Убить мастера жизни — непростая задача. Сама жизнь, текущая в жилах её повелителей, цепляется за своё существование до последнего, изменяясь, уплотняясь, ища любой способ уцелеть, не угаснуть.Кто-то бы сказал нечто похожее про повелителей магии: сила, что неугасимым огнём бессмертной искры сотворения пылает в душах мастеров мистических искусств способна продлевать их жизнь, отдаляя неизбежный конец слабого старческого тела, меняя привычные правила мира в угоду своему владельцу.
Этериас Инвиктус был молод, не достигнув возрастом и сорока лет: но, вне всяких сомнений, он сполна заслужил как титул мастера жизни, так и звание мастера мистических искусств: и, не таясь, можно было легко признать, что в этом деле он был не из последних. И потому даже чудовищной силы повелителя смерти, ударившей в него с целью исполнить приказ своего обладателя — убить, стереть ненавистного врага с лица мироздания — было недостаточно для того, что прикончить волшебника на месте. Мгновенно, по крайней мере…Дальнейшее он помнил урывками: кажется, он терял сознание и приходил в себя вновь и вновь. Но, несмотря ни на что, вокруг была лишь тьма. Тьма сменялась леденящим, гнилостным привкусом сжигающего всё естество яда и чудовищными вспышками боли, источник которой невозможно было определить. Он пытался кричать, но вокруг была лишь тишина. Головокружение накатывало волнами, словно глубоко под водой: но вдохнуть воздух не получать. Волшебник всеми силами пытался понять, что происходит, и иногда ему казалось, что он вот-вот вынырнет из царства беспощадного мрака: в редкие мгновения просветления ему иногда казалось, что он слышит голоса, доносящиеся издалека…Но тьма всегда возвращалась вместе с болью, что лишь нарастала, и этому не было конца. Мир чародея сузился до одной-единственной, едва пробивающейся сквозь тёмный океан страданий мысли: он должен бороться. Он уже не помнил, кто он, не помнил зачем… Но, несмотря на всё это, что-то внутри обречённого, умирающего человека не давало ему сдаться.
Мастер Эниан, человек неопределённого возраста в грязной, засаленной зелёной мантии тяжело откинул в сторону ткань палатки лазарета, выбираясь наружу. После смерти большинства советников и тяжёлого ранения самого иерарха именно оставался самым высокопоставленным священником церкви.Армия сперва отступала больше по инерции, чем имея какой-либо план. Король Ренегона пришёл в сознание лишь ненадолго: незаживающая дыра в груди только разрасталась, и все что могли сделать целители и выжившие гвардейцы это поддерживать в нем жизнь постоянными вливаниями силы. Владыка святой земли обвёл их мутным взглядом, и вновь вырубился: армии не больше не оставалось ничего, кроме как отступать к Кордигарду…
Остальные короли взяли на себя руководство остатками армии: самому целителю же досталось командование лазаретом и выжившими мастерами. Иногда к нему приходили за советом: но что он мог сказать?
Эниан и сам не знал, что делать дальше. Однако всеобщая апатия после столь сокрушительного поражения была отнюдь не главной проблемой остатков армии альянса.Главной проблемой было то, что люди продолжали умирать. Целители, находившиеся в лагере, все пережили битву: однако впервые они столкнулись с тем, что их искусство оказалось бессильно. Привычное заращивание ран в полевых госпиталях превратилось в сущий кошмар: люди гнили заживо, превращаясь в полуживые куски омертвевшей плоти, кричали в агонии от невероятной боли, сходя с ума. Некоторые не могли проснуться, неделями пребывая в бесконечном кошмаре…Солдаты покрывались незаживающими язвами и превращались в обтянутые жёлтой кожей скелеты, в которых почти не оставалось жизни, впадали в лихорадочный бред, теряя связь с реальностью, а у некоторых и вовсе части тела просто превращались в сухую, мёртвую плоть словно после долгих месяцев в пустыне. И этому не было конца.Мастер Эниан был великолепным целителем и мастером жизни. Лучшем в Аурелионе, и одним из лучших в королевствах. Он видел в своей жизни много ран: колотых, резаных, дробящих. Видел разорванные на части зверьём тела людей и умел исцелять такие раны, за которые обычный целитель даже не взялся бы, считая безнадёжными. Но даже он не знал, как бороться с подобной напастью: ничего подобного в королевствах ранее просто не встречалось! Такую дрянь Эниан не мог себе представить даже в худшем кошмаре.Несколько целителей просто покончили с собой, не вынеся собственного бессилия и ещё больше погибли от истощения, до последнего вливая собственную жизнь в умирающих солдат. Вот только этого всё равно было мало…
Эниан тяжело вздохнул и подошёл к бадье с водой, опускаясь на землю, и принялся тщательно отмывать руки от тёмной, омертвевшей крови и склизкой, гнилой плоти. От стены палатки лазарета отделилась фигура в рыцарских доспехах и подошла ближе, глухо заговорив:
— Как он?
