Я подошёл к кому из трупов, облепившему моего ученика так, что тот не можешь пошевелиться, и взмахнул рукой, заставляя тех расступиться. Итем протяжно застонал.— Ненавижу обнимашки с нежитью. Кажется, они сломали мне ребро… Или все рёбра…
Молодой магистр поднялся, кряхтя как старик, и принялся отплёвываться от попавшего в рот пепла и запёкшейся мёртвой крови.
— Ты снова проиграл. — флегматично заметил я.
— Может, сам попробуешь? — огрызнулся Итем.
Я выразительно приподнял бровь.
— Ну да, о чём это я… — устало махнул рукой ученик.
— Отдохни. — спокойно произнёс я. — Проанализируй ошибки. Ты снова перестал вплетать смерть в своё пламя, как только начал уставать: переключился на привычную стихию. Сделай использование двух типов силы привычкой, вбей это в подкорку… И тогда ты станешь сильнее, чем был прежде. Смерть делает разрушительнее всё… И пламя не исключение.
Итем несколько мгновений устало смотрел вслед уходящей нежити - а затем выбросил руку вперёд. Поток потемневшего, багрово-чёрного пламени ударил в спину мертвеца, заставляя того осыпаться пеплом. Я натянул на лицо улыбку, одобрительно кивнув.
Однако стоило ученику скрыться с глаз, улыбка с моего лица пропала. Успехи моих учеников - не только Итема, но и остальных культистов, что вырезали вместе со мной южные провинции Ренегона были неплохи: но радости по этому поводу я совсем не испытывал.И дело было отнюдь не в подозрениях в неверности. Нет, дело было во мне самом…
Последствия боя с тварью из другого мира оказались куда серьёзнее, чем я мог предполагать даже в самых худших кошмарах: и я заметил их не сразу.
На следующий день после битвы я впервые за очень долгое время не встал с кровати утром. Просто потому, что не хотелось делать хоть что-то: тогда я счёл это логичной усталостью после тяжёлой, изматывающей битвы… И не обратил внимание на то, что спустя несколько часов полусна-полудремы мне буквально силой пришлось заставлять самого себя встать.
Подобные тревожных звонков было много: лёгкая апатия, игнорирование привычных дел, долгие бездумные медитации вечерами - однако, немного увлечённый некоторыми иными последствиями боя я обращал на это мало внимания, списывая это на побочные эффекты совсем иной проблемы.
В ментальной схватке с тварью, что, пожалуй, вполне заслуживала титул тёмного бога, я рассёк свой разум на две части, стремясь выбраться из его невероятной иллюзии. Это сработало: но имело свои последствия…
Я бил сильно, точно и наверняка, без сомнений и колебаний. И это нанесло мне самому рану, которую не излечило даже мое бессмертие. Сперва, в самом начале, мне показалось, что после выхода из той иллюзии две половинки моего сознания естественным образом соединились вновь: однако довольно быстро я понял, что это не так. Нет, вторая половина, своеобразный поток сознания, так и оставался отделённым. Просто главенствующей частью стала та часть, что вырвалась из плена чужих воспоминаний.
Это было странное чувство: словно ты перекатываешься из одной половины мозга в другую по своему желанию. Связь между ними оставалась, и это было несложно сделать: но восприятие неуловимо, всего чуть-чуть, но менялось при переходе. Словно ты переселился в похожее, но чужое тело… Чужой разум.
Медитации не дали эффекта, а целителей у меня под рукой не было. Возможно, со временем разум вновь станет цельным: а может и нет.
У меня было слишком мало практики в ментальной магии, чтобы утверждать что-то. Я умел кромсать, подчинять, калечить и даже сшивать между собой разум различных существ: иногда подобное требовалось для высшей нежити или некоторых запредельно сложных ритуалов: но не умел исцелять. Искусство смерти имело несколько практик, что могли помочь личу или высшей нежити обрести свойство самовосстановления, которое, правда, чаще всего требовало подпитки смертью: однако это было отнюдь не то же самое, что исцелить повреждённый разум или душу.
А попытка исцелить свой разум путём классического пришивания… Скажем так, с моей точки зрения это было бы похоже на попытку вылечить оторванную и держащуюся на коже руку грубой ниткой, игнорируя кости и внутреннее строение. Пришить-то пришьёшь, но скорее всего всё равно сгниёт и не заживёт.
Разум — это не плоть, конечно: заметно более сложная субстанция. Именно поэтому лезть в свой собственный грязными, грубыми инструментами не хотелось.
Поэтому я принял решение ограничиться исключительно теми практиками, которым когда-то меня научил дракон. Эффекта они давали мало: но, к моему удивлению, всё же давали!
Достаточно быстро мне удалось осознать, что раздвоения личности у меня нет и наблюдается: хотя этого и легко было ожидать. А затем я обнаружил, что благодаря сохранившейся, пусть и тонкой, связи я могу использовать обе части сознания по отдельности. И вот это было уже очень странно.
Смотреть, как твоя левая рука двигается определённым образом по твоему же приказу без твоего усилия - действительно нестандартное зрелище.
Чем больше я изучал новые возможности, тем больше плюсов находил: может показаться, что иметь два разделённых сознания в одном теле неудобно, но полная подконтрольность над ними дала впечатляющие результаты.
