— Разве название не отражает сути? — слегка склонил голову я.
— Вовсе нет. — покачал головой древний волшебник. — Ты называешь это искусством смерти… Но смерть - это лишь концепция. Концепция небытия, отсутствия жизни. Я даже не могу себе представить, как обречь чистую силу в облик несуществующей в реальном мире концепции.
Я немного помолчал, чувствуя на себе изнывающий от любопытства взгляд волшебника. В чём-то он был прав, конечно… И я знал ответ на этот вопрос. Не такой уж и большой секрет, на самом деле: демон хорошо описываю мне природу силы смерти, её суть, а я - описывал её своим ученикам.
— Смерть — это эхо. — отозвался я, устремив взгляд к горизонту. — Эхо невероятной агонии, эхо последнего крика исчезающей, угасающей жизни, что до последнего мига своего бытия стремиться не исчезнуть в этом отчаянном, последнем порыве оставить свой след во вселенной. И это эхо столь сильно, что способно продолжить существовать: пусть и в иной форме. Мы, мастера смерти, умеем слышать эхо, знаем, как позволить ему обрести форму, многократно усилить его… И сделать его оружием, которого устрашится любой враг.
Глаза древнего волшебника расширились. Он понял.
— Но это же значит… — поражённо прошептал он.
— Ты даже представить себе не можешь, что за невыразимый ужас способен родиться в агонии тысяч смертей, чародей. — грубо прервал слова чародея я. — Но я покажу вам. Сегодня.
Старик замолчал, хмуро смотря на меня.
— Что же до того, кто учил меня… — прищурился я. — Элиас Чёрный, сокрушитель башен. Изобрёл молнию смерти. Верховин Мрак, создатель первого ритуала земли теней. Невыразимый, мастер смерти, что показал мирозданию теней извечного ужаса. Толлан Чума, написавший “мириады путей мора”. Бейзил Спрут, придумавший медитацию тысячи нитей. Алый Туман, владыка башни мглы, подчинивший вечный туман смерти…
Демон никогда не говорил мне своего имени. Но почти каждый приём, каждое проклятье, каждая техника, которой он меня учил, всегда сопровождалась историей её создания и создателя: порой краткой, но всё же историей. Иногда то были легенды о настоящих тёмных властелинах, а иногда — просто истории о талантливых магах смерти. Объединяло их одно: среди них не было заурядностей.
Я любил эти истории: и хорошо запомнил их, чтобы не повторять ошибок некромантов прошлого. Все они, возможно, канули в лету в бездне времени, что разделяла нас. Впрочем… Иные истории были и с открытым концом.
И потому я говорил и говорил, перечисляя великих мастеров смерти, которых справедливо считал своими учителями, и с удовольствием смотрел, как расширяются глаза старого мага, что никогда не слышал этих имён.
— Но любимейшим из всех моих учителей, пожалуй, был отнюдь не волшебник, а рыцарь. Сэр Кадоган Бессмертный. — широко улыбнулся я. — Он научил меня никогда, никогда не сдаваться. Вот почему вам не победить сегодня. Ренегон заплатит за его кровь сегодня: как и за кровь всех рыцарей-странников, что на ваших руках.
Древний маг вздрогнул. Почти незаметно, быстро взяв себя в руки, но всё же. Старые воспоминания?
— Забавная штука жизнь… Ведь я учил своих учеников тому же самому. — погладил белоснежную бороду волшебник. — Однако это не значит, что ты победишь. Пока ты жив, всегда есть шанс изменить что-то… Но мы отвлеклись от темы. Твой черёд.
Задумавшись на пару мгновений, я спросил:
— Почему ты спас его? Очевидно, ты более могущественный и опытный волшебник, чем Этериас. Ты видел битву, не можешь не понимать, что я убью тебя на месте: на таком расстоянии не спасёт никакая защита. Менять истощённого и раненого молодого мага на старого и опытного повелителя стихий — плохая идея, учитывая, что на кону стоит право определять судьбу королевств, нет? Или… Он твой ученик, верно? — высказал внезапную догадку я.
Древний маг с лёгкой улыбкой развёл руками.
— Почти угадал. Но нет, не совсем… Моим учеником был наставник юного Этериаса. Может же старик позволить себе пару слабостей, верно? Я люблю наблюдать за тем, как юные мастера растут, совершенствуя своё ремесло. Ученики, ученики учеников… Нить, что связывает нас, не угасает с течением времени. Быть может, однажды ты поймёшь, что цепляться за жизнь, будучи глубоким стариком, вместо того чтобы спасти жизнь кого-то помоложе — крайне плохая идея.
Что-то царапнуло мне сознание, на границе восприятия… Старик не лгал, нет. Но, возможно, недоговаривал что-то. Я окинул взглядом место боя: и меня осенило.
— Неплохо, неплохо старик. — прищурился я. — Но это не вся правда, верно? Нет, дело в кое-чём ещё. Древний маг, что был учителем умершего от старости волшебника… Сколько же тебе лет? Осталось ли в тебе хоть немного силы?
— Мнение о том, что мастера мистических искусств теряют в силе с возрастом не соответствует реальности. — спокойно ответил мне волшебник.
Но я уже понял, что он лукавит.
