Хотя, что до казни, то Радка теперь сомневалась, что они были на самом деле. Она долго пыталась понять, почему Ламберт так озабочен поисками Барвинка. Этого милого с виду мальчишки со страшными колючими глазами. Что в нем особенного, почему его подослали тогда к Радке, одурманенной травами? Если подумать, то Роза ничем не лучше его, а для Радки и Янки куда опаснее.
Радослава задумчиво потеребила браслеты на руке. Она только заикнулась младшей Ирене о тайне, оставшейся на в сердцах выброшенном у колодцев браслете, как сын тотчас достал его из шкафчика. Подарки Мейнгрима, от прыгуна и до заморозки, ключ тайны Патрыси и даже закрытый глаз — отработавший кредит от Евы — всё было на месте. Радка надела его рядом с новым, чуть переплела бусами-путанкой, и уже нужно было приглядываться, чтобы понять, что браслетов два, а не один. Радка понятия не имела, есть ли маячки на втором, но маячок на первом помогал ей успокоиться.
Она отправилась в постель, но и там мысли её не оставляли. Они кружились и подталкивали её, мешая спать и вваливаясь во сны с нахальностью безымянных.
Ничегонеделанье очень способствовало быстроте мыслей. А может, Радка просто поумнела за последние дни. Нельзя же постоянно набивать шишки и оставаться недотепой! Вот и она смогла сложить две половинки яблока. По всему выходило, что рассказ Ринкольфа про участь безымянного серого и поиски Барвинка были связаны.
Цветочные не спешили объявлять войну, и Радка не могла вспомнить, есть ли у них король. А теперь она поняла. Если бы король погиб, героически или не очень, в битве или в своей постели, уже давно был бы найден другой. Из семьи прежнего короля или иначе — это ей было не интересно. Король бы просто был.
Но что если король был всё это время. Медленно рос, годами пачкал пеленки, годами учился ходить… Но был?
Не за тем ли Ламберт ищет Барвинка?
Радка рывком поднялась с постели. У неё закружилась голова и от резкого подъема сильно замутило, но она смогла справиться с тошнотой. Поправив амулеты, она решительно вышла из покоев. Ужасно хотелось зайти к сыну, но у Фабиуша можно было легко снова проторчать до вечера, а ей были нужны ответы.
Ринкольф, сидевший на полу у двери — ей даже стало немного его жаль, поспешно поднялся следом. Радка приложила палец к губам, мол, только тихо, и заскользила по коридору.
Ей нужно было поговорить с Ламбертом. А еще с Берхтом. Или его сестрой. Да, пожалуй, с ней даже лучше.
Другое дело, что найти их во дворце было непросто. Поэтому-то Радка и направилась к залу слухов. Здесь она могла оторваться от Ринкольфа и узнать что-то новое. И как знать, может, встретить Берхта или его сестру.
План был хорош, но когда у Радки всё шло по плану? Она вошла в зал, и Ринкольф замер у порога — с этим всё вышло прекрасно. А вот потом всё пошло совсем не так. В прошлый раз Радослава по примеру прочих в этом зале села на пуф и без очереди попала к трону Ламберта. Но с кем ей и впрямь не слишком хотелось сейчас общаться, так это с королем. На её счастье, это делать бы и не пришлось.
Трон был пуст.
Не иначе, как король сейчас занимался делами более важных магиков и магесс залом выше. А то и вовсе искал Барвинка, чтоб им обоим пусто было. Радка снова разозлилась и оттого сделала то, что совсем не стоило делать. Она пошла к трону своими ногами. Пуф раз за разом толкался ей под колени, предлагая сесть, но она не обращала на него внимание, и он отстал.
Так Радка оказалась около пустого трона. А он… завораживал. В прошлый раз она не успела разглядеть его. Искусно вылепленный из разных металлов, он напоминал свитые вместе корневища яблони и при этом был не только монументален, но и определенно красив. И в то же время чудовищно уродлив. Удивительная вещь.
Радка осторожно погладила подушечками пальцев трон, поражаясь искусству неизвестного создателя. Она понятия не имела, что в их королевстве такие есть. Да полно, в их ли королевстве? Может, она еще что-то не знает о мире, в котором живет?
Радка провела пальцами по подлокотнику, спинке, привстала повыше, чтобы коснуться украшения в виде белоснежного яблока из неизвестного ей металла, и не удержалась на ногах — плюхнулась на трон.
Так ей, по крайней мере, показалось. Ведь надо было хоть как-то объяснить то, что она уселась на не принадлежащее ей место. Может, это трон её притянул, а может, всё дело в любопытстве. Но было поздно уже решать, кто или что в этом виновато. Металлический трон оказался неожиданно удобным для сидения и совершенно невозможным для всего остального. В уши Радки потекли разговоры, казалось, со всего дворца. Теперь она знала, что Берхта пишет письмо в своих покоях и негромко ругается на какую-то «отмороженную дуру», а вот Берхт рядом с королем и что-то шепчет ему на ухо. Не разобрать!
Она слышала звонкий голосок Фабуся и еще детский плач — это и впрямь безымянный серый остался при дворце, только теперь он всего и мог, что марать пеленки.
