людей. Я полагаю, она просто решила, что нет смысла выделять средства на и так верное герцогство, а лучше пересмотреть приоритеты и направить финансы на то, чтобы усмирить более непокорные. Поэтому я тоже пересмотрела свои взгляды на то, достойна ли Меллистрия быть королевой, и это было задолго до того, как вы прибыли в Виталию. Я никого не предаю здесь и сейчас. Лишь исполняю свой долг перед своими людьми.
Она смотрела на меня прямо и открыто, непреклонная и решительная, и, похоже, действительно верила в свои слова. Если так подумать, не так уж и много она хочет…
Я встал из-за стола и отвернулся, сцепив руки за спиной.
— Думаю, мы можем договориться. Моё предложение простое: вы получаете мою милость в обмен на верность вашего рода.
— Вы хотите, чтобы моё герцогство стало частью Палеотры? — уточнила Лилия, и я не почувствовал в её голосе какого-то негатива по этому поводу.
— Не обязательно. — слегка качнул головой я. — Мне достаточно лишь верности. Границы не имеют большого значения. Вы согласны?
— Я согласна. — не стала ломаться герцогиня. — Потребуются ваши регалии, чтобы принести клятву…
— В этом нет необходимости. — отказался я. — Уверен, вы давали клятву Меллистрии, и что? Теперь, когда вы сочли её недостойной, можете делать все хотите? Клятвы подобного рода ненадёжны. Я же хочу вашей верности в любой ситуации, независимо от грядущих обстоятельств. Такова моя цена. И мне не нужны никакие клятвы, достаточно вашего слова. Выбирайте. Действительно ли вы готовы ради своих людей на ВСЁ?
Она не ответила сразу, и я не мешал герцогине размышлять. Но решительности ей было не занимать: спустя всего пару минут, что-то для себя обдумав, Лилия Тофотенская просто сказала:
— Я в вашем распоряжении, милорд.
— Хорошо, что мы договорились. — кивнул я, поворачиваясь к ней. — Но знаете, Лилия… Мы ведь знакомы совсем немного. А мне последнее время совершенно не везло с рыжими женщинами, и принцесса была отнюдь не первой. Уж простите меня, я испытываю к вам лёгкое предубеждение по этому поводу. — виновато развёл я руками. — Как мне определить, могу ли я на самом деле вам доверять?
Несколько секунд время воительница смотрела на меня непонимающим взглядом. А потом она заметила мой недвусмысленный взгляд, и поняла намёк.
Чёткими, привычными и отточенными движениями герцогиня Тофотена принялась снимать с себя доспехи, просто бросая их на пол. Сперва шлем, затем перчатки, латные сапоги, поножи… В этом не было и грамма эротики: я бы не назвал это стриптизом даже с большой натяжкой. Под латным доспехом оказалась перетянутая поддоспешником небольшая грудь, и вскоре передо мной стояла обнажённая женщина. Последним штрихом Лилия распустила свою причёску, и на плечи спустился водопад ярко-рыжих, слегка волнистых волос.
Пожалуй, вот она действительно была натуральной амазонкой. Литые, тугие мышцы, но не культуристки — скорее гибкой, ловкой и сильной воительницы. За собой женщина явно следила, во всех смыслах: никаких лишних волос. Но вот почти все её тело было испещрённое множеством белых, но отчётливо заметных шрамов и рубцов.
— Я слышал, в Таллистрии лучшие целители. — задумчиво окинул я взглядом обнажённую воительницу. — Они не могут свести шрамы?
— Это требует больших денег, а лишних средств в казне герцогства нет. — криво усмехнулась женщина. — Понимаю, мне далеко до эталонной привлекательности. — Мне одеться, милорд?
Я подошёл поближе и коснулся одного из шрамов. Она не дрогнула и не поморщилась, спокойно глядя мне в глаза без тени смущения. Да, определённо, это не юная монашка… Впрочем, я понимал её как никто другой: сложно вообще смущаться чего-то, когда ты прошёл через множество боец насмерть.
— Не говори глупостей. — улыбнулся я. — Ты прекрасна. Иди ко мне.
Не могу сказать, что герцогиня оказалась опытной любовницей. Нет, скорее, наоборот, чувствовалось полное отсутствие практики. Но вот старательности и страсти ей было не занимать: она отдавалась мне так, словно от этого действительно зависели жизни её людей. К утру я почувствовал себя довольным, но совершенно истощённым.
Я ожидал, что на этом наша короткая интрижка и закончиться, но герцогиня пришла ко мне и на следующую ночь, а затем ещё раз, и ещё раз… Не могу сказать, что она стремилась меня укатать: строго наоборот, Лилия тонко чувствовала, когда я чем-то занят или не в настроении, но роль любовницы выполняла с полной самоотдачей, словно выполняя боевую задачу.
Но вот на ближе к границе воительница с извиняющимся тоном заявила мне, что должна остаться со своими людьми.
— Слишком много дел в герцогстве требует моего внимания, милорд. — виновато склонила голову Лилия. — Я и так потратила слишком много времени. Быть может, когда дела наладятся, я смогу приехать к вам, но не раньше.
— Хорошо, раз ты уходишь, тогда поговорим немного о делах. — кивнул я. — Эмбарго, разумеется, накладывать никто не будет. Я дам негласное пожелание для торговцев предпочитать юго-восточный торговый маршрут северо-восточному. От тебя требуются списки.