Я мог сотворить две высших техники искусства смерти одновременно. Мне и раньше мне неплохо это давалось: однако, заминка всегда присутствовала. Ты не можешь создать одновременно покров и удар: между ними происходит мысленное переключение, пусть быстрое, неуловимое, но всё же…
Вдобавок к этому это всерьёз решало проблему дистанции. Для того чтобы создать что-то мощное и масштабной далеко от себя, любому магу требуется немало сил и внимания: кажется, где-то даже был закон, описывающий предельную дистанцию. И хотя даже по нему я был близок к пику благодаря своей мощи, возможность приказать части своего разум сотворить что-то в отдалении от себя, одновременно сосредоточившись на поле боя это очень и очень много.Ни один враг не ожидает двух разных ударов с двух разных сторон от одного противника одновременно. Этого не демонстрировали даже быстрейшие из древних магов, что я встречал, даже крылатые твари, что отбросили меня от Кордигарда…Будь у меня такие возможности в том бою, как знать, может, они бы кончились раньше, чем мои силы.В какой-то миг мне казалось, что из этого боя я вынес сплошные плюсы. Однако в тот день, когда мы подошли к очередному городу, выйдя вперёд и вскинув руку, чтобы снести ворота, я замер.
Замер, потому что не хотел ничего делать. Я стоял так несколько секунд, вглядываясь в обречённый страх в глазах стражников: но так и не смог заставить себя нанести удар, потому что не смог найти в душе причины делать это.
Медленно опустив руку, я обернулся к ученикам, с трудом заставив себя сказать что-то:
— У меня есть идея получше. Покажите, на что вы способны. Покажите, чему научились за эти месяцы…
И они ударили: все вместе. Не колебаясь ни секунды. Воздух вокруг меня словно зазвенел от силы смерти. Молнии, потоки серо-чёрного тумана и волны антрацитового мрака чудовищным ударом обрушились на городские ворота, смешиваясь между собой.
Барбакан над ними просто перестал существовать вместе с частью стен вместе с ближайшими к воротам домами: осталась лишь воронка проклятой земли, и крики множества людей поодаль, что остались живы, но теперь в агонии умирали от остаточной силы проклятий этого удара.Объединённый удар моих учеников не уступил моей собственной силе: даже с учётом того, что они ударили каждый по отдельности, не вкладывая силы в объединяющий их удар или ритуал. А затем мёртвые легионы вступили на проклятую землю, входя в город.
Я не участвовал в зачистке этого города. Просто стоял и смотрел, часами, на провал проклятой земли, пока армия мёртвых под командованием членом моего культа перерабатывала население. И стоял так до тех пор, пока ко мне не подошёл Улос.
— Они делают успехи, правда, милорд? — с довольными, отческими нотками в голосе спросил меня старый слуга.
— Верно. Делают. — эхом отозвался я.
— Это последний крупный город Юга. Полагаю, мы скоро можем выдвинуться к столице. — заметил Улос.
Некоторое время я молчал. Не потому, что не знал, что ответить: а потому, что не хотел.
— Я отдам приказ. — наконец, разлепил губы я. — А пока оставь меня.
Верный лич исчез: бесшумно, так же как появился. Некоторое время я ещё стоял, бездумно, бесцельно, безмятежно… А потом, стиснув зубы, усилием воли заставил себя размышлять.
Подобное поведение ненормально. Более того, запредельно тревожно. Апатия, долгие бездумные медитации, даже нежелание вставать с кровати: всё это, похоже, было симптомом повреждения, которое я ранее не идентифицировал.
В голове словно заскрипели шестерёнки. Я напрягал разум изо всех силы, пытаясь уловить, в какой его части я получил рану, медленно, тщательно прощупывая каждую часть своих потоков сознания.
Но они, пусть и разделённые, работали хорошо и чётко. Если какие-то повреждения и имелись, медитации драконов помогли привести их в норму, пусть и не срастили их в единое целое. Чистый, спокойный разум…
А затем я понял. По-хорошему, это открытие должно было привести меня в ужас: но даже поняв, я не почувствовал ничего.Всё было просто, если присмотреться. Не знаю как и в какой момент, но, похоже, тёмный бог просто выжег или мой разум, или мою душу изнутри. Потому что больше я не чувствовал ничего. И не хотел ничего.Я всегда любил власть больше, чем что бы то ни было на свете: но теперь, глядя на очередной завоёванный город, вспоминая о столице Ренегона, видя бесчисленные легионы мертвецов, готовы поставить для меня всю людскую расу на колени - я не чувствовал ничего. Я даже не хотел отдавать им приказ идти куда-то. Я даже не хотел больше быть королём: мысль о том, чтобы отдать кому-то власть даже не вызвала внутреннего протеста. Она вообще ничего не вызвала…Не было ни гнева, ни ярости. Не было злобы на врагов и жажды власти. Не было даже простых, человеческих желаний: внезапно я понял, что даже не ел ни разу с момента той битвы, хотя прошли долгие недели, просто обновляя своё тело бессмертием, даже не задумываясь о пище.И даже истовая, казалось бы, неугасимая жажда мести к демону, что привёл в этот мир и пытался отнять мою душу своим обманом, утихла.Так не должно было быть, но так было.