Король Ниоры наконец мягко опустил на землю свою ношу, подошёл ближе, и с беспокойством положил руку на плечо лидеру Альянса:
— Ты в порядке, брат? — обеспокоенно спросил пустынник. — Она не сказала ни слова…
— Разве? — удивлённо вскинул брови Кормир. — Но я могу поклясться, что…
— Ваше Величество… — происходит что-то странное. — прервал королей голос капитана храмовой стражи.
И не зря: тем временем на поле боя заклубился странный серый вихрь…
— Что он делает? — посмотрел на Этериаса король.
— Выпускает столько силы, сколько может. — прошептал молодой чародей. — Он уже делал так, на поле боя, в прошлой битве. В этом шторме смерти сгорает всё что угодно: свет, огонь, земля… Непробиваемая защита и всё уничтожающая мощь вокруг одновременно. Одни боги знают, откуда он берёт столько могущества, чтобы провернуть нечто подобное: это далеко за пределами сил любого мастера. Даже землетрясение и раскол земли устроить проще...
— Я слышала, именно так погибла Таллистрия. — вцепилась в зубец стены Элеонора, не отрывая взгляда от вздымающегося шторма. — Если дать этой твари время, он может снести не то что город: целое королевство! Может, не сразу, но создаст новую едкую дрянь, что за пару лет превратит процветающие земли в страну смерти!
— Должны ли мы эвакуировать город? — холодно посмотрел на целительницу лидер альянса.
— Слишком поздно…
Им оставалось только ждать, смотреть и надеяться: каждый в тот миг понимал, что делать что-то ещё уже слишком поздно. И они смотрели.
Весь город смотрел, на самом деле: на стены поднялись и солдаты, и волшебники, и даже простые стражники и горожане…
Все они смотрели, как с отчаянным кличем, размазывались в воздухе, одна за другой жертвовали собой посланницы небес. Как их жизни разорвали чудовищный шторм смерти, грозивший обречь их всех на погибель. Но даже этого было мало: и битва закипела вновь. Небеса наводнили тени, заставляющие седеть людей от одного взгляда на них, но развевающиеся от одного удара оружия небес. Тучи стрел закрывали солнце, но протуберанцы лучей ярчайшего света отвечали им, сжигая целые полки мёртвых легионов. Земля стонала и дрожала, превращаясь в смертельные ловушки, а их обломков костей восставали новые и новые твари: сперва способные метать огромные гроздья земли и камней, а затем ловкие, способные на высочайшие прыжки.
Тёмный лорд не сдавался, придумывая все новые и новые трюки: вот, в одно мгновение убитый, он восстаёт из мёртвых прямо в воздухе, мёртвой хваткой вцепившись в горло одной из посланниц небес. Огромное бесформенное создание из костей, развернувшись вокруг своей оси, с чудовищной силой метает в небеса сразу несколько ловких мертвецов, и им даже удаётся ранить одну из воительниц: но соратницы мгновенно подхватывают ту, взмывая выше.
Они не сдавались и не отступали, и с каждой смертью своих подруг, казалось, становились лишь яростнее и сильнее. Шли на смерть без сомнений и колебаний, и в то время в невероятным изяществом и мастерство прикрывали друг друга. Бой длился ещё долго, до самого заката…
И легионы мёртвых, что казались неисчислимы, растаяли в лучах закатного солнца, рассыпавшись, словно листья на ветру. Их повелитель ещё продолжил сражаться: казалось, в раже боя, он даже не сразу заметил, что остался один.
Никто не знал, как долго может продолжаться эта битва: бессмертный враг, как известно, не знает усталости. Но оказавшись в одиночестве, повелитель смерти, совершенно внезапно для всех, оказался просто неспособен пробить столь слаженную защиту небесных посланниц: не после того, как те выучили все его приёмы, не тогда, когда он остался совсем один…
Наконец, владыка смерти замер, несколько долгих минут вглядываясь в лицах своих врагов. От удивления остановились и те: тот, никто не ожидал остановки от того, кто мгновение назад казался несокрушимой машиной смерти...
А затем он развернулся и ушёл: молча, не сказав ни слова. Посланницы небес проводили его долгим взглядом, но не преследовали: выждав паузу и ненадолго задержавшись, воительницы подобрали уцелевшие тела погибших и взмыли в небеса.
— Он просто ушёл. — вздохнул Кормир II, устало потерев глаза. — Просто взял и ушёл, ублюдок… Так жаль. Даже их сил не хватило. Я всё же надеялся, что у него есть предел, что хотя бы посланницы Отца смогут прикончить, наконец, эту тварь! Ну, хотя бы так: они выиграли нам целую победу, чего мы не смогли сделать всеми силами…
— Они сделали больше, чем это. — покачал головой Аттарок. — посмотри на лица людей, брат. На лица солдата. На их глазах свершилось невозможное: божественное вмешательство! Непобедимый, бессмертный и ужасающий повелитель смерти — ОТСТУПИЛ!
— Ты прав. — кивнула Элеонора. — Это надежда… То самое, чего нам не хватало до сих пор. Это невероятно важно: теперь мы знаем, что даже у него есть предел, понимаете? Если бы его не было, он бы просто сражался день, два, неделю… Взял бы их измором. Но, похоже, даже у сил этой тварь есть свои ограничения и лимиты. Иначе бы он не ушёл.
— Да, звучит разумно и логично. — довольно кивнул король Ренегона, улыбаясь. — Это даёт нам шансы… Что ты сам думаешь, Этериас?
