Существо посылало все новые и новые образы, демонстрируя мне весь арсенал проклятий, что я знал!
Я застонал, схватившись за голову, и поток видений прекратился. Вместо этого в меня полился поток чистой силы смерти: заботливый щеночек помогал как мог… Поморщившись, я послал образ с ещё одним вопросом.
Ты убил их всех?
Лучистое, мурлыкающее довольство. Всех.
Могло быть и хуже, правда же?
Я тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги. Затем немного подумал о том, что я могу с этим сделать… И понял, что выходов не особо много. Хотя одна идея, пожалуй, у меня была: и потому я отослал элементалю последний приказ-образ.
Убей всю Таллистрию. Максимально медленно, мучительно. Они умирают слишком быстро.
Элементал замер на мгновение. А потом ответил мне образом восхищения и радостного согласия. Растянуть мучения предателей: что может быть прекраснее?
Когда я вышел из леса, в меня впёрлись три вопросительных пары глаз.
— Я почувствовал… Что-то странное, повелитель. — заговорил Эскилион. — Вам удалось что-то сделать?
Я просто кивнул.
— Я замедлил проклятье. Замерь скорость.
Эскилион немедленно отправился в кусты.
— Замедление — это хорошо, но что будет дальше? — пристально посмотрела на меня Лилия. — Даже будь оно медленнее раз в пять-десять, оно всё ещё в силах уничтожить королевство. Ты создал редкостную дрянь, будь так любезен, сними её!
Я вздохнул.
— Я не могу, Лилия.
— В смысле не можешь? — взвилась женщина, вскакивая на ноги. — Ты же создал это! Будь любезен разрушь! Совсем недавно ты мне заявлял, что мастеру смерти нет равных в разрушении! Бахвалился могуществом!
— Так и есть. — спокойно согласился я. — Собственно, происходящее подтверждает мои слова, разве нет? Ты же просишь меня об ином. Ты просишь меня защитить королевство… А смерть не слишком хороша в защите.
— Я не понимаю. Если ты создал его, ты должен мочь его уничтожить, разве нет? — сузила глаза рыжая амазонка.
Я прикрыл глаза рукой. А затем медленно, терпеливо принялся объяснять.
— Это как яд, вылитый в реку. — тихо заговорил я. — Только река в данном случае вся Таллистрии. Ты можешь вылить яд в реку, но попробуй достань его оттуда обратно: если водоём большой, даже опытный мастер воды не справится. А здесь ситуация ещё хуже: искусство смерти это как яд, который не слабеет, распространяясь, а становиться только сильнее. И проклятье банально будет расти быстрее, чем я могу его ослаблять. Поэтому остановить его уже невозможно. Границы локализованы, дальше Таллистрии оно не пойдёт. Скорость я максимально замедлил. Это предел.
Лилия надолго замолчала, отвернувшись.
— Никаких шансов? — глухо спросила она.
— Нужно несколько сотен магистров смерти, чтобы остановить эту дрянь. — дёрнул щекой я. — Крайне опытных магистров, чтобы сами не ошиблись и не погибли в процессе. — А у нас в культе мастеров раз-два и обчёлся. Должно пройти много поколений, прежде чем у мы сможем избавиться от этого. Пока они пройдут, Таллистрия вымрет.
Лилия вновь замолчала. Я уже думал, она ничего не скажет, но женщина подняла на меня глаза, полные отчаянных слёз. И, пожалуй, это был первый случай, когда я видел гордую и несокрушимую воительницу всерьёз плачущей…
— Что нам тогда делать? — обречённо посмотрела на меня женщина.
Я поднялся, начиная собираться в дорогу.
— Эвакуируй королевство. Нелейский перевал закрыт, но здесь хороши любые пути. Пусть идут куда угодно: в любой королевство, лишь бы из Таллистрии. Все, кто останутся здесь, вскоре умрут мучительной смертью. Я полагаюсь в этом деле на тебя, Лилия. — я пристально посмотрел на женщину, заставив её сглотнуть. — Я могу рассчитывать на твою верность?
Слёзы мгновенно высохли, и в следующий миг передо мной стояла несокрушимая воительница, что готова возглавить гвардию.
— Можешь. — сухо бросила мне жена. — У меня остаётся только один вопрос… Что в это время будешь делать ты?
Я бросил взгляд на небеса, что уже не вызывали никакого раздражения.
— Проверю, нельзя ли ещё замедлить проклятье. Постараюсь сделать это на всех участках. А затем поеду в Ренегон. Полагаю, нам стоит договориться о перемирии на время эвакуации.
— Думаешь, ты сможешь их убедить заключить мир? После всего, что было? — удивлённо спросила Лилия, посмотрев на меня расширившимися глазами.
— Оставь это мне. — просто ответил я.
Я потратил ещё несколько дней, убеждаясь, что все пустынники, вошедшие в леса, мертвы. Убедился, что проклятие действительно замедлилось: но количество и скорость перешли в качество. Элементаль смерти сплетал новые и новые, значительно более могущественные и изощрённые проклятья, превращая свои земли в настоящие сады смерти, наполненные непроходимыми ловушками.
