— К делу. — сцепил руки Кормир, цепким взглядом смотря на меня. — В твою капитуляцию никто не поверит, а без этого прекращение войны невозможно, думаю, мы оба это хорошо понимаем. А если ты рассчитываешь, что недавнее поражение заставит нас сдаться, это пустые надежды. Чего ты хочешь и что предлагаешь взамен?
— Поражение? — приподнял бровь я.
Иерарх с королём переглянулись. А затем владыка Ренегона досадливо поморщился.
— Полагаю, тебе ещё не сообщили. — скривился король. — Но неважно, весть разлетится быстро… Бирюзовая гвардия разбила мою армию недавно.
— И ты ещё жив? — хмыкнул я. — Я был лучшего мнения об Элдрихе…
— В твоём понимании лучше — значит быть более жестоким? — глава церкви покачал головой. — Твой командир дал нам отступить, хотя, я уверен, мог бы добить всю армию. Это говорит о наличии чести… Воистину, нет в королевствах более чёрной души чем у тебя.
— О моих достоинствах мы можем поговорить и позже. — улыбнулся я. — Но так и быть, разрешаю хвалить меня. Пожалуй, поделюсь ответной новостью: Аттароку удалось обмануть меня. Он разделил свою армию на три части, две я разбил, а третья соединилась с Лиссейскими войсками и разбила армию Палеотры. Полагаю, они выдвинулись в Ренегон…
На словах о похвальбе первосвященника перекосило. Надо же, какой чувствительный. Король же с интересом выслушал информацию о судьбе Аттарока и позволил себе лёгкую улыбку.
— Стало быть, один-один. — задумчиво заключил Кормир II. — Но ты так и не ответил на вопрос о цели переговоров.
Я помедлил с ответом.
— Прежде всего, я хочу сказать, что перед началом кампании я заключил с Аттароком пари, в котором он выиграл. По его условиям я оставляю Ниору в покое до конца войны. Передайте ему это… Если увидите его раньше меня.
Вот теперь мне всерьёз удалось их удивить. Они переглянулись с какой-то лёгкой растерянностью.
— Это не означает, что я перестану убивать воинов Ниоры. — педантично уточнил я. — Просто воздержусь от оккупационных действий и порабощения мирного населения до тех пор, пока они сами не буду бить в спину.
— Что-то не верится в такие широкие жесты от того, кто подстроил смерть сотни тысяч жителей Виталии. — скептически посмотрел на меня король.
— Вы можете верить во всё, что хотите. — пожал плечами я. — А случившееся в Виталии целиком и полностью на совести Гастона. Я даже не знал, что вы выслали ударную группу, как я мог это подстроить?
— Ты правда думаешь, что мы слепые и не видим закономерных связей? — изогнул бровь Этериас. — Ты лучший мастер смерти в королевствах, кто ещё мог создать подобную дрянь, чтобы убить столь многих? Не говоря уже о том, что сразу после началась целая серия обвинений в нашу сторону, в то время как Гастон вообще убил твою жену случайно и совершенно точно не имел приказов о массовых убийствах.
Я прищурился.
— Ты должен уметь определять ложь, маг. Проверь меня. Незадолго до того, как нас атаковал Гастон, я снимал проклятье с Меллистрии. Оно было крайне мощное и мерзкое, с первого раза я не справился, лишь ослабил его. Но если бы ваша группа захвата прибыла месяца на три позже… Скорее всего, пострадали бы только они. А теперь посмотри на меня и скажи, что я лгу.
Кормир обернулся, вопросительно посмотрев на волшебника. Но Этериас только поджал губы и слегка качнул головой, подтверждая мои слова. Король Ренегона тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой, слегка массируя веки. Но взгляд, который он вскоре поднял на меня, оставался твёрдым:
— Нейтралитет Ниоры — единственное что ты хотел обсудить? — спросил король.
Я поднялся из-за стола и повернулся к собеседникам спиной, скрестив за ней руки. И некоторое время молчал. Вообще-то, признаваться в таком своим врагам… Одним словом, мне не хотелось. Очень не хотелось. Но скрыть то, что я являюсь источником поразившего Таллистрию проклятья, невозможно. Это видела целая армия, и в ней наверняка найдутся предатели, что сочтут подобное… чрезмерным. И в общем-то будут правы. Однако… Даже мне было тяжело выдавить из себя признание, перебарывая многолетнюю, въевшуюся привычку: никогда не признавайся в том, что сделал.
Признание свои проступков перед твоими врагами никогда не облегчит тебе жизнь: напротив, повредит. Но убедить их заключить перемирие, не объяснив ситуацию, я не мог. Называйте это интуицией, проницательностью, или чем-то еще: но сидя перед глазами своих врагов, я отчётливо понимал, что убедить их дать мне то, что я хочу будет непросто. Слишком много ненависти таилось в глубине их глаз. Ненависти не просто ко мне: скорее к образу моих мыслей, к жизненному пути, что я избрал. Они хорошо умели держать себя в руках, но я видел это исступлённую, почти фанатичную уверенность в своей правоте, что окружала их: такие люди никогда не смогут даже просто смириться с существованием кого-то вроде меня.
Опыт подсказывал мне, что это нормально. Дело не в конкретном короле или конкретном волшебнике: так мыслили большинство жителей королевств. Быть может, когда я выиграю эту войну это измениться.
