Легкий флер смерти в воздухе врывается в разум краткой вспышкой видения:
Гвардеец Ренегона закрывается щитом сразу от трех тяжелых ударов дешевого оружия, но нежить столь сильна, что его сбивают с ног. В стене щитов появляется брешь, и линия отступая, оставляя упавших умирать…
Видение дрогнуло и распалось, повинуясь моей воле. Нет, это не то… Это битва, взявшая Кордигард. Вспышка одного оскола памяти сменялась другой, превращаясь в калейдоскоп бессвязных образов, и в конце-концов я тяжело выдохнул, возвращаясь в реальный мир.
Работа медиума отнюдь не так проста, как кажется на первый взгляд. В особенности - медиума смерти. Нет, если смертей было мало, и они были недавно - перебрать отзвуки эха было просто. Но когда их становилось больше… Или проходило время…
Тела уже успели убрать из-под городских стен. Древний город людей медленно восстанавливался, приходя в норму. Если так подумать, затереть следы от медиума не так-то сложно - взбаламутить энергетический фон всплесками нейтраля, или даже просто применить ряд магических техник.
Здесь не было ни того, ни другого - просто множество смертей, чье эхо уже частично рассеялось. Я всё ещё мог читать его - но меня интересовало совсем другой.
Первая битва при Кордигарде. Первый штурм, что кончился неудачей. Первое настоящее поражение, что я потерпел в этом мире… Внезапное и отрезвляющее в чём-то: если слишком долго не терпеть неудач, поневоле начинаешь считать себя неуязвимым.
Когда мы вырезали южные провинции Ренегона, некоторые культисты говорили, что я ушел непобежденным с поля боя - с гордо поднятой головой. Но самому себе я мог признаться - меня просто отпустили, проявив уважение. Крылатые могли вбить меня в землю ещё тысячу раз, доводя до безумия. Могли пленить - не верилось мне, что столь искусные боевые маги не владеют чем-то сдерживающим.Но я был королем, рыцарем и лидером людей, а не какой-то немертвой тварью, слабо похожей на человека - а им наверняка было запрещено вмешиваться в дела людей. Убив больше трех десятков из, возможно, одних из сильнейших существ Тиала, я заставил их себя уважать.
Я много раз вспоминал этот бой, анализируя свои и чужие ошибки. Множество раз видел во снах небесную магию, что вновь и вновь раскалывала черные щиты, вбивая меня в земную твердь.
Даже в бою с Инвиктусом мне не приходилось выкладываться так сильно, задействуя всё области искусства смерти, что я знал, даже те, что знал лишь в теории. Я создавал катапульты из костей, и накрывал дождем осколков небеса. Поднимал из праха кошмарные фантомы и вырезал смертельные ловушки ритуалов на порывах ветра и самой ткани пространства.
Бессмертие даровало мне немалую мощь - мало какой магистр смерти может закачать в себя столько силы, и не быть разорванным ею на куски. Но иногда силы было мало: за спиной крылатых чувствовалось искусство, что оттачивают столетия. Уступая мне в головой мощи, они просто были лучше. Они чувствовали незримые ловушки в потоках ветра - избегая слабых и легко уклоняясь от сильных. Прерывали ритуалы на стадии формирования, умели бить как физикой, так и энергией - идеально, экономно, и вдобавок к этому, виртуозно владели явно зачарованным оружием, проводя через него свою силу.
Настоящие враги - те, кто не делают ошибок. Если так подумать, всего моего искусства оказалось недостаточно даже для того, чтобы убить пару десятков: больше всего алайсиаг погибло от моей первой внезапной атаки и суицидальных ударов, что разбили формирующийся шторм смерти.
Часть меня хотела забыть этот позорный провал. Положиться на слово дракона, и заняться насущными делами - строительством империи, или отдохнуть, наконец… Но если ты хочешь превзойти своего врага, сперва ты должен узнать его. И потому я со вздохом уселся в позу медитации, успокаивая разум и прислушиваясь к течению потоков силы.
Возможно, обычный медиум так ничего бы и не нашел здесь - слишком много времени и событий произошло с того боя. Но Этериас как-то сумел достать информацию о том, что я сделал в храме, несмотря на всё мои попытки стереть следы. А значит, смогу и я. Иногда мир помнит куда больше, чем может показаться на первый взгляд.
Сложно сказать, сколько времени это заняло. Быть может, не зная я что подобное возможно, так и не добился бы ничего: но если очень человек достиг чего-то, то другой может повторить, потому что верит в то, что это возможно.
Часами я вслушивался в неуловимые токи силы, что пронизывали пространство, используя всё что знал - чувство смерти, медитацию драконов, искусство северных шаманов.
И совместив всё вместе, мне удалось услышать эхо…
Сложно сказать, что помогло мне больше: навыки драконов, тонкое чутье шаманов, или древнейшее мастерство повелителей смерти. Но в отзвуках былых сражений я познал истину - мир был куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Невесомая, призрачная, едва осязаемая пленка чистой силы покрывала пространство: и она была поистине огромна, покрывая всё, что доступно моему взору. Была ли то аура самого мира - или нечто иное? Был ли Тиал живым? Книги мастеров королевств молчали об этом, а шаманы севера, возможно, просто не знал, как правильно это описать - хотя и говорил о том, что как-то умеют чувствовать сам Тиал.