Затем я приказал отправить в Ренегон письмо с предложением о переговорах: непосредственно лидеру альянса и верховному иерарху. Некоторое время я раздумывал о том, не убить ли обоих на месте… А затем с сожалением отбросил эту идею. Покушение на главу церкви вот-вот должно быть готово, а их убийство на переговорах может отвернуть от меня многих людей: и это после потерянной Таллистрии.
Я отправился на переговоры в одиночку, но уже после перехода границы Ренегона меня догнал Эскилион на одной из костяных гончих, и предельно мрачным видом вручил мне письмо.
Писал герцог Таслиниус из Палеотры, и письмо было кратким.
Аттарок Ниора с основной частью своей армии выдвинулся морем в Лиссею, соединил силы с Мелианом Лиссейским, и вместе они разбили нашу армию под командованием герцога Ниласа. Герцог в плену. Армия выдвинулась на соединение с силами Ренегона, игнорируя Дерею и прочие замки. Собираю новые войска и ополчение.
Я скомкал письмо и раздражённо откинул его в сторону, уничтожая его коротким всплеском смерти прямо в полёте. Ублюдок разделил свою армию на три части, отправившись морем в Лиссею… И по итогу в стратегическом плане всё становилось совершенно отвратительно.
— Какие будут приказы, повелитель? — без колебаний спросил меня фанатик.
— Передай Улосу, что время пришло. — ответил я. — Пусть начинает поднимать собирать легионы. Я выиграю нам время на переговорах. А затем мы размажем их, в одной генеральной битве.
— Что с Ниорой, милорд? — осторожно спросил меня юноша. — Мы оставим их в покое? Или…
— Пусть отдыхают. — прикрыл глаза рукой я. — Их время ещё придёт. Нам ведь некуда торопиться, верно?
Молодой лич, не проживший и двадцати лет, ответил мне широкой, искренней юношеской улыбкой.
Глава 38
Сложно сказать, чем руководствовались лидеры альянса королей… Но на переговоры они согласились. В своём письме я поставил простые условия: только лидеры, на их территории, в определённом месте.
Этим местом была одна небольшая ничем не примечательная скала в Ренегоне: в нескольких днях пути от границ Палеотры и Ганатры.
В принципе, можно было бы ожидать новой команды захвата: именно поэтому за время ожидания я превратил небольшую, высотой всего в несколько десятков метров, каменную скалу в один могучий артефакт смерти.
Пожалуй, это было даже приятно после всей последней суеты: прожить пару недель в полном одиночестве, заняться чем-нибудь кроме разрушения… Недавно обросшая мхом и неровная скала моими стараниями превратилась в ровный прямоугольник с удобными ступеньками к вершине, а на гладких каменных стенах навеки застыли символы древнего искусства…
Я не стал проводить каких-то хитроумных ритуалов или проклинать скалу. Сделал проще: превратил её в один большой концентратор и накопитель энергии, имеющий удобные бойницы-энергоканалы, которыми можно воспользоваться для любого удара в любом направлении. Пригодились наработки Эскилиона: творчески развив их, я сумел найти неплохой способ превратить в довольно долговечный накопитель смерти любой достаточно прочный и твёрдый объект. Разумеется, из простого камня можно было получить максимум артефакт, что создаст небольшое несварение в желудке… Но что если взять целую скалу? Простой, но универсальный инструмент: неплохое место для ритуалов, хорошее место для обороны в руках опытного мастера смерти, безопасная ночлежка для отдыха…
Я даже сделал немного мебели: простой круглый переговорный стол и скамейки из камня, несколько лежанок для кроватей внутри небольшой нише на вершине… Не то чтобы мне было это сильно нужно: но чтобы скоротать время ожидания — почему бы и нет? Кто знает, может, однажды эта скала ещё не раз послужит молодым адептам смерти. Сама возможность создания артефактов казалось мне столь естественной и возможной для любого магического мира, что только закончив обработку скалы я внезапно осознал, что пересёк какую-то черту.
Потому что искусство смерти не предполагало возможности подобного. Вообще. Я имею в виду, что вся ритуалистика и артефакторика смерти всегда базировалась на жизни. Это было отчасти парадоксально, но нельзя было подготовить предмет с проклятьем или провести многоступенчатый ритуал, не используя в нём живую или мёртвую плоть. Иногда не столь важно какую именно: но органику, или то, что когда-то было ей… Кровь, кости, костяной прах, даже древесная зола: всё это когда-то было живым и потому резонировало со смертью, могло выступить проводником, стать носителем проклятья!
Металлы и камни таким свойством не обладали. Нет, проклясть можно было всё что угодно, хоть слиток золота, хоть гранитный булыжник, но проклятье так или иначе быстро развеется, исчерпав заложенную энергию. Я медленно, неторопливо пошарил рукой по поясу, доставая свой старый костяной стилет. Прошло уже немало времени с тех пор, как я последний раз вонзал его в живую плоть: и всё же он был со мной, как добрый верный друг. Возможно, не слишком нужный бессмертному магистру смерти: но приятное напоминание о том, с чего начался этот путь.
В нём всё ещё была сила, разумеется. Сила, что сохраниться долгие века, если не тысячелетия. Мёртвая плоть, что когда-то была живой, могла хранить в себе смерть веками: но не безжизненный изначально камень.