Удивительно, что при таком подходе Улос вообще сумел обратить себя в лича и научился поднимать высшую нежить. Наверное, тренировался как проклятый, пока я не видел…
Старый слуга, не смотря на преклонные годы, не потерял живого любопытства. Может, это помогло, а может, он просто талант.
Уверен, и мой старый слуга, и молодые шаман принимали это как должное, осознавая, что даже такое обучение — большой жест с моей стороны.
Но в отношении своей постоянной гвардии такой подход был неприемлемым. Мне предстояло сражаться с ними бок о бок в авангарде столкновения с армией. Здесь требовалась квинтэссенция моего собственного боевого опыта, лучшие из приёмов…
Не всё шло гладко, конечно. Невозможно обучить молнии смерти человека, не знакомого ранее с искусством смерти, всего за несколько месяца. Разве что это будет особый талант…
Я выворачивал себя наизнанку, придумывая новые, облегчённые версии ударов и проклятий, что могут перевернуть ход боя. Пил отвары от бессоницы неделями подряд, раз за разом обращая новых рыцарей смерти.
Они заметили моё рвение и оценили. И, к моему изрядному удивлению, смогли даже научить меня тому, чему раньше не смог никто другой.
Опытные, старые и много повидавшие воины показали мне, как можно выжить в кольце врагов на поле боя, и смогли объяснить мне причину всех моих последних неудач в искусстве фехтования.
Всё оказалось куда проще, чем я сам думал. И дело было отнюдь не в том, что я оказался скверным фехтовальщиком, вовсе нет.
Стиль боя рыцарей-странников опирался на возможности организма, существенно усиленные жизнью. И когда я утратил это, он просто перестал работать. Нет, я все ещё мог сражаться и даже побеждать… Но это было подобно борьбе с ветряными мельницами. Сложные, многоступенчатые связки и удары опирающиеся на невероятную скорость, гибкость и силу просто переставали работать в руках простого человека.
За несколько месяцев нельзя обучиться новому стилю боя, конечно. Но я не был новичком в фехтовании, и вбить в меня то, как стоит действовать королю в гуще боя старики сумели, и сумели очень хорошо.
— Как водичка, милорд? — осведомился сэр Кристоф, вытаскивая меня на лодку.
— Парное молоко. Сегодня ещё пару раз попробуем.
Рыцарь смерти лишь степенно кивнул, берясь за вёсла.
Причина моих регулярных купаний была проста и прозаична. Я придумал, как мы будем штурмовать стены лучшей из крепостей севера.
По моему приказу Крегорн отобрал три десятка стариков из детей льда, что согласились стать подобными ему. И, собравшись вместе, немертвые гиганты должны были просто взять и закинуть новообращённых воинов бирюзовой гвардии на стены. Практика показала, что это им вполне по силам… А падение те точно переживут, случись великанам промахнуться.
Рыцари смерти закрепятся на стенах, и в этот момент армия сможет подтащить лестницы.
Проблема здесь была только одна. Как король, я должен был войти на стены первым.
Некоторые из гвардейцев пытались отговорить меня от этой затеи, но стараниями лорда Шеридана, я прекрасно знал, как многое это значит.
Нет, разумеется, я мог пойти с теми, кто несёт лестницы… Но когда мы возьмём город, каждый будет помнить тех, кто первым ворвался на его стены. Это будет легенда, что заслуживает того, чтобы склонить перед ней колено.
И поэтому Крегорн вместе с ещё парой немертвых великанов — Олуфом и Гизмоном, регулярно тренировались в том, чтобы кидать меня в озеро. Потому что, если в случае с другими гвардейцами промах вполне допустим, мне самому превращаться в лепёшку совершенно не хотелось. Стены южной части Септентриона были более двадцати метров в высоту… И это были самые нижние из его стен.
Утешало меня только то, что с северной стороны защита лучшего из бастионов севера не в пример внушительнее. Совету шаманов придётся намного тяжелее, чем нам.
Смысл тренировки был простой — гвардейцы натягивали полотно, держа его на длинных палках с лодок, имитирующее стену. Гиганты, в свою очередь, кидали меня на это полотно. Если попадали, я просто легко приземлялся на полотно. А если мимо...
Ну, приходилось искупаться.
Провернуть подобное в латах было нечего и пытаться, поэтому я с сожалением сменил свои латы странников на броню из серо-голубоватой чешуи, добытой на прошлой королевской охоте.
— Накупался? — раздался из-за спины скрипучий голос Элдриха, когда я закончил с тренировкой и сменил одежду.
Сегодня гиганты попали десять раз из десяти. Как и вчера… И мы были уже на территории Арса.
Всего две недели пути — и мы устроим штурм.
— Пожалуй. — кивнул я командиру бирюзовой гвардии.
— Ты обещал, что научишь меня своему самому страшному удару до того, как мы дойдём до Септентриона. И нам осталось дней десять пути, не больше. — Напомнил мне об обещании древний король.
— Ты куда-то торопишься? — хмыкнул я.
— Я просто не хочу упустить такой шанс, если тебя размажет в лепёшку. — сварливо ответил основатель Ганатры.
