Реальность — это то, что мы знаем.
Видео остановилось. Уставший Леви Макнамара завис на голографическом экране, его лицо больше походило на посмертную маску. Китано сидел на роскошной кровати, переваривая полученную информацию. Его унесло куда-то в транс. Почему-то ему захотелось поверить старику Леви Макнамаре, но здравый смысл говорил, что это невозможно. Когда появилась Доминика, Дэниел её не заметил. Она уже видела подобную реакцию тех немногих, кто смотрел данное обращение.
— Ты в порядке, Самурай? — нежно спросила она.
Китано молчал несколько минут, она не давила. Ему нужно было время. Он повернул к ней голову и по-юношески улыбнулся.
— Это правда? — спросил он.
— Боюсь, что да. Мы всё равно всей правды никогда не узнаем, но то, что говорил Леви Макнамара, имеет место быть.
— Подожди-подожди! — Дэниел поднялся с кровати и начал ходить взад-вперёд по комнате. — Ты хочешь сказать, что всё это — неправда?!
— Милый, мы в сети, — решила пошутить Доминика, но по лицу Китано поняла, что не стоило. — Да, Дэниел. Боюсь, это так. И наш конец неизбежен, но нам под силу сделать его хорошим. Тот груз «ласточки», который так охраняет наш бравый Департамент полиции… Состав этого нейронаркотика особенный. В коде совершается какая-то ошибка, поэтому показывается то, что машина забэкапила последним. Мёртвый город. Ты же видел его, не так ли?
Китано кивнул.
— Это и есть реальность. Их реальность, Дэниел. Город необходимо восстановить, Леви предвидел это. И когда молодые умы соберутся восстановить некогда могущественный Нью-Роуз, первое, к чему обратятся они — это бэкапы. Их тысячи, может, миллионы. И только один-два не допускают такого мощного развития искусственного интеллекта. Что, если этот бэкап — наш? Что, если именно благодаря нам удастся восстановить Нью-Роуз таким, которым его видим мы?
Китано не смог ничего ответить Доминике. Его переполняли злость и отчаяние.
— Они тоже в курсе, — спокойно произнесла проститутка.
— Малкольм?
— Ещё Матанза. Они в курсе и переживают за свои задницы. Тебе нужно освободить её.
— Аманду?
— Люси, — Доминика снисходительно улыбнулась. — Люси Зубочистку. Она — ответ на все вопросы. Она наш шанс.
Китано вышел из сети резко, не попрощавшись с Доминикой. Мир вокруг него казался абсолютной реальностью. Небольшая комната, которая когда-то была гостиной, доски, слегка прогнившие, на которых он сидел в позе лотоса, стены, покрытые выцветшими обоями, пахнущие сырой бумагой. Солнечный свет, пробивающийся в окна через деревья и кусты. Всё это было его реальностью. Верить в то, что это только его реальность, Китано не хотел. Люси Зубочистка, которая как-то предстала перед ним в образе Аманды Бренди, была ответом, так сказала Доминика. Он и сам это чувствовал, не знал как, но чувствовал. Её держали в Хастоне, несмотря на то, что обвинений против неё доктор Итон Макнамара, сын Леви, не выдвинул. Её держали в Хастоне, потому что она докопалась до истины. Той самой, которая открылась Китано.
Заключённый Х-12/22
Заключённый под номером Х-12/22 чувствовал, как его тело наполняется силой. Его отключили от трубок несколько дней назад, он не считал сколько, кровь постепенно курсировала по его телу, ускоряя все процессы в организме. Он знал, что если его отключили от аппарата поддержания вегетативного состояния, значит, он зачем-то понадобился тем людям, которые его упекли в камеру «12» блока «Х».
Утром ему принесли завтрак. Он забыл, когда последний раз ел вилкой, хотя то, что ему принесли, было сложно назвать вилкой. Скорее это была пластиковая ложечка с несколькими пилообразными зубчиками на конце, которыми он точно не смог бы навредить себе или окружающим. Его завтраком был омлет с двумя ломтиками бекона, и, как уверил надсмотрщик, это не какое-то синтетическое дерьмо, а настоящие яйца и бекон, которые может себе позволить только верхушка города. Получилось, что королевский завтрак ел заключённый из Хастона. Он смаковал каждый кусочек, жевал медленно, позволяя рецепторам как следует почувствовать вкус.
Днём пришёл другой надсмотрщик, обработал его чистящим порошком, а затем велел одеться в ту одежду, которую ему принесли в пластиковом мешке чёрного цвета, и привести себя в порядок. Ему даже принесли кусок отражающей бумаги, чтобы заключённый мог подровнять волосы и бороду, которые слишком отросли за столько лет. Впервые за очень долгое время заключённый Х-12/22 посмотрел на себя. В русых волосах пробилась седина, как и в бороде, тело немного сдулось, но это исправят импланты, а зубы слегка пожелтели. Он отстриг половину бороды, подровнял как мог, потом принялся за волосы. Ему нравились длинные волосы, потому он просто подровнял кончики и сделал небольшой хвостик на затылке, оставляя при этом часть лежать на плечах. На открытом лбу, под глазами и на шее виднелись морщины, но он не мог вспомнить, сколько ему лет. Ему было всё равно.
