Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами… И в конце концов я решил не давить. Ничто не мешает ему просто улететь, на самом деле.
— Алай. — кратко ответил я. — Не знаю, что значит это слово. Но с этим кличем они шли в бой, с этим кличем умирали… Больше они не говорили ничего.
Зрачки дракона расширились.
— Умирали? — в его голосе слышалось изумление. — Ты хочешь сказать, вам удалось убить кого-то?
— Мне удалось. — кивнул я. — Я могущественный боевой маг, и с поддержкой армии я сумел убить часть. Тридцать четыре твари из сотни, если быть точным. Но поле боя осталось за ними: в итоге они все же вынудили меня отступить. Ты можешь рассказать мне, кто они такие?
Дракон молчал очень долго, непрерывно смотря на меня пронзительным, сканирующим взглядом. Но сейчас перед ним стоял усталый, истощённый человек с лёгким флёром смерти вокруг: при всём желании я сейчас не был способен на многое, даже ритуал пришлось отдать Улосу… Возможно, именно поэтому он, судя по всему, просто не мог поверить мои слова. Учитывая могущество гарпий — я мог его понять. Однако также дракон знал, что я не лгу: ведь мы общались в моём разуме.
— Существа, с которыми ты столкнулся, крайне могущественные создания: по крайней мере, по меркам нашего мира. — медленно заговорил дракон. — Их существование на текущий момент должно оставаться тайной для большинства низших рас. Несколько таких способны убить даже среднего дракона: и потому мне крайне удивительно слышать от тебя о том, что ты убил тридцать четыре из сотни. И что ещё более удивительно, ты жив, и стоишь передо мной… Потому что это в один миг ставит тебя на одну планку силы с сильнейшими из драконов. И даже больше: я так не могу с ходу вообще назвать хоть кого-то в этом мире, в одиночку способного сразиться с сотней, убить треть, и уйти живым.
— Они не преследовали меня. — педантично уточнил я.
— И всё же ты дожил до момента, когда погибла треть.
— Дожил. — спокойно кивнул я. — Собственно, я отступил, потому что изрядно вымотался, а они слишком хорошо выучили меня, и мне больше не удавалось достать ни одной. Да и армии больше не было: а она хотя бы отвлечь внимание могла. Что значит “Алай”? Откуда они пришли? Кто такие?
— Это имя. — тяжело выдохнул дракон, обдавая меня горячим дыханием. — Алай — красный дракон, первый из драконов истинного пламени. Он создатель тех существ, что встретились тебе на поле бой: именно он придумал и вывел их, это его творения… Они служат, нам, драконам: прошло немало времени с их рождения, и многие оценили удобство подобных верных помощников. Те, которых ты видел, скорее всего служат непосредственно своему создателю: возможно, одна из первых сотен… Однако то, что они сделали, крайне странно. Они часто патрулируют мир, наблюдая и докладывая нам, но им запрещено вмешиваться в дела других рас, ведь изначальная цель их создания — быть защитниками нашего мира, подобно драконам…
— Ты хочешь сказать, что это оружие. Живое оружие, созданное драконами? — прищурился я.
— Да. Можно сказать и так. — взмахнул хвостом дракон, снося ещё несколько деревьев.
Красный чешуйки. Имя на устах… Красный дракон по имени Алай и его создания… Защитницы мира, чтоб их. Грёбаные драконы взяли и создали себе биологическое оружие. От мысли о том, как церковь может разрекламировать это, у меня заныли зубы.
Наверно, я мог понять, почему они вмешались. Гигантский человек-осьминог, полный неведомой силы, полумиллионная армия мёртвых тварей разного калибра, осаждающие святой город людей, мёртвое королевство… Со стороны это может напоминать вторжение извне. Но, с другой стороны, правда здесь на моей стороне! Я родился в королевствах!
— Я родился и вырос в королевствах. — процедил я. — Поднялся от рыцаря до короля. Стал легендой среди своих людей. С ранних лет меня учили, что драконы не трогают людей… Выходит, это было ложью? Что заставило Алая послать за моей головой свою сотню, натравив их на меня и мою армию? Значит ли это, что драконы объявили войну расе людей? Или мне лично? Пользуетесь тем, что Отца рядом нет, ублюдки? Или они просто подрабатывают наёмниками? Древнейшему из королевств найдётся чем заплатить, думаю…
Латризмагиус оскорблённо вскинулся, подняв голову и распахнув крылья.
— Нет. Это не так. — в голосе дракона чувствовался гнев. — Так не должно быть. Это нарушение. Предательство. Измена…
— Так было. — выдохнул я, успокаиваясь.
Некоторое время мы молчали, думая каждый о своём. Улетать дракон не спешил.
— Полагаю, раз это ваше оружие, об их слабых местах ты мне не расскажешь. — ворчливо заметил я. — Но что же, спасибо и на том, что рассказал остальное. Организую экспедиции на хребет, и в другие горы, поищем кладки этого Алая… Посмотрим, что он скажет, когда я возьму его за яйца.
— Нет. Ты не должен вмешиваться в дела драконов, и тем более, не должен трогать наших детей. Это недопустимо. — Латризмагиус резким рывком приблизился ко мне: одна его голова была больше всего моего тела…
Я бесстрашно посмотрел в глаза дракону.