Она попыталась встать — слишком много тайн на её несчастные уши, ей столько и не нужно вовсе, но не успела. К ней уже катился пуф. Хорошо еще, что сидящий на пуфе магик разглядывал какие-то свитки, что держал в руках, иначе… Вот Радка-то его сразу узнала.
Она в панике дернула висящий на шее самый дорогой амулет и шепнула:
«По глазам и видение!»
Амулет больно нагрел руку — сработал.
Глава 11
Манфред не мог никак понять, то ли проклял его кто, то ли просто жизнь закрутилась слишком быстро, и он уже не так молод, чтобы всё успевать. Вот эта мысль ему вовсе не понравилась. Может, когда он станет ближе к королю, то снизойдет милостью и омолодит его? Совсем немного, лет на пять-семь. Было бы просто отлично, и Радослава бы увидела его снова таким, как в день знакомства… Как она тогда влюбилась в него с первого взгляда, а он и не понял своего счастья! Думать о том, что Радослава могла просто ухватится за первого встречного, не хотелось. Уж точно не сейчас. Вот станут они снова ближе, он и вызнает всё до последней мелочи. Хватит ему одной темной магессы, в голове которой и без амулета неясно что творится.
Кстати о Еве, та совершенно не чувствовала, когда нужно успокоиться и помолчать. Так и не отдохнувший в гостинице Манфред обнаружил, что дома ему тоже покоя не будет. И будто мало ему одной Евы, так еще и Мейнгрим расселся в его любимом кресле, да еще с бокалом его любимого вина, словно уже переехал к сестре, бросив опустевший дом.
На короткое мгновение Манфреда кольнула вина, но тотчас сменилась раздражением.
— И что у нас за собрание синего клана? — спросил он с трудом скрываемым негодованием.
— От тебя пахнет цветочными, интересно, где ты был всё это время, — вместо ответа заметила Ева. Как, спрашивается, он должен жить с женщиной, которая на любой укор выдаст два?
— Занимался делами государственной важности, и продолжаю заниматься, — ответил он, не желая слишком ссориться при брате жены. Грим бы хоть ушел, но нет, деликатность не про синих! Сидит и сверлит глазами, будто Манфред ему должен. — Отслеживаю порталы, так себе работка, но кто-то должен убедиться, что никто не покинет королевство и не вернется в него без ведома короля.
Он поморщился, голова и впрямь гудела от всех этих открывающихся и закрывающихся порталов. Ленивые магики прокалывали пространство с помощью его артефактов буквально каждую минуту!
— Голова болит? — хоть капелька участия появилась в голосе Евы, и то уже достижение. Впрочем, она не понаслышке знала о том, как ужасно может болеть голова.
— Ужасно, — признался он. Но расчет его оказался недостаточным.
— Не нужно лезть в самую гущу событий, не в интересах нашей семьи высовываться, — заметила она, присаживаясь на подлокотник кресла к брату.
— Мне кажется, ты не права, — Манфред снова поморщился. — Именно нам и стоит приблизиться к королю, пока есть такая возможность. К тому же…
Договорить он не успел.
— Ты чувствуешь мой маячок на браслете Радославы? — неожиданно открыл рот Мейнгрим.
Манфред оскорбился. За кого его принимают в этой семье, за дешевого фокусника?
— Маяки не имеют ко мне никакого отношения, — начал объяснять он. — Я занимаюсь порталами и…
— Сначала мне казалось, что браслет с маячком остался в том селе, где у колодцев я нашел короля и Радославу с сыном, — не слушая его, продолжил Грим. — Потом я почувствовал его ближе, во дворце. Но перенестись не удается, как бы я не пытался.
— Конечно, не удается, принцессу охраняют как сундук с золотом, даже больше, — согласился Манфред. По имени Раду он не рисковал называть, синие родственнички и без того выглядели не слишком доброжелательно.
— Почему меня к ней не пускают. — Мейнгрим вскочил с кресла и прошелся из стороны в сторону. — Я её муж, в конце концов! И к Фабиушу пускают, а к ней нет!
— Может, ты что-то сделал такое, что она прямо очень сильно обиделась и видеть тебя не хочет, — сорвал пробное яблоко Манфред и определенно попал в точку. Всё-таки не зря он тогда подслушал их разговор с Евой! Мейнгрим не преувеличивал, утверждая, что жена может от него уйти. Вот и сейчас лицо Мейнгрима побледнело от ярости, и он с рычанием ударил кулаком в стену.
— Разберемся, я сама к ней схожу, если нужно будет, — Ева участливо смотрела на брата, кончики ушей её едва заметно посинели. Даже не знай Манфред об этом, и так был понял, что без неё тут тоже не обошлось.
— А где Матиас? — молчание затянулось, а это Манфред не любил еще больше, чем ругань с женой и её братом. Потому что намолчать эти боевики не могли ничего хорошего. Да и вспомнил он только сейчас, что сына не видел уже несколько дней. Не то, чтобы он скучал, но Матиас его сын, тут ничего уже не изменишь.
— Смотрите-ка, кто вспомнил про сына, — ядовитая ухмылка совсем не красила лицо Евы, но говорить об этом вслух Манфред не решился. — Вообще-то он теперь живет у Грима, мальчику пора больше заниматься родной магией, да и Ирене я доверяю больше, чем нашим вертихвосткам.