Я зевнул.
— Будешь рассказывать мне о численном превосходстве? Скукота.
Но, вопреки моим ожиданиям, чернобородый пустынник лишь отрицательно покачал головой.
— Скажи мне, Горд, ты веришь в верность своих людей?
Я прищурился. Вопрос с подвохом…
— Намекаешь на то, что меня ждёт предательство и заслал шпионов в мои ряды?
Аттарок с улыбкой развёл руки в стороны.
— Раскусил меня. Но речь не только об этом. Я предлагаю тебе ещё одно пари… Как насчёт того, что я предложу твоим солдатам перейти на мою сторону, а ты предложишь моим? Победитель получает перебежчиков на свою сторону. Если ты веришь в верность своих людей, то бояться тебе нечего, верно? А ты, быть может, сможешь получить на свою сторону пару тысяч моих воинов. Даже если трусы будут не слишком полезны в бою, из них всё ещё могут выйти отличные проводники в пустыне, не так ли?
Я высоко вздёрнул подбородок. Можно, конечно, отказаться… Но это значило публично заявить, что я не верю своим людям. Разумеется, я вообще мало кому верил… Но не признаваться же!
— Хорошая идея. — холодно улыбнулся я. — Но если твои люди поведут себя непочтительно, я убью несколько десятков, так и знай.
Взгляд пустынника стал нечитаемым. Он молча дёрнул щекой и шагом направился в сторону моей армии. Мне не оставалось ничего больше, кроме как последовать его примеру. Наше сопровождение осталось стоять у факела…
Стройные ряды пустынников молча смотрели на меня, крепко сжимая оружия. Я прошёл вдоль рядов, чувствуя чужой страх: некоторые вздрагивали, когда я проходил мимо. Определённо, Аттарок провёл неплохую работу.
— Битва, что грядёт, принесёт вам ничего кроме смерти и боли. — со вздохом начал я. — И это наполняет моё сердце печалью. Смерть людей за лживые идеалы может вызвать лишь грусть у любого разумного человека. За что вы будете умирать, воины? За амбиции далёкого Ренегона? Я не претендовал на ваши земли, не пришёл за вашими семьями, чтобы не рассказывали вам церковные лжецы. Я милостив к своим людям и безжалостен к врагам, это правда. Так стоит ли умирать за ложных королей, что посылают вас на верную смерть?
Я сокрушённо покачал головой, изображая на лице скорбь.
— За моей спиной стоят тысячи, что верят в меня. Я не отступлю и не сдамся, даже если придётся сражаться со всем миром. Шесть королевств, одиннадцать, да хоть весь Тиал! Я буду сражаться за верность моих людей, за право выбирать собственную судьбу, за свободу всех и каждого в королевствах! И кто бы ни встал на нашем пути, сама смерть проложит нам дорогу к победе. Я дам вам один шанс сдаться и перейти на мою сторону, воины. Свобода или рабство у ваших старых королей. Подумайте, за что вы сражаетесь… А затем выбирайте.
По рядам пустынников пошла рябь. Определенно, некоторых зацепили слова о свободе. Часть людей начала проталкиваться через толпу…
А затем остальные воины, стоящие неподвижно, внезапно повернулись и вонзили своё оружие в перебежчиков, убивая тех на месте. И, развернувшись ко мне, принялись стучать о доспехи, скандируя:
— Великое Солнце Пустыни! Великое Солнце Пустыни! Великое Солнце…
Я стиснул зубы. Вот же ублюдок… Нет, перебежчиков было совсем немного, считаные десятки, но это уже были МОИ ЛЮДИ! Я ударил каскадом чёрных молний по рядам врагов, заставляя армию замолчать.
Почти две сотни погибли на месте: пустынники стояли плотно. Ещё несколько сотен корчились в муках от разнообразных проклятий, умирая в страшной агонии: лица иссыхали и гнили, оплывали как свечки, чернели и застывали в ужасном предсмертном крике…
— Это судьба, которую вы выбрали. — холодно бросил я. — А теперь, если вы не хотите, чтобы я убил вас всех на месте, дайте тем, кто выбирает мою сторону, уйти.
Скандирование замолкло. Над барханами повисла тишина, прерываемая лишь редкими порывами ветра, приносящими с собой песок. Но больше никто не вышел, чтобы встать на мою сторону.
Я нацепил на лицо непроницаемую маску, и, взмахнув чёрным плащом, развернулся и отправился на точку переговоров.
На обратном пути, вдалеке, можно было увидеть сотни воительниц в кожаных доспехах, что переходили на сторону противника…
Тёмные глаза короля Ниоры смотрели на меня с насмешкой.
— Кажется, твои люди не так уж верны тебе, как ты думал? — усмехнулся бородач. — Поэтому ты проиграешь. Не могу сказать, что я большой знаток чужих душ, и понял, что ты за человека на столь короткий срок… Но одно могу утверждать с уверенностью: чем больше люди будут узнавать о тебе, тем меньше остаётся тех, кто последует за тобой.
Я бросил холодный взгляд на Лилию. Вообще-то, таллистрийки должны стать её заботой.
Аттарок расхохотался, уловив этот взгляд.
— Ну да, обвини свою суку в собственном провале, пустынный шакал! — усмехнулся пустынник. — Я уж думал тебе некуда падать дальше, но сваливать свою вину на женщину это что-то за гранью моего понимания. Боюсь, тебя ждёт ещё много-много…
Я вскинул руки и выпустил две простые молнии смерти в головы молчаливым спутникам короля Ниоры, убивая тех на месте. Это его заткнуло.