Но отнюдь не сущность всемирного поля энергии была главным открытием - тем более, что я всерьез подозревал что это далеко не единственный подобный слой, а лишь тот, что я сумел почувствовать. Главным было другое - здесь оставались следы. Мир может помнить то, о чём всё разумные далеко забыли. И чутье подсказывало мне - чем более редким и уникальным будет событие, тем больший след оно оставит здесь, на теле мироздания.
Наверное, где-то здесь, в стенах древнейшего города, можно было бы даже услышать отзвуки первых восстаний, что бросали честолюбивые лидеры основателями династии Ренегонов. Звуки скрещенных клинков и запах яда первых интриг…
Это место таило куда больше секретов, чем казалось на первый взгляд - но, пожалуй, надо быть богом, чтобы смотреть так глубоко: я же был простым человеком, что овладел магией смерти.
Вслушиваясь в мир, пропуская его через призму собственного разума, сложно не познать себя. Но увы, несмотря на всё обретенное могущество, мои надежды оставались тщетны: во мне не было ничего, что давало бы мне хотя бы клочок изначальной силы. Я превратил своё тело, разум и душу в почти идеальный проводник смерти, сделал себя бессмертным, мне хватило бы крупицы силы, чтобы превратить себя в идеальную пиявку, могучий насос, выкачивающий смерть из окружающего мира, я мог выдерживать силу, способную сносить королевства и раскалывать земную кору - но, в сущности, так и оставался всего лишь вором, что берет силу извне.
Где-то рядом светился маленькой искрой пламенный фламберг, что связывал меня с тысячами нитей жизней, которые уходили далеко за горизонт. Даже он имел в себе крохотный источник чистого пламени - но не я.
Чего не было в моей душе, что было в иных людях? Что давало каждому человеку эту искру первородной магии, обрести которую не помогли мне даже тысячи чернейших ритуалов?
Технически, я нашел решение: бессмертный может приносить себя в жертву столько раз, сколько захочет, черпая силы из собственной временной смерти. И всё же - одной вещи я научился. Научился видеть…
Как глазам не нужно ничего, кроме падающего на них света, чтобы увидеть мир вокруг, человеку не нужно обладать даром к магии, чтобы почувствовать мир вокруг - нужно открыть себя для незримых потоков силы, что пронзают всё вокруг.
Это чувство - оно было столь великолепным, столь невероятным и чудесным, что на миг мне захотелось задержаться в нем подольше. Иногда видеть - означает иметь власть, или хотя бы её частичку. Однако я не забыл, зачем вообще начинал эту медитацию.
Пусть я не мог увидеть всё, но было кое-что, в чём я был особенно хорош - это искусство смерти. И потому я мог увидеть те редчайшие события, что сама смерть, казалось, вырезала на ткани мира. Одни были почти незаметны - словно сетка мельчайших шрамов. Иные были похожи на темные раны, разрезающие бескрайний океан. И наконец, самые масштабные, были подобным огромным, гниющим язвам, что почти невозможно зарастить. Я потянулся разумом за одной такой - и с удивлением увидел себя во вспышке видения…
Чудовищная темная фигура, окутанная непроглядными всполохами антрацитово-черной смерти, казалось, поглощала сам свет. За её спиной распахивает пространство многорукий черный спрут, готовый пожрать всё живое - и оглушительный удар хтонических щупалец, в котором слышны крики сотен смертей, обрушивается на зеленый щит жизни, защищающий город.
— держать… — хрипит женщина средних лет с искаженным лицом в зеленой мантии, пока десятки её более молодых спутниц сменяют друг-друга, падая замертво.
Я вынырнул из видения, возвращаясь к привычному течению мировых сил: мне и так было известно, что будет дальше. Подумать только - а ведь мне тогда казалось, что они создали необоримую защиту. Надо было продавить ещё чуть-чуть, и щит, питаемый жизнью сотен таллистриек бы не выдержал. А я бросил в бой армию вместо этого…
Над разумом словно зависла тень усталости - кажется, пребывание в подобной медитации не такая простая вещь, как мне показалось сперва. О своих ошибках можно будет поразмышлять позднее - время искать то, зачем я пришел.
Видения сменяли одно за другим…
Ржавое, потертое копье мертвеца впервые проливает кровь человека под стенами древнего города. Стена щитов бело-синей гвардии с яростным криком отбрасывает ряды нежити… Огромный черный бородач с яростным криком бросается вниз со стен, врезаясь в ряды моих легионов. Огненная магия, что выжигает со стен толпы мертвецов. Яростное пламя сынов красных башен, что проламывает стены древнего города… Гвардия, что рвется навстречу смерти сквозь пыль и смерть…
С удивлениям я увидел и Этериаса, отдавшего жизнь, чтобы закрыть пролом - и его воскрешение той самой женщиной, что держала щит. А я даже и не знал что кто-то на Тиале способен откачать человека после клинической смерти!