— Дело во власти, как всегда. — равнодушно пожал плечами я. — Может, сейчас они этого не осознают, но когда в Кордигарде поймут, что объединённый под моей властью королевства могут составить конкуренцию их влиянию, как ты думаешь, они оставят все как есть? Ты знаешь Ренегон лучше меня, так скажи мне правду. Будут ли они спокойно смотреть, как многовековое влияние и власть, выпестованная поколениями, уплывает из рук?
— Я не могу говорить за всю династию Ренегонов. — вздохнул мастер Лант. — Но почему ты думаешь, что они представляют угрозу? Кордигард это святыня всех людей, святая земля сотворения. Там мы были рождены и там родилась наша сила, но эта сила не представляет угрозы другим людям.
— Тогда почему разведчики докладывают мне, что Ренегон готовиться к войне? — хмыкнул я. — Тайно тренируют людей, собирают припасы, куют оружие…
— Потому что бояться той силы, что смогла одновременно уничтожить одиннадцать лучших мастеров королевств в самом безопасном месте в мире. — ответил сэр Уильям. — Неужели это так сложно понять?
Я покачал головой. Нет, столько веры людей сколько наберётся в праведном рыцаре ордена, у меня точно нет, и я не смогу выдавить из себя её напоказ.
— Я не верю в людей так, как веришь ты. Уверен, они нанесут удар, как только узнают обо мне больше. Я не знаю, какую форму и вид примет эта атака, но, несомненно, она случится рано или поздно. Поэтому я собираю силы, строю альянсы, объединяют под своей властью королевства. Потому что только так я смогу однажды бросить им вызов. Вы правы насчёт грядущей войны, но, к счастью, пока Кордигард пребывает в блаженном неведении относительно того, на что я способен, и поэтому я могу спокойно копить силы. Могу я рассчитывать, что вы сохраните эту тайну?
— Ты можешь пообещать нам, что никогда не нападёшь на Ренегон первым? — подал голос мастер Эрик.
Я помедлил с ответом.
— Если такова цена сохранения моей тайны и поддержки ордена… Да. Я готов.
— Это не вопрос цены. — вздохнул Мерик. — Мы сохраним тайну своего брата в любом случае. — Просто просьба…
— Тогда я выполню её. — без колебания сказал я.
И в этом даже не было ни капли лукавства. Я и правда легко мог отдать Ренегону право первого удара. В ближайшие лет десять войны в любом случае не планировалось: сперва следовало хорошенько подготовиться. А там уже и повод найдётся: толк в провокациях я знал.
Советники переглянулись, обмениваясь взглядами. А затем как-то ощутимо расслабились, словно напряжение наконец-то отпустило их.
— Значит, мы всё-таки успели. — улыбнулся мастер Зелтин. — Думаю, убедить Ренегон будет легко… Остался только один вопрос.
Мастер Зелтин внимательно посмотрел на мастера Ланта, и несколько мгновений они боролись взглядами. А затем глава совета отвёл свой, и со вздохом достал из складок робы письмо, протягивая мне.
Печать была уже сорвана, письмо неоднократно читали. Но вот когда я увидел его строки…
Наверное, самые ужасные демоны вселенной не знают, каких сил мне стоило сдержаться в этот момент.
Я никому ничего не сказал, прозвучали в моей голове слова умирающего старика.
Сэр Кадоган был настоящим рыцарем, который никогда не лгал. И именно поэтому он написал письмо.
— Это последний вопрос, который у нас остался. — вяло прикрыл глаза мастер Лант, смотря на меня вполглаза. — Кто, по-твоему, написал это письмо?
Бездна, и что я должен ему сказать? Что проклятый ехидный старикашка как-то вышел на тщательно скрываемый мною след моих преступлений? Оставшиеся советники ордена уже изрядно клевали носом, отходя ко сну. Я уже почти убедил их в том, что мне можно доверять, пусть и с оговорками… Возможно, они проглотят всего одну ложь, не заметив ничего.
— Это письмо написал мой учитель, сэр Кадоган Бессмертный. В этом нет никаких сомнений, я знаю его почерк. — ответил я.
Я сыграю в эту игру с правдой до конца, и будь что будет. Сонливость моих собеседников испарилась в одно мгновение, и на меня уже смотрели цепкие, едкие взгляды настоящих ветеранов.
— Здесь написана правда? — тихо спросил мастер Лант.
Они уже знали, что им не по силам остановить меня, но я видел на лицах собравшихся решимость, что знал по себе. Никто не отступит…
— Может быть. Не знаю. Сложно сказать. Зависит от точки зрения. — вздохнул я, натягивая на лицо свою лучшую рассеяную маску. — Понятия добра и зла вещь расплывчатая. Мне неизвестно, что именно заставило моего учителя написать это письмо, а затем явиться в мой замок и попытаться убить меня. Его лицо… Оно не было лицом человека, когда мы закончили, понимаете?
— Вы сражались насмерть? — тихо спросил Мерик.
— Не сразу. — покачал головой я. — Сперва наставник поддавался мне. Отводил смертельный удар, словно давая шанс... Однако он был слишком хорош, и мне всё равно не удалось его достать. Поэтому он просто снёс мне голову, не говоря ни слова. Я до сих пор не знаю, почему именно.
