— Не рыпайся, милашка! — сказал он мне. — Джонни Два Ножа будет нежным, тебе понравится.
Он расстегнул пуговицу моих джинсов, спустил их до колен, затем стянул нижнее бельё. В этот момент я хотела кричать, но силы меня покинули, я не могла издать и звука. Пока он насиловал меня, в моей голове пролетали мысли, как мне показалось, не свойственные для изнасилования. Я видела реку Эопию, берег, на котором стояла девушка, затем комнату, заваленную кучей запасных частей от андроидов и имплантов, а потом в моей голове прозвучало имя — Мишель.
Во мне что-то умерло в ту ночь. Мне кажется — человечность. Я никак не отреагировала на произошедшее, не рыдала, не закатывала истерику, просто натянула джинсы и пошла в убежище. Уже тогда я поняла, что обычный человек не может так реагировать на произошедший ужас, но сейчас я должна признать: если бы этого инцидента не произошло, я бы никогда не узнала, кто я и зачем я здесь.
Я ненавижу его. Ненавижу эту мразь…
Через несколько дней я увидела первую, как мне казалось тогда, галлюцинацию. Молодой парнишка, очень милый, симпатичный, ошивался возле университета Энджелс-Хоуп, улыбался проходящим девушкам.
— Привет, меня зовут Том Уотс! — говорил он, но на его приветствие никто не реагировал. Тогда он обратил внимание на меня, но когда он сделал несколько шагов в мою сторону, я почувствовала резкое недомогание, и из моего порта за ухом пошла кровь. В тот момент я не придумала ничего лучше, кроме как сбежать.
Второй похожий случай произошёл, когда ко мне обратился милый старичок из Карстона. Я запомнила его имя, так как Арагуйо — очень редкое имя. Ему угрожал Матанза, кажется, он хотел отобрать его кофейню, он не знал почему, и я согласилась попробовать что-то найти в сети. Вместе мы вышли в сеть, и спустя какое-то время я увидела образ, слишком сильно напугавший меня. Гигант с длинными волосами и бородой, он весь светился ярким неоном, внушал страх. Документы мы нашли в итоге, только вот из порта опять пошла кровь. Тогда я поняла, что мне пора серьёзно поговорить с моей… хм… Как я могу назвать Кади? Наверное, мачехой. Или мамой? В любом случае Кади Саламандр, кто бы она ни была, — самый близкий мне человек.
Я приехала к ней в Роккерс-Вэллей. Мы давно не виделись, так как сильно поругались, и только сейчас я понимаю, какой эгоисткой я была. Стыдно… Мы поругались, потому что я с детства страдаю провалами в памяти, но сколько я себя помню, Кади была рядом. Поддерживала самые идиотские мои начинания. При всём при этом она никогда не рассказывала, как удочерила меня или кто мои настоящие родители. Различные видения продолжались, в какой-то момент я думала, что меня отправят в психиатрическую лечебницу, а кроме Кади мне обратиться не к кому. И я обратилась.
Кади выдала себя, когда я заметила, как она включает программу по очистке жёсткого диска памяти для андроида модели VIR-10 на своём лэптопе. Сначала она, конечно же, отнекивалась, говорила, что это для клиента, но я сразу поняла, что что-то тут нечисто.
— Я покажу тебе правду, девочка, но ты должна знать, что я люблю тебя и это ничего не меняет.
Господь всемогущий, самые страшные слова, которые я когда-либо слышала в жизни. Она подключила меня к лэптопу и загрузила несколько файлов…
Я в школе, кажется в Прибережном районе. Другие ученики называют меня Мишель и издеваются надо мной из-за того, что я приёмная. Затем я с другой девчонкой, Лиззи, иду к Эопии, мы смеёмся, она идёт купаться, и её сносит течением. Я спешу спасти её, но в какой-то момент она оказывается на берегу, а я…
Меня уносит.
Следующее, что я вижу — это улыбающееся лицо доктора Саламандр. Она нашла меня без конечностей и части корпуса где-то на задворках Роккерс-Вэллей. Моё лицо изуродовано, покрыто высохшей… спермой. Извращенцев в нашем городе хватает. Далее я просыпаюсь в своей кровати, в небольшом вагончике, Кади что-то готовит на кухне. С этого момента я помню жизнь Люси Зубочистки Девальгадо. Приёмной дочери Кади Саламандр. Андроида, которая до изнасилования в переулке Энджелс-Хоуп не знала, что она — андроид.
Меня переселили в камеру побольше. Похоже, прослушали, что я надиктовала, и сжалились. Что странно, в наше время ведь к андроидам относятся как к мусору. Особенно в борделях. Эти лживые ублюдки могут держать любого взаперти столько, сколько им понадобится, а андроида… Неодушевлённой, по их словам, машины, вообще никогда никто не хватится. Закон, чёрт его дери, на их стороне.
Ну…
Что ж… Остаётся только продолжить.