В отличие от многих других, Элдрих никогда не пытался отговорить меня от этой идеи. Наверно, древний король просто куда лучше других понимал, что на самом деле значит для короля взойти на стену покорённой столицы первым. Кто-то другой, возможно, решил бы что он просто хочет моей смерти, но уж кто-кто, а лич прекрасно понимая что я в таком случае просто стану больше похож на него...
— Думаешь, ты готов? — серьёзно осведомился я.
Лич схватывал все практики искусства смерти буквально на лету. Пожалуй, я и сам учился у демона медленнее… И он же подал мне одну из простых, до гениальности идей.
Сделать из гвардейцев боевых мастеров смерти нереально — не хватит ни сил, ни умения. Но вот чему их можно легко научить, так это не убивать врагов, а ослаблять их. Вызвать дрожь в ногах, в руках, общую слабость, пусть и на пару кратких мгновений…
Проклятье, что нацелено на краткосрочное ослабление врага требует совсем немного сил. А уж в исполнении настоящего мастера можно заставить подломиться ноги у сотен, если не тысяч врагов.
Я пошёл дальше и изобрел множество проклятий подобного направления, опираясь на доступные мне знания высших аспектов искусства. Научился непросто ослаблять врагов — а ещё и внушать ужас, заставлять испытывать боль или головокружение…
Да только за эту идею я был готов расцеловать скелета. Пожалуй, я слишком увлёкся именно убийствами и попал в ловушку инерции мышления, не раздумывая об альтернативах. Ведь зачем тебе ослаблять врага, когда ты можешь убить сотню одним ударом?
Но вот для создания имиджа это будет очень полезно. Потому что одно дело — нанести удар, обращающий в прах сотни, и совсем другое — убить их мечом, когда у тех будут дрожать поджилки от слабости и страха.
Сэр Кристоф вместе с некоторыми рыцарями, правда, сперва выражал лёгкое сомнение в честности подобных методов. И потому они учились всему спустя рукава.
— Я не уверен, что это рыцарский способ ведения боя, милорд. — покачал головой вернувшийся на службу капитан бирюзовой гвардии, когда я предложил научить его подобному.
— Посмотри на это с другой стороны. — пожал плечами я. — В чём здесь разница с искусством жизни? Жизнь и смерть — две стороны одной монеты. Мастер жизни усиливает себя, становясь лучше воинов, что окружают его. Мастер смерти ослабляет воинов вокруг себя. Противоположности, верно, но результат одинаков. Насколько хорошо мастер жизни усилит себя, настолько же сильно мастер смерти ослабит своих противников. Итоговый разрыв будет одинаков, так какая же разница? Если так рассуждать, искусство жизни тоже будет жульничеством, а от такой мысли недалеко и до того, что искусство фехтования нечестная вещь. И что, будем всё сражаться на кулаках или оглоблями?
— Фехтованию и даже искусству жизни может обучиться каждый. — неуверенно произнёс сэр Кристоф.
— Искусству смерти тоже. Оно основано на использовании собственного тела, как инструмента, как и искусство жизни.
— Вы хотите сказать, это даже не завязано на наше преобразование, милорд? — вскинул брови старик. — И мы могли бы обучить этому других? Внуков или правнуков?
— Есть некоторые нюансы, но да, запросто. — кивнул я.
Некоторое время мой рыцарь смерти молчал, видимо переоценивая собственные приоритеты.
— Я поговорю с остальными. — наконец, сказал сэр Кристоф. — Больше с этим не будет проблем.
Спустя неделю после этого разговора все новообращённые члены бирюзовой гвардии тренировались в искусстве смерти как проклятые. И мне оставалось лишь улыбаться, глядя, как на моих глазах рождается лучшая армия в королевствах.
— Я готов. — после долгой паузы произнёс скелет, вырывая меня из воспоминаний.
Вскинув руку, я создал пожиратель жизни, испаряя в прах круг травы диаметром метров десять и тут же развеивая его.
— Это была наглядная демонстрация. А теперь смотри и запоминай. — произнёс я.
Я достал костяной кинжал, пустил себе кровь и принялся рисовать на образовавшемся круге сложную ритуальную фигуру, создавая стационарный аналог пожирателя. Сам, конечно, я мог обойтись и без подобных костылей, но древнему королю стоит начать с варианта попроще.
Элдрих цепким, внимательным взглядом следил за мной, запоминая каждый символ.
Закончив, я распрямился и хрустнул шеей.
— Активируй фигуру своей силой и направь на ближайший перелесок. — кивнул я в сторону деревьев.
Основатель Ганатры медленно обошёл символы по кругу, а затем резко направил на них растопыренные костяшки. Багровые провалы в его глазах вспыхнули, а моя кровь засветилась, испаряясь. Антрацитово-чёрная дымка потянулась от символов древнего языка мастеров смерти к руке древнего короля. Тот некоторое время разглядывал свои кости, вокруг которых чёрным туманом переливалось смертоносное проклятье, то и дело норовя соскользнуть, а затем направил свою руку на деревья.
Поток серо-чёрного тумана рванулся вперёд, распыляясь конусом и обращая в прах всё, что встречал на своём пути: траву и деревья, сухие ветки и свежие кустарники. Высшая сила смерти, абсолютная энтропия, сонм проклятий, из которых состояла каждая частица этого потока...