Волшебник стоял неподвижно, уставившись невидящим взглядом в сторону линии горизонта: именно туда, где скрылся из виду их враг. Однако на прямой вопрос он всё же ответил:
— Я думаю, в связи со случившимся, я должен прочитать проповедь… Или речь. — разлепил пересохшие губы верховный иерарх. — Скажи людям собраться на площади.
Короли недоумённо переглянулись, однако Кормир просто пожал плечами: хочет так хочет, его право, первосвященник, в конце концов… Воины храмовой стражи хотели было помочь своему господину спустится с лестницы, но тот остановил их слабым жестом.
— Я в состоянии дойти сам. Было время отдохнуть… Мне уже лучше.
Элеонора со вздохом проводила взглядом упрямца и покачала головой, обращаясь к капитану храмовой стражи.
— Ну, умирать он вроде раздумал, но от усталости может рухнуть в любой момент. Проследите, чтобы с ним ничего не случилось по дороге, хорошо?
— Не беспокойтесь, леди Элеонора. — уважительно кивнул капитана. — Это наш долг.
Этериас тяжёлой, шаркающей походкой шёл по улицам города к главной площади, где иногда читал проповеди. Последнее время он совсем этим не занимался: просто потому, что не знал, что ему сказать. Другие жрецы, конечно, пытались поддерживать людей по-своему. Рассказывали истории об Отце, о принципах церкви, о благородстве, продолжали помогать нуждающимся.Но если говорить серьёзно, как вообще можно читать проповеди о боге, что оставил свою паству в тяжелейший час? В церкви никто не говорил об этом напрямую, конечно. Но уж что-что, а настроение других жрецов Этериас научился чувствовать прекрасно за годы работы верховным иерархом ещё на родине, в Аурелионе.
И оно было далеко от хорошего. Никто ничего не понимал, а он сам не мог дать ответов, просто потому, что не знал их. Негласным решением всех советников было просто отложить это вопрос, по меньшей мере до конца разбирательств со всей этой ситуацией и войной… До сего дня и он следовал ему.
Впервые за всё время, люди увидели что-то, похожее на настоящий божественный знак. Посланниц создателя, несокрушимых и прекрасных, вырвавших для целого города жизнь из лап самой смерти.
Проблема была в том, что он был, вероятно, единственным человеком, который твёрдо знал, что ни капли божественного в их появлении не было. Ни единого следа силы отца: вероятно, они просто столкнулись с иной расой. Быть может, элитный отряд разведки, или экспедиция из дальних земель, что увидела их битву и решила вмешаться…
Как верховный жрец Отца и глава церкви, Этериас прекрасно понимал, как много значит для людей их вера. Особенно в тяжёлые времена: религия могла помочь им выиграть войну. Достаточно разнести слухи по иным землям, и возможно, подобное событие может даже вызвать серию восстаний в соединённом королевстве: в особенности, среди наиболее набожных лордов. Тысячи тысяч будут стекаться под знамёна святой земли, стоит ему только объявить это всё знаком от Отца, призвать всех на священную борьбу с тьмой и смертью…
Вот только это значило солгать: солгать всем людям королевств разом, включая и самих жрецов, и королей, и его воинов, и его друзей…
Пусть это, возможно, и было вызвано внушением извне, никогда прежде в своей жизни Этериасу Инвиктусу не доводилось лгать. И несмотря на то что сегодня он знал о невидимой паутине, что окутывала волю жителей королевств, и она уже была не властна над ним: этого принципа ему хотелось бы придерживаться до конца своих дней.
Люди поверят, он был твёрдо уверен…
Ослепший волшебник тяжело поднялся по ступеням деревянного помоста на главной площади и повернулся лицом к небесам, вслушиваясь в потоки ветра. Сердце болезненно заныло: быть может, именно сейчас, Отец всё же подаст свой знак?
Но небеса оставались безмолвны. Ничего не изменилось, как не менялось все последние годы. Впрочем, этого следовало ожидать.
Горожане затаили дыхание, готовясь услышать речь главы церкви. Не так часто перед ними представал самый настоящий святой подвижник: в простой серой робе, окровавленной и грязной, раненый, с пустыми глазницами, кровью и грязью под сломанными ногтями: но несломленный и непокорённый.
— Многие из вас, возможно, слышали, что недавнюю ночь я провёл в святом бдении в главном храме.
Даже слепым, верховный иерарх чувствовал на себе взгляды людей: и каждый любой хороший священник, разумеется, он знал чаяния и ожидания своей паствы. Люди ждали истории о его святости, об испытаниях духа, о том, как отец подал ему знак, как он не сдался в этой битве…
О том, как посланницы небес спасли их город: благодаря вере.
— Но это ложь. — тяжело произнёс слепой жрец. — Возможно, мне стоило бы… Но после всего, что произошло, я просто не мог заставить себя молиться. В эти тяжёлые времена вера каждого из нас была подвергнута испытанию: и моя тоже. Я не молился в эту ночь. Не стоял смиренно на коленях. Я был в ярости: и обрушил эту ярость на того, кто бросил нас. В главном храме больше нет освящённой статуи: я уничтожил её, разбил вдребезги, уничтожил каждый кусочек. И всё потому, что жестокая, безжалостная правда состоит в том, что Отец оставил нас. Мне неведомо, почему. Может, мы разочаровали его. Может, он просто слишком далеко и не слышит наши молитвы… А может, просто уже мёртв: даже боги могут быть смертны, хотя мы и привыкли полагать иное. Но так или иначе, наш создатель оставил нас. И потому я провёл ночь в тренировках, оттачивая мастерство боя, готовясь встретить врага на стенах городах, остановившись лишь за пару часов до рассвета: но лишь затем, чтобы восполнить силы перед битвой.