Кади Саламандр не стала рассказывать мне о том, что создала меня для семейства Вернон, но я это с лёгкостью узнала из сети. А они не сильно заморачивались, надо сказать, просто заменили меня на новенькую дочку. Наверное, часть памяти Мишель всё ещё живёт во мне, поэтому мне было немного жаль старика Артура, когда он помер от инсульта. С другой стороны, Зубочистка была рада. Он получил по заслугам. Мы с Кади никогда больше не обсуждали эту тему, но её чувство вины за содеянное иногда даже играло мне на руку. Например, когда я сделала тату дракона на лице — похвалила и сказала, что очень здорово, что я выражаю свою индивидуальность. Да уж, доктор Саламандр, в каких-то вопросах мамаша вы так себе.
Тем не менее вопрос галлюцинаций меня всё равно не оставлял. Я думала, что, когда узнала правду о себе, меня… отпустит, что ли. Но не отпускало, а галлюцинации приходили всё чаще. И обычно в сети. Я могла наткнуться на образ бородатого по несколько раз на дню, причём тогда, когда вообще не ожидала. Кади говорила, что событие в Энджелс-Хоуп запустило реакцию, произошёл своеобразный сбой, и грань между реальностью и выдумкой чуть стёрлась. Однако я видела тогда этого Тома Уотса и видела этот чёртов образ в сети. Я видела его сотни раз в самых разных местах, даже тех, куда этот образ проникнуть не мог.
Совершенно случайно, а может быть, так и было задумано, я уже не знаю, я наткнулась на «Телевизор». Приятное местечко в сети, координаты которого известны далеко не всем. Там образ меня не преследовал. Я была там несколько раз, и ни разу этот бородатый чёрт не появлялся. Это означало, что он не в моей голове. Это означало, что он преследует меня, но по неведомой мне причине в «Телевизор» попасть не может.
Там я познакомилась с Доминикой. Волшебная женщина, я до сих пор не знаю, существует ли она в реальности. Ха-ха. «Реальности». В общем, не в сети. Доминика присматривалась ко мне какое-то время, а затем спросила меня, чего я боюсь. Я опешила от такого вопроса, но мне кажется, что так и было задумано. Им, понимаете.
Леви.
Я сказала, что боюсь светящегося бородатого чёрта, что он преследует меня в сети и меня это сильно напрягает.
— Значит, началось, — сказала она тогда.
Что началось? Зачем началось? Доминика не стала вводить меня в курс дела, наоборот, несколько дней как следует мариновала. А потом она показала мне обращение Леви Макнамары. То самое, где он рассказывает всю правду. Да-да, мистер Малкольм, Матанза и любой ваш говнюк-прихвостень, который слушает эту запись. Есть обращение. Леви был настолько умён, что просчитал вариативность. Как развернутся события, если ваши игрульки в бога выйдут за рамки разумного. Тогда и началась самая работа. Я была нужна Доминике, потому что в сети мои силы, скажем так, выше, чем у обычного пользователя, я ведь всё-таки андроид, вашу мать! Я соображаю быстрей, двигаюсь быстрей и, конечно, попросила Кади увеличить мне способности.
Мы стали искать в сети хоть какое-то упоминание о ключах активации. Нам очень хотелось, чтобы именно наш бэкап был нужным. Ведь логика работы очень проста: ключ запускает событие, которое заставляет интеллект думать, что он в опасности. Наружу выходит вирус, который при несоблюдении определённой событийности уничтожает наш бэкап. Удаляет нас с сервера где-нибудь на континенте, чтобы ни в коем случае не повторилась ошибка «гениев» Малкольм-Матанза.
Кстати, если вам интересно, я спокойно отреагировала на то, что мы — это набор нулей и единиц. Поймите правильно, мне, наверное, следовало удивиться, но после всего того, что я пережила, — нет уж.
Спустя несколько месяцев поисков информации мы узнали, что при появлении ключей происходит сильный всплеск электромагнитных волн. Судя по всему, этот всплеск перегружает систему, потому к нему сразу обращается внимание. Я заметила этот всплеск ещё тогда, у университета, когда ко мне хотел подойти Том Уотс. Затем то же самое произошло в кофейне у Арагуйо, только это был уже не Уотс, а некий образ, который имел значение для старика. Ещё один всплеск произошёл прямо перед моим арестом, с Макнамарой-младшим, но я не успела проанализировать его, потому что вы, чёртовы крысы, заперли меня здесь.
Без обвинений, между прочим!
Если следовать логике Леви, то каждый всплеск запустил событийность, то есть произошло некое событие, которое стало началом конца. Непонятно только какого. У нас всё ещё была надежда, что событийность можно изменить. Хотя наверняка Леви предвидел это и максимально завуалировал всплески, чтобы такие, как я, не могли повлиять на событийность. Забавно то, что не только возле ключей активации возникали подобные всплески. Меньшей силы, но они наблюдались в нескольких наркопритонах и борделях, где частым угощением является «ласточка».
Ведь так вы допёрли до правды, так ведь?
На улицах Нью-Роуз стали появляться люди с плакатами о конце света, кричали что он, конец, близок. Кто-то передознулся и увидел последнее сохранение перед отключкой. Мёртвый город. Тёмный. Страшный. Именно поэтому вы, крысы, так хотите вернуть свой груз «ласточки», который перехватила полиция. Чем меньше людей знает — тем лучше, не так ли?
Но и тут вас обошли, ребята.
Или вы реально думали, что андроид, способный просчитывать несколько действий одновременно, не продумает план Б?