— Скверно. — не стал скрывать ничего целитель. — Он умирает, и мы ничего не можем с этим сделать. Я пытался провести операцию, срезая гниль с его тела: некоторым солдатам с ранениями попроще помогла ампутация или вырезание повреждённых частей тела. Но в случае Этериаса, похоже, всё тело гниёт целиком. Иногда он приходит в себя, но не может что-то сказать или сделать: глаза, барабанные перепонки и большая часть кожи просто отсутствует. Жуткое зрелище, если честно. Никогда такого не видел.Рыцарь постоял несколько долгих, тягучих мгновений, пока усталый мастер жизни вяло продолжал попытки омыть подсохшие ошмётки гнилой плоти со своих рук.
— Неужели ничего нельзя сделать? — глухо произнёс он. — Должен быть способ хоть как-то помочь…
— Если он и есть, я просто его не знаю. — вздохнул Эниан.
Мужчины замолчали, тяжело обдумывая ситуацию. В этот самый момент к палатке лазарета подошла пожилая леди слегка неопределённого возраста в тёмно-зелёном платье: в одно время, пожалуй, ей не дали бы больше сорока, но печать усталости отражалась и на её лице, проявляя скрытые морщины и заставляя выглядеть лет на десять старше.— Как у вас здесь успехи? — с лёгким вздохом осведомилась женщина. — Впрочем, не отвечайте, вижу всё по вашим лицам…
— Леди Элеонора. — скупо поприветствовал целительницу рыцарь. — Вам нужна помощь?
— Неожиданно, но нет. — слегка усмехнулась повелительница жизни. — Вообще-то, я пришла похвастаться успехами. Нам удалось полностью исцелить нескольких солдат.
Мастер Эниан немедленно оживился, стряхивая апатию.
— Что? Это же отличные новости! Как вам удалось? Надо немедленно распространить методику, как можно быстрее научить остальных!
Улыбка Элеоноры слегка увяла.
— Не всё так просто. — призналась женщина. — Сам принцип довольно простой, учиться долго не надо, но вот побочные эффекты…
— Докладывайте по существу. — тон целителя лязгнул сталью, превращаясь в командирский.
— Путём ряда экспериментов мы выяснили, что так называемые “проклятия” представляют собой энергетические конструкты неизвестной природы, деструктивно воздействующие не сколько на саму плоть, сколько на сам нейтраль жизненного типа. — принялась сухо докладывать повелительница жизни. — Природа воздействия подобна яду, однако отличается в одном ключевом аспекте: по мере распространения конструкт словно пожирает среду своего обитания, напитывается ею, становясь сильнее. Однако его возможности по “перевариванию” жизни не абсолютны: в ином случае даже самый маленький конструкт убивал бы любое живое существо почти мгновенно.
Мужчины переглянулись.
— Вот как погибла Таллистрия, значит. — нахмурил брови Эниан, ухватившись за подбородок. — Многое объясняет, хотя и не всё. Однако это также означает…
— Что мастера смерти нельзя взять измором в битве. По крайней мере, пока рядом есть хоть кто-то, кого он может достать… — мрачно заключил рыцарь.
Повисла тяжёлая тишина.— С вашего позволения, сэр Родерик, я продолжу. — кашлянула женщина, прерывая молчание. — Как вы, вероятно, знаете, нейтраль в целом является крайне неоднородной субстанцией и может принимать множество разных форм. Мы привыкли делить его на основные категории, однако любой опытный мастер знает, что внутри них есть множество иных подтипов, и жизнь не исключение. Мы сумели выяснить, что целью различных типов проклятий могут быть различные типы энергии. Я предполагаю, что школа, стоящая за этим искусством превосходит нашу не то что на сотни: на многие тысячи лет исследований и практики. Я даже и представить себе не могла сколько изощренных способов наведения может иметь одновременно совершенно непримечательный на первый взгляд кусочек неизвестной энергии, который мастер жизни сходу, в силу непривычки, даже и обнаружить-то не может! Однако выяснив, что является целью самих проклятий, мы с девочками научились перенаправлять их. И это помогает!
— Как конкретно? — деловито осведомился Родерик. — Все проклятья в итоге приводят к смерти, разве нет? Если лишить эту дрянь цели, она всё равно продолжить жрать всё вокруг, или я ошибаюсь? Или вам удалось скинуть это на какое-нибудь дерево? Это было бы достижение, вне всяких сомнений…— Всё верно, уничтожив изначальную цель, проклятия, как правило, продолжают убивать человека и дальше, пожирая его жизнь. — кивнула Элеонора. — Но я говорила о перенаправлении. Дерево тут не подойдет, слишком разняться типы, нужна человеческая энергетика, однако, подделав нужный вид жизненной энергетики, можно перенаправить вектор воздействия. Притянуть эту дрянь в руку или ногу…
— А затем отрезать её. — решительно махнул рукой Родерик, погладив ножны с мечом.— И отрастить. — довольно подтвердил Эниан. — Лучше, чем ничего, однако что, если поражена вся энергетика?
— Не всё так просто. — нахмурилась целительница. — Отрастить конечность после такой ампутации привычными методами не вышло. Поэтому дальше мы усовершенствовали методику… — Элеонора опустила голову, уставившись в землю, и тихо продолжила. — И нашли способ лучше: перетянуть проклятье на себя, через…
— Я знаю, как работает связь жизни. — покачал головой Эниан. — Однако, я полагаю, это не закончилось хорошо?