я, просчитать меня, понять, что я за человек… А я сохранял на лице бесстрастную вежливую маску.
— После знакомства с вашими представлениями о любви, Ваше Величество, все закончившие обучение целительницы Таллистрии покинули королевство и уехали в Ренегон. — наконец, ответила Лукреция после длительного молчания. — Остались лишь древние старухи, вроде меня, и молодые ученицы. За неимением лучшего я ввела их в состав совета. Перед вами лучшие из учениц Виталии. Через пару лет, думаю, почти все закончат обучение.
Я склонился над столом и сцепил руки перед собой, с силой подавив желание скривиться. Сколько целительниц было в королевстве жизни? Тысячи, может, десятки тысяч… Целая армия лекарей, способная поставить на ноги огромное войско. То, что я рассчитывал использовать в войне с Ренегоном, компенсируя нехватку солдат.
Проклятые непослушные таллистрийки! Нет, проблема, конечно, решаемая, Ренегонцы исповедуют традиционный патриархат и переманить обратно на родину со временем мне точно удастся. Однако сам факт того что королевство жизни создавало столько проблем, приводил меня в бешенство! Эта подлая страна, словно гигантская паутина, закутывала меня в проблемы тем больше, чем дольше я тут оставался! Брали бы пример с жителей Арса: устроили пару восстаний, побухтели и притихли, и никаких тебе проблем…
Нет, они определённо ходят по грани. Ещё парочка таких демаршей, и я перейду на массовые казни. Моё терпение велико, но не безгранично.
Лукреция с интересом смотрела на меня, ожидая реакции. В глазах молодых учениц тоже проскальзывало опасливое девичье любопытство.
— Я приношу свои извинения. Это была ошибка. — выбрал линию поведения я. — Я не ожидал, что это будет воспринято вами… именно так. В конце концов, никто же не погиб… Ну право слово, что такого страшного в любовных утехах? — развёл я руками с виноватой улыбкой.
Старуха поджала губы, смотря на меня со странной смесью изумления и негодования. А затем, вцепившись в подлокотник своего кресла, пронзила меня стальным взглядом:
— Что страшно? Посмотри, например, на Кейтлин. — Лукреция кивнула на девчонку лет пятнадцати-шестнадцати на вид. — Твои солдаты затрахали её до такой степени, что я едва успела откачать её от потери крови.
Девушка съёжилась под моим взглядом, пряча голову под капюшоном.
— В Виталии много целительниц. — невозмутимо продолжила Лукреция. — Да, мы успели спасти всех… В этот раз. — несколько учениц вздрогнули на этих словах. — А вот отдай вы такой приказ в каком-нибудь захолустном городке, и ты получил пару сотен трупов просто от кровопотери. К вашему сведению, Ваше Величество, молодые девы требуют чуткого, нежного обращения… А теперь скажите мне, так ли удивительно, что вам не рады здесь?
Я поднялся с неудобного стула, вскинув подбородок.
— Нет. Вы правы. — спокойно кивнул я. — Поэтому я и приношу свои извинения. — Однако смею заметить, что также образовалось немало счастливых семей. Это стоит чего-то, верно?
— Не такой ценой. — покачала головой Лукреция. — Но раз уж вы сами заговорили о деле… Зачем вы собрали нас, Ваше Величество?
— Кейтлин, подойти ко мне, пожалуйста. — я посмотрел на притихшую ученицу.
Девушка несмело встала, боязливо посмотрев на других учениц. Но ослушаться короля не осмелилась. Лукреция напряглась, словно струна, став похожей на старую кошку, готовую к броску.
Шестнадцатилетняя девчонка едва доставала мне до груди и со страхом приблизилась, опустив голову в пол. Я встал перед ней на колено, как подобает рыцарю. Где-то глубоко в тёмно-зелёных глазах я видел густую, тягучую ненависть, смешанную с отчаянным страхом. Да, простыми извинениями тут не обойтись, определённо.
— Ударь меня. — просто сказал я.
— Что? — будущая целительница посмотрела на меня с таким удивлением, что, казалось, забыла про страх.
— Я вижу ненависть в твоих глазах. — пожал плечами я. — Освободи её! Ты заслужила право на месть, а я заслуживаю этого удара. Давай, девочка. За всех твоих пострадавших подруг. Разве ты не хочешь этого?
Лукреция резко приподнялась на подлокотниках:
— Кейтлин, не сме… — тонкая ручка молодой женщины с неожиданной силой ударила меня по щеке, оставляя несколько глубоких царапин от ногтей на щеке и скуле.
Сила удара была такова, что меня едва не опрокинуло: подозреваю, юная ученица всё же умела усиливать свои удары собственной жизнью.
— Не смей… — упавшим голосом закончила Лукреция.
В глазах старухи появился настоящий страх. Легко могу её понять: оскорбление такого уровня, нанесённое королю… Поди потом попробуй докажи, что он сам разрешил, это ничего не меняет. Я с лёгкой улыбкой коснулся щёки, чувствуя, как на пол закапала кровь.
— Думаю, этого маловато. — заключил я, ощупав царапины. — Ну же, девочки, я же воин! Как-то раз меня пыталась прожевать глубинная саламандра и ничего, подавилась… А мастер Гастон в бою у ворот пробил меня насквозь раз десять, не меньше. И всё же я стою перед вами. Не волнуйтесь, парой ударов меня не сломать. Может кто-то ещё хочет? Кейтлин, как насчёт правой щеки? У тебя неплохо выходит.
