Один есть. Протёртый. Почему я не куплю себе несколько пар? А зачем? Ведь здесь ничего не имеет значения.
Я смотрю на себя в зеркало: при параде выгляжу вроде неплохо. Трёхдневная щетина мне очень идёт. Достаю любимую шляпу, примеряю. Вот теперь отлично. На всякий случай беру кобуру с пистолетом-шестизарядником и удостоверение частного детектива. Фотоаппарат у меня всегда с собой. Маленький, незаметный. И пусть он делает только чёрно-белые фотографии, зато его сложно заметить, он бесшумный и можно снимать незаметно.
Выхожу из квартирки на восьмом этаже старого здания. Таких в Карстоне тоже осталось немного. Настоящих. В них ещё теплится жизнь, хотя и город вокруг становится металлическим и холодным. Спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу. В нос бросаются смешанные запахи. Кухня кластера 55, мусор на перекрёстке, топливо… Запах родного района.
Мой старенький «Бретсби» доживает последние дни, но мне так не хочется избавляться от него. Мой старик, когда ещё был жив, частенько возился с ним на этой самой улице, в то время как местные ребятишки просились посидеть за штурвалом. И он разрешал. Всегда разрешал. Подношу тыльную сторону своей биомеханической кисти к сенсору на водительской двери, он не срабатывает. Так бывает со старичком «Бретсби», делаю это ещё раз. Загорелся зелёный свет, теперь главное, чтобы завёлся двигатель. Мимо проходят люди, которые совершенно меня не замечают. Мне нравится это. Я не люблю, чтобы меня замечали. На углу дома мне в глаза бросается силуэт. Краем глаза я вижу, что это девушка, она сверлит меня взглядом. Перед тем как сесть в ховеркар, смотрю на неё, но не успеваю разглядеть, девушка скрылась за зданием. Почему она привлекла моё внимание? Почему я почувствовал, что на меня кто-то смотрит? Не припомню, чтобы это было в сценарии… Может быть, так задумано, ведь искусственный интеллект дополняет мою реальность согласно моим желаниям. Чёрт, теряю связь. Нужно сосредоточиться на деле.
Старенький проигрыватель в «Бретсби» из последних сил выдаёт Black Diamond группы Kiss. Я подпеваю. Слова песни близки мне по духу.
Отправляюсь на улицы, чтобы выжить,
Но картинка только начинает вырисовываться.
Твой день — это тоска и безумие,
Которые придавили тебя большим пальцем.
«Фламинго» находится на пересечении Карстона и Фрисконса. Я останавливаюсь возле массивной входной двери, сделанной под дерево, хотя и я, и все вокруг понимают, что дерева практически не осталось и это жалкая подделка. Ко мне подлетает парковщик в смешной униформе розового цвета. Интересно, почему именно розового? Может, потому что у многих фламинго ассоциируется с розовым цветом? Я благодарю его, перекидываю криптодоллар на чай, он благодарит меня и называет «сэр». Приятно, когда к тебе относятся с уважением, пусть и за деньги.
Вывеска мигает, идиотский и абсолютно непохожий на птицу профиль фламинго как бы наклоняет голову, а затем поднимает вверх. Меня осматривает верзила в чёрном костюме минимум за две тысячи. Может, мне стоит заняться охраной, а не этим вот? Заработал бы на такой же костюм. А может, и ещё на что.
Он пропускает меня внутрь, я прохожу в небольшой зал. Кирпичные стены окрашены в тёмно-красный из-за софитов, расставленных по периметру. Небольшая сцена, где комики и певицы развлекают публику, жёлтым пятном выделяется из общего интерьера. Все столики забиты, между ними снуют официанты в красивых золотых жилетах и пара девушек — продавщиц смесей. Старик говорил мне, что давным-давно так же продавали сигареты. Я сажусь за единственный свободный столик, ко мне сразу же подлетает официантка лет двадцати от роду, не больше. У неё импланты вместо глаз, смотрится сексуально. Заказываю виски. Пока его несут, осматриваю зал в поисках неверного мистера Кэттонфилда. Люди смеются, улыбаются, курят, пьют, закусывают. Хочется влиться в этот праздник жизни, но нельзя, я должен держать ухо востро. Неожиданно свет гаснет, а уставший бас конферансье объявляет несравненную Аманду Бренди. Всё внимание приковывается к сцене, и мне становится сложно следить за залом. Пианист за одиноким роялем берёт первую ноту джазовой песни. Появляется она. Чёрное платье усыпано блёстками, глубокое декольте подчёркивает округлую грудь. Такие же чёрные волосы переливаются синим в свете софитов. Её лицо мне кажется знакомым. Странно, черты лица немного отличаются от того, что представлял я, но оно и к лучшему. Наверняка искусственный интеллект проработал эту модель специально под меня. Не терять связь! Она начинает петь. Её голос пронизывает меня в самое сердце. В своей грустной песне она мечтает избавиться от одиночества, но её бывший парень отбил у неё всякое желание полюбить вновь. Мне кажется, что я видел её раньше. Как это возможно?