Из чёрного пластикового мешка он достал плотные штаны из коричневого кожзаменителя, чёрную рубашку, приятную телу, такой же коричневый жилет и сапоги до колен. Посмотрел на себя ещё раз, улыбнулся. Ему нравился его образ. Последней деталью стал длинный плащ, в старой стилистике, подол которого доходил до пола. За таким плащом очень удобно прятать меч или катану. Он любовался собой, наслаждаясь тусклым отражением, поворачивался, сделал злобное выражение лица, а затем улыбнулся.
Именно в этот момент массивная дверь камеры 12 открылась настежь, но никто не вошёл внутрь. Заключённый повернулся к выходу, заметил, как невысокий силуэт остановился у входа.
— У тебя хватило наглости явиться лично, — грубым хриплым голосом произнёс заключённый.
— Я уже и не помню, почему ты здесь оказался, — ответил силуэт.
— Да ладно тебе, Рон, ты-то должен помнить.
Рон Полард вошёл в дверной проём и осмотрел камеру.
— Да, маловато места.
— Добро пожаловать в мои апартаменты.
— Если я не помню, почему ты здесь, и ты не помнишь, может быть, тогда пришла пора подумать о деле?
— Выкладывай.
— Не здесь, приятель, ты же прекрасно понимаешь, что просьба, с которой я и мои партнёры хотят обратиться к тебе, крайне конфиденциальна.
— Я тебе не приятель, Рон.
— Прости, Зитс. Ты прав, мы не приятели. Я вытащил тебя только потому, что когда-то был прокурором города и у меня осталась пара друзей. Но не забывай, что я при желании могу вернуть тебя обратно в любую секунду.
— Не можешь, Рон, — Зитс улыбнулся. — Если ты припёрся лично, значит, я тебе очень нужен.
Бывший заключённый поднял высокий воротник плаща и вышел из камеры. Рон Полард, которого он намеренно задел плечом, проследовал за ним.
— Давай быстрей, Рон, — с едкой ухмылкой произнёс Зитс, — меня наверняка ждут.
Глава 7. Исповедь
Дата неизвестна Шестьдесят второй день в Хастоне
Никто из охранников не может сказать мне, какое сегодня число. Наверное, это основная задача Хастона — максимально сбить человека с толку, заставить его потеряться во времени, не отличать день от ночи.
Вчера мне принесли коробку откуда-то из прошлого, я даже понятия не имею, откуда они её взяли, эта коробка называется «кассетный магнитофон». К ней принесли шесть аудиокассет, куда мне велели надиктовать свои воспоминания и мысли по поводу происходящего, хотя, признаюсь, я не понимаю зачем, ведь событийность уже запущена, а кассету можно легко уничтожить, и тогда никто не узнает, что была такая девушка — Люси Девальгадо по прозвищу Зубочистка. Наверняка вам, кто заставляет меня делать это, и не нужно, чтобы обо мне знали. Но если когда-нибудь эти записи будут обнародованы, я хочу, чтобы те, кто прослушает их, знали, что вы издевались надо мной здесь. Били, унижали, грозились насиловать, пока я не потеряю сознание.
И пообещали мне свободу за правду.
Мою правду.
Наверняка вы не сдержите слово, потому что такие, как вы, никогда его не держат, но больше угроз и избиений я не хочу, потому расскажу как есть.
Что ж, обо всём по порядку. Начнём с того, как я вообще оказалась в Хастоне. Естественно, по глупости, как и большинство заключённых. Я совершила нападение на доктора Итона Макнамару, человека важного для моей истории, ведь он сын самого Леви Макнамары. Человека, который, если можно так выразиться, нас создал. И человека, который нас погубит.
Итон Макнамара — приятный пухлый дядька, как оказалось, такой же заложник, как и мы все, однако когда я атаковала его со своим напарником, не буду называть имени, он казался мне мразью, потому как предал память своего гениального отца. Он лечил людей одного из главных ублюдков нашего Нью-Роуз — Эктора Матанзы.
Привет, мистер Матанза, я надеюсь, вы скоро сдохнете!
Я выместила на Итоне злость. Забавно, что Итон не держит на меня зла за этот поступок и не стал выдвигать обвинения, однако меня до сих пор держат под стражей. На мои претензии никто не реагирует, как и на требование вызвать адвоката или хотя бы позволить отправить сообщение.
А с другой стороны, чего я ждала? Они точно так же знают правду и точно так же хотят одержать победу.
Я задавалась вопросом «Когда это началось?» много раз. Наверное, знание о том, что что-то не так, сидело во мне с самого начала, но катализатором стала та страшная для меня ночь в Энджелс-Хоуп.
Мы сидели в «Сетевом путнике» с ребятами, хвастались своими достижениями. Помните, мистер Малкольм, как с вашего склада в Деловом районе украли несколько терабайт информации о поставках на будущий квартал, ловко обойдя систему защиты? Это были мы. Нам нравилось колоть вас в ваши наеденные бочка.
Так вот, мы сидели, немного выпили, я решила, что мне хватит, и пошла в убежище. Идти пешком мне минут пятнадцать, и хоть в нашей округе достаточно опасно, мне всегда удавалось без проблем добраться до убежища. До этой ночи. Я шла по тёмному переулку, на всякий случай держала в руке электрошокер, но этот урод напал сзади. Он был тихим, я не слышала ни шороха позади меня. Он резко прижал меня к стене, шокер вывалился, а потом его рука разделилась надвое, и показалось гигантское лезвие, которое он приставил к моему горлу.