— Это война. И я буду сражаться. Можешь попробовать убить меня здесь и сейчас, но не думай, что это будет легко. Я стал куда сильнее с нашей последней встречи. Я принял к сведению твои слова, и понимаю, что вся ваша раса не ответственна за то, что случилось. Но если даже один дракон объявил мне войну, значит, я должен уничтожить весь его род: всех детей, всех жён, всех слуг, всех союзников… Вы слишком опасны. Для меня нет другого пути защитить моих людей. Может, я погибну, пытаясь. Но на моё место встанут другие. Быть может, мы слабы в ваших глазах, может, вам кажется, что мы низшая раса. Но это не значит, что вы можете сломать наш дух так просто: для этого вам придётся выжечь все королевства до единого.
— Нет никакой войны. — отвернулся, наконец, дракон, выдержав долгий взгляд. — Нет и не будет. Произошла ошибка. Я разберусь с этим. Даю слово.
С этими словами Латризмагиус взмахнул крыльями, едва не опрокинув меня, и взмыл в небеса, скрываясь в облаках. Я же легко улыбнулся. Служите драконам, значит? Кажется, я всё же нащупал ваше слабое место…
Грицелиус не стал медлить: его люди покинули лагерь раньше, чем мы двинулись с места. А затем я собрал вокруг себя всех: рыцарей смерти, культистов…
Вернейшие из верных. Надежнейшие, связанный со мной самой кровью и смертью. И всё же — разум человека хрупкая штука. Даже рыцарь смерти может сойти с ума. Даже опытный мастер смерти может не выдержать погружения в пучины безумия. Я ценил этих людей… И потому они всё ещё оставались людьми: настолько, насколько возможно.
Я смотрел на их лица: старики-гвардейцы и юные адепты магии смерти. Нет, рыцари, пожалуй, точно выдержат: Элдрих умеет подбирать людей. Но вот остальные? Лица некоторых членов культа были совсем молоды: кому-то сложно было дать на вид даже двадцать.
Возрастом совершеннолетия в королевствах считались тринадцать-четырнадцать лет: время полового созревания. Средневековье, как-никак. Эти юнцы прошли крещение смертью и кровью, выдержали чудовищный бой с магами соединённых королевств. Я знал, как Улос подбирал их: изгои, отверженные, люди из низов общества, что видел во мне шанс на нормальную жизнь…
Как много из них не выдержит?
— Мы потерпели поражение. — медленным, спокойным тоном начал я. — Но проиграна битва, а не война. Однако случившееся, безусловно, располагает к кардинальной смене плана.
Культисты слушали меня внимательно, но без особого интереса. Однако я знал, как подогреть их интерес… Чего всегда и везде алкает любой молодой маг? Конечно же знаний и силы. Не сказать, что в культе скрывались знания: база была доступна всем, Улос даже не поленился написать несколько неплохих книг для начинающих и адептов среднего уровня. При должном старании и упорстве на этой базе можно стать мастером смерти: не самым могущественным, но всё же мастером.
Но вот когда речь шла о действительно серьёзных ритуалах и проклятьях… Скажем так, они выступали в культе смерти чем-то вроде особого поощрения. Старик как-то обмолвился мне, что такая система изрядно повышает обучаемость и придаёт мотивации заметно больше, чем даже деньги или возможность высокого положения в обществе, так что и я негласно её одобрял, позволяя верному слуге распределять знания на своё усмотрение.
— Вы всё давно знаете, как распределяются знания среди нас. — продолжил я, привлекая внимание. — Но недавнее столкновение с врагами показывает, что этого мало. Слишком мало. Подобная сила заставляет всерьёз задуматься о возможности нашего поражения в этой войне. Поэтому… настало время мне начать учить вас всех лично.
Теперь на меня смотрели все. Но на этом всё не заканчивалось.
— Помимо этого, нам нужна новая армия, и она должна быть куда лучше предыдущей. — вздохнул я. — А значит, предстоит много тяжёлой работы, много практики. И очень многим не понравиться то, что мы будем делать… Включая вас. Поэтому прямо сейчас, прежде чем мы приступим, я хочу, чтобы каждый из вас сделал выбор.
Я пристально, с предельно серьёзным лицом обвёл взглядом всех членов культа.
— Тех, кто пойдёт за мной, ждёт подлинная гонка безумия. Дорога истинного могущества и истинной свободы, не признающая правил и ограничений. Кровь и смерть, сила и знания, запретные в тысячах миров. Как много раз вы готовы разорвать свою душу: и выстоять, оставшись собой? Сколько многое готовы отдать на этом пути? Я знаю, вы прошли через многое. Но эта дорога… Она без возврата. Не каждый способен пройти по ней, выдержать её, не обратившись в прах.
Я отвернулся от культистов, скрестив руки за спиной.
— Если вы не уверены в себе, вам лучше отправиться догонять людей Грицелиуса. Я не буду осуждать никого, кто не считает себя способным стать чем-то большим, чем обычный мастер смерти. Для вас найдётся и работа в Палеотре. Выбирайте.
Некоторое время культисты шушукались между собой. А затем один из них, молодой мужчина лет двадцати пяти, вышел вперёд.