Мой взгляд привлекает затылок мужчины, который вскочил с места после песни и старался кричать «Браво!» громче всех. К нему подходит та самая официантка, которая так и не принесла мне виски, что-то шепчет ему на ухо, а он, в свою очередь, кладёт ей руку на ягодицы.
Бинго.
Мистер Кэттонфилд, кажется, пойман с поличным, посмотрим, что будет дальше.
Я чувствую, как рука опускается на моё плечо. Вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь. Она стоит позади меня. Несравненная Аманда Бренди. Теряюсь, не знаю, что сказать. Это точно не было запланировано.
— Вам понравилось моё выступление, сэр? — спрашивает она мягким голосом, не убирая руку с плеча.
— Несомненно, мисс.
— Вы позволите мне присесть за ваш столик?
Почему она подошла ко мне? Почему просится сесть за столик? Может быть, это такой ход, чтобы я как можно дольше расследовал дело миссис Кэттонфилд? Но тогда какого чёрта?! Я не планировал этого. Может, выйти и поговорить с администратором?
Она садится без моего одобрения. Смотрит невероятными глазами, в которых хочется утонуть.
— Нам нужно поговорить, офицер.
Какого чёрта?! В сценарии чётко прописано, что я детектив, а не офицер. Мне это всё не нравится.
— Офицер Китано?.. — её голос стал обеспокоенным.
К чёрту.
3
Китано резким движением стянул с себя визор и, не переодеваясь, проследовал к небольшой стойке администратора. Андроид, находившийся в режиме ожидания, повернулся к офицеру и наклонил голову чуть вправо.
— Чем я могу помочь вам, сэр?
— Какого чёрта? Моя симуляция пошла совершенно не по плану.
— Давайте посмотрим, сэр, одну минуту.
Глаза андроида замигали, он обрабатывал информацию и, судя по всему, сравнивал сценарий, утверждённый Китано, и произошедшие события.
— Анализ окончен, сэр, отхождений более чем на 0,01 процента не зафиксировано.
— Вы серьёзно?! — негодовал Китано. — Ко мне подошла певица из «Фламинго» и назвала меня реальным именем. Как такое возможно?!
— Давайте посмотрим, сэр, одну минутку, — бездушно ответил андроид.
Его глаза снова замигали. Китано переминался с ноги на ногу, ожидая вердикта андроида — служащего «Другой жизни», и он его разочаровал.
— Анализ окончен, сэр, отхождений более чем на 0,01 процента не зафиксировано.
— Какого чёрта? — разозлился офицер, но поняв, что спорить с корпоративной шестерёнкой, тем более в прямом смысле, бесполезно, переоделся, оседлал «Тацуми» и направился в сторону дома.
Дэниел Китано жил в доме, мало отличавшемся от большинства домов в Диабло-Хиллз. Его родители построили дом больше полувека назад, постепенно превращая постройку из потрескавшихся досок и профнастила в уютное жилище с небольшим участком, где миссис Китано заботливо выращивала тыкву и цветы, способные прижиться в сухой земле. Одноэтажный, с двумя спальнями размером не больше десяти квадратных метров, кухней, совмещённой с гостиной и столовой, этот дом нельзя было назвать уютным, но однозначно каждый из соседей семейства Китано находил в этом доме что-то симпатичное. Дэниел думал о том, чтобы перебраться в город (многие жители Диабло-Хиллз называли остальные районы городом), но когда подсчитывал, сколько ему придётся отщипывать от своего и так небольшого оклада полицейского на ренту, отказывался от этой затеи. Да и в Диабло-Хиллз на него редко смотрели как на изгоя, и уж тем более никто не называл «сквоттером». Он постарался как можно тише посадить «Тацуми» на специальную площадку, но свет на кухне всё равно зажёгся, а миссис Китано, немного заспанная, вышла встретить сына на крыльцо.
— Привет, ма, — поздоровался офицер, закрепляя шлем на штурвале ховербайка.
— Как прошёл твой день? — заботливо спросила она, но, не дав рассказать, сразу объявила, что в духовке стоит пирог с тыквой.
— Спасибо, ма. Ты чего не спишь? Время позднее.
— Ты же знаешь меня, — пожилая женщина махнула рукой, — я никогда не могу уснуть, когда твой отец уходит в длительную медитацию. Сколько осталось? Три дня?
— Кажется, да, — улыбнулся Дэниел и приобнял мать. — Зато каждый раз он возвращается к нам обновлённым человеком.
Казучка Китано медитировал на заднем дворике в окружении старых камней, которые он приволок специально с берега Эопии. Его грудь еле заметно поднималась и опускалась, глаза закрыты, на лице едва заметная улыбка. Десять дней каждый год он впадал в состояние отсутствующей медитации, отключался от всего окружающего мира, чтобы очистить внутренний. Дэниел, как обычно, выходил к нему на задний двор, здоровался и рассказывал, как прошёл его день, хоть и знал, что отец его не слышит.
Заботливая миссис Китано аккуратно собрала волосы в пучок, чтобы те ненароком не упали в чашку с синтетическим какао для её сына. Дэниел сел за небольшой круглый столик в столовой, понюхал чашку с какао, насладившись приятным, хоть и поддельным, ароматом.