— Разумеется. — с улыбкой кивнул я, вспоминая лекции Грицелиуса. — Дело в другом. Чем старше ты становишься, тем больше сил уходит на то, чтобы поддерживать дряхлеющее тело. И потому старый маг, даже если и сможет с полным напряжением сил зажечь, как в молодости, то всего один раз… Поэтому ты и создал земляной вал, верно? Все мастера земли, что я встречал в битве, поднимали из земли камень, но это требует больше сил: спрессовать и укрепить землю. Неплохой пример экономии силы, даже вал смог защитить от моего удара, однако много ли её в тебе осталось вообще? Одно дело разменять могущественного молодого мага на не менее могущественного и куда более опытного старого волшебника, и совсем другое: на развалину, едва ли способную выдать пару ударов…
Древний маг слегка потемнел лицом. Сравнение с развалиной ему очень не понравилось. Он сузил глаза и процедил сквозь зубы:
— Не дерзи мне, юнец. Может я и стар, но на один удар перед смертью, что размажет тебя тонким слоем по этому плато, меня хватит. Как знать, может, он будет решающим…
— Разве? — улыбнулся я.
Во взгляде старика появилось недоумение. А затем он пошатнулся, закатил глаза и начал падать. Я бережно подхватил, возможно, одного из старейших магов королевств.
— Что… Как… — сипло прошептал волшебник.
— Я забыл упомянуть одного из своих учителей. — прошептал я на ухо старому волшебнику, наклоняясь ближе. — Таннет Мираж, прозванный также Архитектором Кошмаров. Он придумал проклятье сна смерти: говорят, однажды целый мир потонул в созданном им невообразимом кошмаре. Спи крепко…
Старик отключился, обмякнув у меня в руках. Демон рассказывал, что многие не проснулись после подобного проклятия: но у меня не было намерения убить старика. Из подобного кадра, определённо, можно вытащить очень много информации. Я потянулся мыслью к лошади, призывая мёртвую химеру к себе и водружая на её спину старика с приказом отнести подальше. Иерарха, конечно, уже утащили подальше, но в целом…
Битва шла с переменным успехом. Немертвые воины разрубали железом сталь и собирали обильную жатву с альянса королевств: непривычные к такому противнику воины противостояли им плохо…
Мастера стихий, впрочем, держались крепко. Раз за разом отряды моего легиона мёртвых сжигали сокрушительными волнами пламени и света, давили камнями, разрывались на часть ветром и дробили водяными плетями. Адепты смерти моего культа, памятуя наставления, держались от магов подальше, изредка атакуя их по краям фронта. Я шагнул вперёд, одним ударом обращая в прах десятку мастеров пламени, удачно сжёгших ещё один отряд, и громко крикнул:
— И это всё, на что способны лучшие из магов Ренегона? Где древнейшие из древних? Где сила, что сотрясает мироздание? Где мощь стихий, что захватывает дух? Если вы слишком стары и слабы, чтобы сражаться… Сдавайтесь. Это ваш последний шанс.
Отряды вражеской армии попятились, отдаляясь от меня. Я окинул взглядом поле боя, выискивая взглядом наиболее старых из мастеров магии: но вокруг не было никого. Вряд ли старик лгал: выходит, решили отступить, вопреки его словам?
А затем земля с оглушительным грохотом треснула, раскалывалась на части. Из передних рядов вражеской армии зазмеились трещины, расширяясь и образуя огромные трещины.
Часть немертвых не сразу поняла, что это несёт угрозу, и провалилась под землю: и это были немалые потери… Одна из трещин угрожающе расколола земную твердь совсем недалеко, и я мгновенно понял всё.
План древних магов был прост и понятен: на дне трещины тусклым, почти невидимым из-за расстояния огнём светилась магма.
Скинуть бессмертного в мантию планеты и обрушить проходы: неплохой план. Нет, я бы выбрался, но сколько времени это заняло? Если я прав, то следующим ударом будет…
Мощнейший вал пламени обрушился на передние ряды легиона мёртвых, испаряя их, и прежде, чем дым рассеялся, прогремел гром, вызывая к жизни бурю: в наступающих рядах не знающих страха солдат закрутились смерчи.
Старые маги использовали тот же приём, что люди воздушника: прятались под землёй, в толще камня, понимания, что даже я не смогу пробиться туда мгновенно. И это была хорошая стратегия, бесспорно, однако…
Во мне уже была сила многих тысяч смертей. И я владел искусством куда более древним, что умеют стихийники Тиала. Укутавшись покровов смерти, оставившем и волну пламени, и ураган, я опустился к земле, упирая руку в твёрдую почву плато.
— Каэн Лизаш Нар Тенан! — прозвучали над полем боя слова древнейшего языка мастеров смерти: впервые за все время битвы.
Восстаньте, тени извечного ужаса.
Вокруг меня чёрным светом засиял гигантский круг ритуала: выжженный чистой силой прямо в поле. И посреди взрывающихся ввысь полос чёрного дыма возникли антрацитово-чёрные тени, что с одинаковой лёгкостью могли пройти пламя, ураганный ветер и толщу камня.
Крик ужаса передних рядов армии противника пролился бальзамом мне на уши: передние ряды, похоже, просто умерли на месте. Я мысленно приказал теням искать цели под землёй и принялся вставать, но в этот момент мощнейший подземный толчок ударил совсем рядом, заставляя меня потерять равновесие.