— Списки чего? — с искренним непонимаем посмотрела на меня герцогиня.
— Перечень материальной помощи, которая необходима герцогству. — уточнил я. — Армия и так будет иметь огромный обоз, добавим к нему то, что необходимо вам. Провизия, инструменты, оружие, доспехи, материалы для ловушек, зелья… Список.
Взгляд женщины ясно показал мне, что на такое она даже не рассчитывала. Пару мгновений она смотрела прямо на меня, а потом низко, до пояса поклонилась.
— Я отправлю с вами несколько своих воительницы, милорд. Они составят необходимые списки. Спасибо.
— Я беспощаден к предателям настолько же, насколько щедр к верным. — сказал я ей перед уходом. — Никогда не забывай этого.
— Я запомню, милорд. — серьёзно кивнула мне женщина.
Она уже ушла, а я ещё долго сидел за столом в своём шатре и думал, насколько же сильно я обманул её. Потому что себя я хорошо знал: я был в тысячу раз беспощаднее к предателям, чем был щедр к верным. Быть может, и тысячи раз было мало. Самому себе я мог признаться: моя жёсткость могла быть тем, что никто не смог бы посчитать, и в этом я видел искренний повод для гордости. Немногие из людей способны на такое, и лучше бы таллистрийкам не проверять, как далеко я могу зайти. Для их же блага.
Глава 14
В Кордигарде частенько шутили о том, что глава церкви входит в кабинет короля, открывая дверь ударом с ноги, но, вопреки слухам, сегодня был первый день, когда это случилось на самом деле.
Верховный иерарх пребывал в крайней степени раздражения и просто пнул дверь на своём пути, не особо задумываясь. Король, который в этот момент сосредоточенно писал что-то на листе бумаги, обложившись целыми кипами разнообразных листов, даже не повёл ухом на такую наглость.
— Решил наконец-то полностью соответствовать слухам? — флегматично поинтересовался у друга Кормир II, даже не посмотрев в сторону двери.
Король, разумеется, прекрасно понимал, что только один человек во всех королевствах может позволить себе подобное. Однако в этот раз Этериас не принял шутливого дружеского тона и упёр руки в бока, принявшись сверлить Его Величество тяжёлым взглядом.
Владыка Ренегона даже ухом не повёл, продолжая сосредоточенно писать. Закончив с одним письмом, он невозмутимо отложил его в одну из стопок, и взял следующий, чистый лист.
— Я хочу знать, что ты намерен предпринять по поводу случившегося! — глава церкви гневно топнул ногой. — Если ты вдруг не в курсе, весь Кордигард обсуждает грядущую войну Таллистрии с Палеотрой уже больше недели! Время идёт, совсем скоро огневики могут уже выдвинуть армию к границе! Мы должны остановить это!
Кормир II выглядел так, словно совершенно пропустил всю тираду главы церкви мимо ушей. Он послюнявил палец, выудил из кипы бумаг слева от себя какой-то лист, внимательно вчитался в него, а затем продолжил записывать что-то на чистом листе.
Этериас протяжно застонал. Последнее время его лучший друг придумал новую стратегию, что помочь ему бороться с порой выходящими за край эмоциями. Нет, сам верховный иерарх легко был готов признать что иногда ему действительно не хватает самоконтроля: подобной проблемой, чего греха таить, страдали многие могущественные мастера, особенно в молодости. Кипящая в душе энергия требовала выхода…
Но брать под контроль свои силы было первым, чему учили юных адептов пути нейтраля, поэтому больших разрушений от этого не случалось. Да и сам иерарх уже не юнец, и умеет отделять эмоции от силы… И именно поэтому вот это было сейчас совсем не к месту! На кону стояли людские жизни! Осознание того факта, что король, безусловно, также осознаёт это, но продолжает делать вид, что ничего не происходит, приводило главу церкви в ещё большее возмущение!
Несколько минут волшебник свирепо сопел, сверля взглядом невозмутимого короля, но в конце концов сдался. Уныло присев на гостевой диван, верховный иерарх тихо сказал:
— Ты знаешь, что это важно. Пожалуйста.
Король на мгновение отвлёкся от бумаг и бросил на соратника серьёзный взгляд.
— Тебе короткую версию или длинную?
— Обе. — отрезал Этериас.
— Короткая версия в том, что мы бессильны что-то предпринять по этому вопросу. — пожал плечами Кормир II. — Инцидент, конечно, прискорбный, но и поделать ничего нельзя.
Глава церкви скрестил руки на груди и ядовито заявил:
— Иными словами, ты считаешь, что никакого влияния ни у церкви, ни у Ренегона не осталось, и поэтому мы должны сидеть сложа руки?
Владыка сильнейшего из королевств болезненно поморщился.
— Нет. Дело не в этом. Просто это слишком деликатная ситуация. В принципе, это очевидно для любого рыцаря, но вы в церкви просто слишком оторваны от народа. Таллистрия нанесла Палеотре тяжёлое оскорбление. Не первый случай в истории, когда они поступают так с одним из королевств, и даже не десятый. Склочные бабы, что с них взять. Все уже давно привыкли. Иногда короли одёргивают их, но на войну никто не решался: местность труднопроходимая для армии, и оскорбления просто не стоят того, чтобы положить тысячи своих людей.