Я тепло улыбнулся девочке, не обращая внимания на сочащуюся из порезов кровь, и ободряюще кивнул ей. Но желающих воспользоваться уникальную возможностью королевского избиения, к моему лёгкому удивлению, больше не нашлось: видимо, авторитет Лукреции для того был достаточно высок. Сама же юная целительница смотрела на меня со странным непониманием в глазах, кажется, сама слегка ошарашенная от собственной смелости и такого поворота событий. Но главное, из её взгляда ушла ненависть…
— Чего ты хочешь? — устало спросила меня Лукреция.
— На данный момент, думаю, я хочу устоять на ногах после следующего удара милой Кейтлин. — спокойно ответил я, посмотрев на старуху — Было бы неловко потерять равновесие… Не дай Отец, гвардейцы узнают, байки по казармам будут ещё лет пятьдесят ходить.
Внезапно я почувствовал лёгкое пощипывание и тепло на левой щеке. Юная целительница поднесла руку к моему лицу, встав на цыпочки, и принялась залечивать глубокие царапины.
— Пожалуйста, окажите мне ответную любезность, и не начинайте ходить вокруг да около, Ваше Величество. — вздохнула старуха.
Я повернулся к Кейтлин, которая довольно быстро справилась с последствиями собственного удара, и вновь опустил перед ней на колено.
— Есть ещё что-нибудь, что я могу для тебя сделать? — серьёзно спросил я девушку.
Кейтлин долго смотрела мне в глаза, ища что-то в них, но я остался безмятежно спокойным.
— Я была бы очень признательна, если бы вы больше никогда не совершали подобной ошибки. — тихо ответила юная повелительница жизни, опустив глаза.
— До тех пор, пока ты будешь со мной, чтобы напоминать об этом… У тебя есть моё слово. — серьёзно ответил я. — Никогда больше.
На лице девушки появилась слабая, несмелая улыбка. Она почтительно поклонилась мне, аккуратно взяв мою руку.
— Хорошо, милорд. — просто ответила девушка, откинув капюшон и показав мне длинную копну иссиня-чёрных волос. — Тогда и у вас есть моё слово.
Я поднялся с колена, ободряюще улыбнувшись Кейтлин, и перевёл взгляд на Лукрецию.
— Я не собираюсь шантажировать вас какими-то репрессиями из-за оскорбления, нанесённого короне, если вы имеете это в виду, леди Лукреция. — почесал зажившую щеку я. — А совет я собрал потому, что хочу, чтобы вы выбрали новой королевой Лилию Тофотенскую. Мы поженимся, и Таллистрия останется в составе соединённого королевства.
Лукреция покачала головой.
— Ты просто поразительно самоуверен, тебе никто это не говорил?
— Благодарю. — невозмутимо кивнул я. — Кстати, раз уж об этом зашёл разговор, возможно, стоит обсудить компенсацию за произошедшее с Кейтлин и остальными. Знаете, я родился в Аурелионе, и у нас там есть одна славная традиция: если юноша прошёл ночь с невинной девой и тем самым обесчестил её, то родители девушки часто требуют его жениться… Конечно, я сомневаюсь, что все пострадавшие девы Таллистрии горят желанием выйти замуж за моих солдат, но, как король, я думаю, что могу взять ответственность за всех сразу, и жениться разом на всех желающих пострадавших. Думаю, под это дело можно издать особый закон, который позволяет лордам соединённого королевства иметь любое количество жён, как в Ниоре…
Глаза юных целительниц стали напоминать натуральные блюдца, поэтому я остановился, изобразив на лице полное непонимание, и простодушно спросил:
— Я что-то не так сказал?
Лукреция аж закашлялась.
— Ниора — самое шовинистское королевство, милорд. — мелодичным голоском просветила меня Кейтлин. — Думаю, словосочетание “права женщин” способно ввести тамошних мужчин в ступор. Я твёрдо уверена, что никто в Таллистрии не будет рад, если вы будете ориентироваться на законы Ниоры, особенно, в такой деликатной области, как свадьбы.
— Но само предложение подходящее? — уточнил я.
— Учитывая, что вы только что предложили выйти за себя замуж всем присутствующим, помимо госпожи Лукреции, думаю, его можно назвать… смущающим. — дипломатично ответила Кейтлин, слегка покраснев.
И правда, девицы старались смотреть куда угодно, но только не мне в глаза.
— То, что ты сделал, является для девушек глубокой душевной травмой. — наконец, прокашлялась Лукреция. — Я не думаю, что кто-то из них вообще желает иметь хоть какие-либо отношения с мужчинами, по крайней мере, в ближайшие лет десять. Просто оставь их в покое.
— Как скажете, леди Лукреция. — безмятежно пожал плечами я. — Я просто хочу помочь, вот и всё. Это мой долг.
— Долг? — прищурилась старуха. — Со смертью Меллистрии у тебя нет никаких долгов перед нами. Как, собственно, и прав… Надеюсь, ты не будешь делать вид, что не понимаешь этого?
— Вот здесь вы ошибаетесь, леди Лукреция. — посерьёзнел я. — Я обещал Меллистрии, что позабочусь о Таллистрии так же, как забочусь о самом себе. И пусть моя жена мертва… Данное слово не имеет срока давности.