В самом деле, какое именно из моих дел заставило его пойти на крайние меры? Наверно, даже хорошо что я не спросил напрямую…
— И ты восстал из мёртвых, верно? — мрачно спросил сэр Уильям.
— Верно. — кивнул я. — Мы сражались дальше, и в итоге я победил. До сего дня я ничего не знал об этом письме. Кто или что направило моего учителя на этот путь? Была ли это его воля, или чья-то интрига? В каких именно моих поступках он увидел зло, что заслуживает только смерти? Я не знаю наверняка. Разумеется, вы уже знаете, я не образец добродетели, клятвопреступник. И пусть на то есть веские причины…
Я тяжело вздохнул, имитируя раскаяние. И всё же, как мне показалось, они всё ещё не поверили до конца.
— И какие причины, по-твоему, достаточно веские, чтобы преступить свои клятвы? — погладил бороду сэр Шеор.
— Чтобы вы сказали, если бы знали, что все принципы, по которым столетиями незыблемо живут люди — ложь? — уклонился я от ответа своим вопросом.
— Уточни. — нахмурился мастер Лант, подавая вперёд.
Всеобщее ментальное помешательство, пожалуй, не самый страшный секрет после моего бессмертия… Потому можно было открыть и его.
— Я наконец-то понял. — внезапно сказал Мерик, когда я закончил свой рассказ.
— Что именно? — хмуро посмотрел на молодого рыцаря сэр Уильям.
— Клятвы. — ответил Мерик. — Если все люди не лгут… Какой смысл в клятве всегда говорить правду? Разве это не является обыденностью? Однако орден был основан давно, очень давно. Тогда, когда ещё правда была редкой честью, что могли позволить себе лишь лучшие из нас. Я часто думал об этой странности, и вот теперь, похоже, мозаика сложилась, верно?
— Откуда ты знаешь это? — подал голос неизвестный мне мастер.
Какой дотошный…
— Шаманы варваров умеют управлять духами. — бросил я. — Я общался с сущностью, которая, вероятно, происходит извне нашего мира, и она подтверждает такое положение дел. Собственно, одна из причин, по которой у меня была война с Арсом, это свобода других людей. И если для того, чтобы освободить всех до единого людей в королевствах мне придётся нарушить все свои рыцарские клятвы до последней, и даже отдать свою жизнь, клянусь Отцом, я сделаю. Разве за свободу не стоит умереть?
Удивительно, как легко можно пообещать отдать свою жизнь, будучи бессмертным. Ведь для бессмертного очередная отдача жизни это обычный выходной…
— Стоит. — устало помассировал веки мастер Лант. — Ты прав. Прости за этот допрос… Но мы должны были знать наверняка. Я ещё не знаю, кто ответственен за эту попытку стравить тебя с Ренегон, но если ты не начнёшь войну первым, уверен, всё будет в порядке. Мы отдохнём с недельку и отправимся обратно.
Усталые старики шаркающими походками поднялись из-за стола, вяло направляясь к спальням.
— Есть один вопрос, на который я и сам хотел бы знать ответ. — негромко сказал я им в спину. — Если Ренегон ударит первым, на чьей стороне будет орден?
Последние из оставшихся советников на миг остановились. А затем невозмутимо зашаркали дальше. Уже у самой двери, мастер, чьё имя так и осталось мне неизвестным, ненадолго остановился, бросив на меня взгляд, и тихо сказал:
— Если хорошо подумать, полагаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, брат.
Один лишь Мерик остался сидеть за мной.
— Не вышло из меня эталонного рыцаря, верно? — криво усмехнулся я.
Старый знакомый внезапно тепло улыбнулся мне.
— Может и так, но поверь, никто из нас не идеален. Я читал архивные хроники ордена… Всякое бывало. Мы стремимся быть чистыми, но жизнь — сложная штука.
— Я всё ещё волнуюсь за войну. — вздохнул я. — Думаешь, орден поддержит меня, когда Ренегон ударит? Или мне готовиться сражаться и с вами тоже?
Мерик с улыбкой покачал головой.
— Если ударит, в чём я сильно сомневаюсь. Конечно нет, брат. Орден всегда на стороне правды. Разве ты солгал сегодня хоть раз?
— Нет. — приподнял уголки губ я. — Думаю, что нет.
Несколько минут мы просто молча сидели друг рядом с другом. Мерик выглядел так, словно с его плеч упала какая-то тяжёлая ноша. Я же всеми силами пытался не выдать обуревающих меня чувств.
Наконец, мой старый сосед по комнате встал, слегка хлопнув меня по плечу.
— Я конечно, не старик, но даже меня вымотал этот поход. — зевнул он. — Старперы совершенно забыли тебе сказать, но для того я и здесь. Король Ренегона отправил отряд своих людей, чтобы арестовать тебя и призвать к ответу за злодеяния, написанные в этом письме. Мы опередили их, но, вероятно, вскоре они будут здесь. Думаю, у них в любом случае ничего бы не вышло, но, пожалуйста, не устраивай из-за этого войну, ладно? Мы вернёмся в Кордигард и убедим его передумать. Найдутся методы…
— Так и быть, не буду устраивать войну из-за попытки арестовать меня. Хотя, конечно, это совершенно отвратительное хамство! Я что, простой горожанин по его мнению? Мог бы высказать претензии на конклаве, как делают все приличные люди… — я ворчливо пихнул в плечо Мерика, провожая его ко сну с лёгкой улыбкой.