Но не раньше.
— Таллистрия умирает. — наконец, разомкнул губы я, не оборачиваясь. — Умирает, и я не могу это остановить. Вы ещё не заметили этого, как и большинство её жителей, всё началось недавно: но могущественнейшее в королевствах, а возможно и на всём Тиале проклятье сейчас медленно пожирает королевство жизни, и когда оно закончит, эти земли превратятся в одну безжизненную серую пустошь, начиненную смертоносными ловушками. Я сумел замедлить проклятье, и теперь оно локализовано в границах королевства, но таллистриек это не спасёт. Необходимо организовать эвакуацию всего королевства, а у меня не хватит людей и ресурсов сделать это, одновременно ведя войну с вашим альянсом. Поэтому я хочу заключить перемирие: сроком на год, может, полтора. На то время, пока я буду спасать людей Таллистрии. А затем мы продолжим войну.
— Он говорит правду. — услышал я голос Этериаса. — Но я не понимаю… Как это вообще возможно? Что произошло? Что за сила способна уничтожить полное жизни королевство? Откуда взялось это проклятие?
Я вновь помедлил с ответом.
— Я создал его. Я был очень зол, когда узнал о предательстве, которое позволило второй части армии Аттарока уйти лесными тропами от моей армии. Вы что-нибудь знаете об этом, кстати?
Я не оборачивался, но шестым чувством уловил, как мои враги переглянулись.
— Я договорился с одним из герцогств Таллистрии, чтобы они помогли людям Аттарока пройти через леса. — неохотно ответил король Ренегона. — Мне казалось…
— Подожди-ка секунду. — прервал короля Этериас. — Мне не послышалось? Ты только что сказал, что НАСТОЛЬКО вышел из себя, услышав о предательстве и поняв, что тебя переиграли в стратегии, что сорвался и утратил контроль над своей силой, как какой-то ребёнок? И итог оказался настолько разрушительным, что ты буквально обрёк на смерть целое КОРОЛЕВСТВО?
— Да. — просто ответил я, не оборачиваясь.
Глава церкви грязно, непечатно, и совершенно неподобающе своему положению выругался и взмахнул рукой, запуская в сторону со скалы приличный огненный шар, что разнёс вдребезги стоящий вдалеке небольшой камень. Я не шелохнулся.
— Вот поэтому мы и забираем всех детей, обладающих даром к мистическим искусствам на обучение в любом возрасте. — голос Этериаса был мрачнее тучи. — Чтобы подобного дерьма никогда не происходило. Но целое королевство… Ты уверен, что это сделал ты? А не какая-то иная сила? Подобное могущество в руках одного человека… Мне просто не вериться. Я знаю, что такое интуитивное применение искусства, был свидетелем стихийного транса пару раз… Память после такого должна быть фрагментарной, разум обычно просто не выдерживает долгого погружения в стихию, и в первую очередь приносит в жертву ненужные функции.
Я резко обернулся и угрожающе посмотрел на первосвященника.
— Могу повторить, если хочешь. С Ренегоном. Вы так ещё и не поняли? Перед вами сильнейший магистр смерти в королевствах. Я могу уничтожить целую армию в одиночку. У вас вообще нет шансов в этой войне, все, что вы делаете — это бессмысленно посылаете на смерть людей.
Я вскинул руки и ударил прямо со скалы по небольшому лесу проклятьем сухой смерти. Не самое могучая сила в моём арсенале, но с поддержкой вновь созданного артефакта… Серые струи силы смерти пронеслись через перелесок, оставляя после себя лишь мёртвые деревья.
Король пристально проследил за ударом, затем, похоже, прикинул, сколько людей уместилось бы в перелеске: и коротко выругался.
— Сколько таких ударов, по-твоему, надо, чтобы уничтожить армию? Десятки? Может сотня? — с прищуром посмотрел я на волшебника.
— Ты не можешь сражаться вечно. — расцепил губы Этериас, широко раскрытыми глазами смотря на мёртвый перелесок.
В ответ на это заявление я повторил удар. А затем ещё один. И ещё один…
Скала была высокой и удобно обустроенной: можно было легко бить в любом направлении. Спустя полтора десятка ударов в радиусе полумили от переговорной скалы осталась лишь посеревшая сушёная трава и мёртвые деревья: мой собственный филиал пустоши. Может быть, позёрство… Но демонстрация силы — неплохой способ склонить их к перемирию. К тому же, это далеко не самый серьёзный удар в моём арсенале. Вообще-то, вместе со скалой такое бы и Улос мог осилить: не так сложно убить траву и деревья, в конце концов. Чай, не пожиратель жизни, просто растянутое на большую площадь проклятье средней силы. Требуется лишь немного мастерства и много силы: а в ней у меня недостатка не было. Король с иерархом наблюдали за этим молча, внимательно изучая меня цепкими взглядами. Закончив убивать окружающую нас флору, я вновь вперил взгляд в Этериаса.
— Скажи мне, я выгляжу уставшим? — с угрозой в голосе произнес я.
И вот теперь его проняло. Впервые за всё время переговоров я увидел в глазах главы церкви страх: нет, он не боялся собственной смерти… Но теперь он боялся за других людей, которых я могу убить. Впрочем, он справился с собой быстро, натянув на лицо бесстрастную маску.