Бородач с какой-то непонимающей растерянностью присел, ощупывая мёртвые тела. А затем тяжело поднялся, посмотрев на меня исподлобья.
— Вот как ты исполняешь условия нашего пари, да? — процедил сквозь зубы Аттарок.
Я едко улыбнулся. Похоже, эти люди были дороги пустыннику.
— Я обещал жизнь тебе, пока мы не решим этот вопрос. — усмехнулся я. — Можешь упражняться в остроумии сколько угодно. Но о твоих людях разговора не было.
Несколько долгих мгновений бородач сверлил меня тяжёлым, угрожающим взглядом. А затем, невероятно, чудовищно быстрым движением, вскинул руки запуская в полёт два веера метательных ножей.
Он почти успел. Но всё же… Я был мастером смерти по праву. Кинжалы обратились в прах прямо в полёте, пройдя через тёмную плёнку покрова смерти. Мне они не угрожали: да вряд ли короля удастся убить короткими кинжалами. Нет, целью была Лилия и Роланд.
— Ты закончил? — приподнял бровь я. — Или попробуешь ещё?
Если бы взглядом можно было убивать, наверно, я бы умер на месте. Но к несчастью для Аттарока, такой способностью из нас двоих обладал только я… Поэтому король Ниоры молча потушил факел, закинул на плечи тела своих соратников, и отправился в сторону своей армии.
Мы остались стоять втроём у погасшего факела.
— Это моя вина. Прости, я должна была… — начала было оправдываться Лилия.
Я поднял руку, прерывая свою королеву.
— Забудь. Я понимаю, что ты ещё не успела набрать авторитет в королевстве, после недавних событий, а многим не понравились мои прошлые решения. Просто… Доведи до сведения остальных, что если такое повториться, я буду очень зол. Можно даже сказать, смертельно.
Амазонка мрачно кивнула. Я повернулся к Роланду.
— Что скажешь о нём?
— Надвигается буря. — вздохнул граф. — Ты не чувствуешь? Порывы ветра становятся все сильнее и сильнее. Думаю, хитрый пустынник подгадал время так, что сражаться придётся во время песчаного шторма.
— Это его не спасёт. — пожал плечами я.
— Вот только сколько наших погибнет от твоих ударов, сделанных вслепую? — внимательно посмотрел на меня Роланд. — Сможешь ли ты определить, где враг, а где собственная армия?
Я замер на месте, в одно мгновение осознав план Аттарока. Воины Вальгарда были связаны со мной клятвой душ, а гвардейцы Ганатры и Палеотры клятвами жизни через королевский меч… Но если пустынники ударят с нескольких сторон, всё запутается, внутри бури армия разобьётся на множество мелких очагов битвы! И это не говоря о том, что таллистрийки привязаны к Лилии и я не смогу их отследить!
Оставалось только грязно выругаться. Роланд переглянулся с Лилией и криво усмехнулся.
— Мы справимся сами. Хватит и того, что ты будешь с нами. — с полной уверенностью заявил гвардеец. — Пустынники хитры, но у нас намного лучше подготовка и доспехи. Огненные панцири всё в латах, потерпят немного песка за пазухой, не разваляться. К тому же, с нами великаны и сотня твоих немёртвых гигантов. Буря или нет… Мы их раздавим.
— Граф прав. — уверенно кивнула Лилия. — Буря им не поможет. Я прикажу всем подготовиться, мы ещё успеем раздать тряпки… У них нет шансов.
Я помедлил, на миг задумавшись. А затем кивнул.
— Полагаюсь на вас. Действуйте.
Роланд не ошибся. Ветер всё усиливался и усиливался, поднимая в воздух стены песка. Люди Лилии едва успели раздать воинам повязки на лицо. А затем последовала битва…
Не могу сказать, что в этом сражении было что-то сложное. Однако, бездна, как же противно это было! Пустынники атаковали с разных сторон малыми группами. Большинство без серьёзных доспехов, хотя встречались различные хитиновые и кожаные изделия из разных материалов. К моему удивлению, враги даже использовали метательное оружие: но не луки, а короткие копья, ножи и пращи.
Долгая, нудная, и противная резня. Я просто слепо бродил в песке с пятёркой гигантов и вырезал малые отряды, отплёвываясь от песка и протирая глаза. Даже взор глазоеда не помогал: противники, похоже, почти не опирались на глаза…
День сменился ночью, но пустынники продолжали атаковать. И лишь к полудню: весьма условному полудню, учитывая, что увидеть что-то сквозь стены песка было тяжело, их группы принялись иссякать.
Я всерьёз опасался, что потери от самой бури могут быть серьёзнее, чем от плохо экипированных дикарей: песок проникал повсюду, портил воду, продукты… Лишь к рассвету третьего дня буря утихла, и настало время подводить итоги битвы. Впрочем, одно можно было сказать однозначно: мы выстояли, а они проиграли.
— Что с потерями, Вальгард? — первым спросил я великана.
Вождь северного ветра загнул какую-то совсем уж страшную матерную фразу на языке детей льда, из которой я понял лишь малую часть. Кажется, там было что-то про протаскивание мороженой рыбы через чужие кишки…
— Так много? — вскинул брови я.
— Мёртвых всего пара десятков. — махнул огромной ладонью гигант. — Но этот проклятый Бладьюром песок портит всё! Парни всерьёз поговаривают о том, чтобы попросить тебя прикончить их: настолько это невыносимо! Мы терпели эту трижды обруганную Бладьюром жару, но это уже переходит все рамки! Если мы пойдём дальше, мои воины просто озвереют и наплюют даже на клятвы, так и знай! Лучше уж погибнуть в битве, чем это терпеть!