— Как ты себе это представляешь? Поставив королевство на кон? — уточнил я.
— Если своих целей добьюсь я, ты оставишь Ниору в покое до конца войны. — пожал плечами Аттарок. — Я знаю, ты всё равно хочешь получить все королевства, и в конце концов сделаешь её частью своих земель, но в этом случае мои земли хотя бы не увидят грядущих ужасов этой войны, что меня вполне устраивает. А дальше уже будь что будет: выиграешь, и будет править королевствами. Проиграешь, и моё королевство останется само собой. А если ты победишь, я присягну тебе и Ниора сменит сторону в этой войне. В случае моей смерти то же самое сделает мой наследник: указания на случай моей смерти я оставил задолго до того, как твоя армия вышла из Таллистрии.
Условия были неплохие, но я отчётливо чувствовал подвох. Пустынник, вероятно, всерьёз рассчитывал на победу, но… Какой план он имел? Как намеревался оставить меня в дураках?
Пока я в армии, ему не по силам выиграть битву, вообще, ни одну. С другой стороны, он же не знал о моём всесилии, верно? Вероятно, он оценивал мои возможности, сравнивая их с другими мастерами. Грицелиус, возможно, и сам смог бы сжечь десяток мастеров заживо, однако один, даже могущественный мастер, не выиграет войну и даже не выиграет столкновение двух крупных армий в битве. Если учесть, что у Аттарока может быть численное преимущество, то он мог бы просто попытаться завалить меня трупами, уничтожив параллельно остальную часть моей армии. И это будет поражением, чтобы удержать королевство, мне в любом случае нужно будет оставить гарнизон, хотя бы в столице…
— Так что ты скажешь, Владыка Смерти? Неужели ты опасаешься проиграть в схватке умов с каким-то дикарём-пустынником из окраинного королевства? — смуглый бородач широко улыбнулся, разведя руками. — Решайся, великий завоеватель. Ну, или убей меня на месте, чего тянуть?
На гордости играет, негодяй. Но, скрепя сердце, самому себе я мог признать: ставка определённо стоящая. Получить Ниору на свою сторону, разбив армию пустынников, точно лучше, чем устраивать с ними партизанскую войну длиною в долгие месяцы. Да и потом, что мешает мне просто плюнуть на соглашение в любой момент?
— Что заставляет тебя думать, что я сдержу своё слово, оставив Ниору в покое в случае твоей победы? — сузил глаза я.
— Ничего. — жизнерадостно ответил бородач. — В этом-то и главный интерес, правда? Ты ведь тоже не можешь быть уверен наверняка, что я сдержу своё! Здесь есть всего два варианта: либо я возвращаюсь живым, и мы договорились, или я не возвращаюсь вовсе. Если я вернусь живым, я расскажу всем о сути нашего пари, а слухи распространяются быстро… А ты можешь сделать то же самое со своей стороны!
— Я могу просто отпустить тебя, не соглашаясь на сделку.
Аттарок посмотрел на меня с укоризной.
— Право слово, Горд, ты действительно думаешь, что я в это поверю? Может, я и пустынный дикарь, как вы называете нас в северных королевствах, но не идиот же, в самом деле! Выбить лидера одна из первейших задач войны, любой это знает. Пусть его заменит другой, но это верно в отношении любого солдата противника: и что же, не трогать их теперь? Полководцы и военачальники в любом случае кончаются быстрее, чем простые воины.
Я помедлил ещё пару мгновений… Нет, ну не боятся же интеллектуального вызова от дикаря-бедуина, в самом деле? Шеридан надо мной смеяться до конца моих дней будет!
— Я согласен, Аттарок. — твёрдо кивнул я. — Я принимаю твой вызов и не буду убивать тебя, если сам не попадёшься под удар.
Пустынник удовлетворённо кивнул.
— Раз, так хочу сказать тебе ещё пару вещей. Ты — убийца и мерзавец, грязный безродный пустынный шакал, недостойный уважения. Тебя ждёт поражение и в этом споре и в этой войне, и неважно, сколь много зла и смерти ты принесёшь в королевства. Люди никогда не примут своим лидером чёрную гиену вроде тебя. На самом деле, я не верю всерьёз, что ты сдержишь слово и оставишь Ниору в покое: для тебя нет ничего святого. Не столь важно даже, убьёшь ли ты меня на месте здесь и сейчас или решишь попытать удачу в нашем состязании: тебя в любом случае ждёт поражение в этой схватке умов, ибо ты слишком глуп, чтобы понять мои замыслы. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что я не смогу увидеть твоё лицо, когда ты поймёшь, что грязный пустынный дикарь тебя победил, исполнив свой план.
Высказав эту нелицеприятную тираду, король Ниоры подхватил секиру, поставив её на плечо и вопросительно посмотрел на меня, ожидая реакции. В принципе, конечно, за такое можно и убить на месте, даже если раньше не собирался. Вероятно, таким образом он проверял, буду ли я придерживаться нашей сделки… Возможно, за нами даже наблюдали из темноты барханов, и он тем самым давал знак своим людям, сообщая об исходе переговоров.
Я лучезарно улыбнулся и подошёл поближе, похлопав бородача по плечу.
— Главное, не унывайте, мой будущий вассал. Нам предстоят великие дела. Думаю, нам определённо будет о чём поговорить, когда моя армия будет осаждать Кордигард.
— Если будет. — тихо бросил Аттарок мне в спину, когда я уже намеревался уходить.
Я остановился, обернувшись через плечо.
— В одном ты можешь быть уверен наверняка, пустынник. Я не ошибся в слове когда.
Грядущее противостояние, если быть честным, меня вообще не волновало. Нет, у дикаря нет шансов в этой схватке против ума человека куда более развитой цивилизации. Куда больше меня волновало другое: что сейчас происходит с гвардией Ренегона? Справится ли Элдрих и бирюзовая гвардия?
Король пустыни ещё долгое время стоял у зажжённого огня, провожая взглядом уходящую фигуру в чёрном.
— Даже если и так, бесчестный убийца… — прошептал Аттарок. — Значит, мы встретимся там. Тем путём или иным.
А затем владыка Ниоры широко улыбнулся, погасив огонь. Что-то подсказывало ему, что не так много людей в королевствах могут пережить гнев этого человека, бросив ему в лицо ТАКИЕ оскорбления. В Ниоре за такое кровная месть между семьями может длиться столетиями. Определённо, ему будет что рассказать сыновьям.
Глава 35
Это была обширная, низовая зелёная равнина между двумя крупными холмами: достаточно большая, чтобы на ней могла разместиться целая и армия, заросшая не слишком высокой травой, чтобы человек среднего роста не слишком утопал в ней, и достаточно низкая, чтобы из-за ближайших холмов нельзя было рассмотреть, что в ней происходит.
Именно поэтому Элдрих Ганатра решил, что это будет идеальным местом на битвы. Тысяча сто шестьдесят латников собралось сегодня под его командованием здесь: мастера меча, все как на подбор. Древние старики и ветераны, которым, казалось бы, давно пришла пора уйти на покой и взвиться к бесконечному потоку вместе с последними искрами погребального пламени…
Но в этот раз судьба распорядилась иначе. Древний король-основатель снял шлем, обнажив потёртый лысый череп, и с почти незаметной ноткой гордости и ностальгии обвёл взором багровых провалов своё войско. Латы — вещь недешёвая. В былые время основания королевства, пожалуй, он не смог бы вооружить так и десятую часть этих людей: когда ещё не были открыты железные рудники в ближайших горах, когда каждый кузнец, что умел ковать сталь был на вес платины, когда молодое королевство отчаянно платило кровавую цену за то, чтобы отстоять своё право на существование…
И все же они выстояли. Ганатра, пусть и не стала самым могущественным из королевств, под неумолимым натиском времени устояла и окрепла.
В отличие от многих. Когда-то Элдрих лично знал людей, что тоже пытались основать другие королевства… Ныне канувшие в лету.
Ренегон никогда не был терпелив к тем, кто оспаривал его право быть первым. Но за всё приходится платить: рано или поздно.
Из-за противоположного холма показался одинокий латник, быстро приближаясь к армии в иссиня — стальных латах с бирюзовыми плащами.
— Небесная гвардия приближается, мой лорд. Около тридцати тысяч, как вы и предполагали. Мы подловим их на марше. — глухо ударил себя кулаком в грудь воин.
Поймать армию противника на марше: не такая простая задача, как может показаться. Опытный полководец всегда высылает вперёд разведку, отряды егерей и авангарда, дабы его никогда не застали врасплох.
Но немёртвое войско имеет свои преимущества: пронзающие мрак быстрее обычных людей, не знают усталости, способны чувствовать живых издалека… Элдрих приказал бирюзовой гвардии взять с собой самый дальнобойные луки, что только смогли найти: такие, какие обычному воину зачастую не по силам даже натянуть.
И поэтому ни один из отрядов разведки не сумел доложить армии о том, что её поджидает ловушка. Возможно, это даже не было необходимым: самому себе древний король мог в этом признаться. Но здесь и сейчас, после стольких лет… Ему хотелось сделать всё идеально.
Бело-синие стяги Ренегона принялись медленно подниматься надо холмом. Затрубили рога, их заметили… Небесная гвардия принялась выстраиваться в боевые порядки, смыкая линии щитов. Элдрих неторопливо надел шлем, скрывая череп, и повернулся к своим людям.
— Я знаю, многие из вас не уверены в себе. И я могу вас понять. Слава небесной гвардии идёт сквозь века, и это слава лучших воинов среди людей. Я и сам сталкивался с ними в бою, сталкивался и терпел поражение. Как мы можем надеяться победить их, будучи в таком меньшинстве? Как может надеяться простой гвардеец, даже опытный ветеран, победить в бою тридцать лучших воинов людского рода?
Мёртвый король обернулся назад и посмотрел на холм, где выстраивались в атакующие порядки их враги.
— Но вот что я скажу вам, воины. Слава непобедимого зверя, любого зверя, всегда шла до лишь до тех пор, пока не нашёлся смельчак, одолевший его. Мы уже непросто люди. Знаете, как называет вас наш король про себя? Немногие из вас, возможно, слышали эти слова, но я слышал… Рыцари смерти! Пусть далеко не все из вас были посвящены в рыцарское достоинство, несмотря на долгие годы службы нашей прекрасное Ганатре… После этого боя вы все станете рыцарями. Рыцарями смерти. Король Горд, которому мы все служим, величайший человек из всех, кого я когда-либо знал. Он обладает невероятной силой. И пусть сегодня его нет с нами… Частичка этой силы здесь, в наших уже не бьющихся сердцах, и она останется с нами навсегда. А потому крепитесь, гвардейцы. И скажу вам даже больше: если мы сделаем всё правильно, это не будет битвой. Нет, это будет бойня… После этой битвы легенда о непобедимости Ренегона будет развеяна навсегда. А теперь, давайте покажем им, почему! За смерть и Ганатру!