Блондинка опустила голову на стол со стоном, обхватывая себя руками в защитном жесте.
– Чего ты от меня хочешь, Ла? – жалобно спросила она. – Чтобы я кричала как это всё ужасно и начала подбивать егерей на восстание против королевской власти? Я просто пытаюсь видеть и хорошие вещи тоже, не раскисать и улыбаться.
– Величие не достигается без жертв - кажется, так говорила Мелайя… – задумчиво протянула рыжая, катая отвар по стенам кружки. – Но это его слова. Раньше они казались мне мужественными, но сегодня мне кажется, что это отдает какой-то гнилью. Думаю, стоит дождаться Киану. Она всегда была самой умной, вот пусть и решает, что будем делать.
– Это если она придёт. - хмуро ответила Лара. – Последнюю неделю, пока его величество валяет в кровати королеву, она ушла в глубокие леса. Не уверена, что ей передали записку.
– Дождемся. – голос поднявшей голову блондинки лязгнул железом. – А до тех…
Тяжелый, протяжный отзвук грохота боевой магии разнесся по городу - что-то разорвало сам воздух, прерывая речь светловолосой охотницы. Женщины в миг ощетинились оружием, поворачиваясь в сторону угрозы: бессмысленный, рефлекторный жест.
Волна черного, дымчатого мрака пронеслась через город, убивая всё живое. Мои охотницы прожили чуть дольше других: опытные, тренированные, кажется, они даже имели при себе какие-то амулеты, наполненные жизнью - что могли, в теории, помочь пережить не слишком сильное проклятье.
Но этого было слишком мало.
Я вынырнул из видения, судорожно вдыхая воздух, и резко, рефлекторно обхватил рукой голову, поворачиваясь.
Кианы не было в городе, когда случилась катастрофа! Она может быть жива!
Эта новость, неожиданная, ошеломляющая, отчего-то вызвала внутри целую бурю эмоций. Хотелось куда-то срочно бежать, что-то делать… Впервые за долгое время мне потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки и холодно обдумать происходящее.
Моя бывшая любовница, вероятно, жива - но надо удостовериться. Почему не явилась, пережив катастрофу - вполне понятно, типичные женские обиды. Увидела возможность подстроить собственную смерть - и воспользовалась, она всегда была умной девочкой. Это могло бы стать проблемой во время войны, Киана знала немало моих тайн, которые не должны стать публичными, однако, похоже, ни одна из них не всплыла, иначе я бы заметил. Выходит, ушла, но не до конца, порядочно оставив при себе всё нелицеприятные подробности прошлых отношений.
Я хмыкнул, полностью успокаиваясь и полностью подавив порыв объявить черноволосую в розыск. Если хорошо подумать, не было никакой нужды что-то делать. Захочет - сама придет с повинной головой. А если нет… Не бегать же, как за ушедшей бывшей, право слово? Я выше этого.
Черная клякса крутилась рядом, посылая мне войны недовольного любопытства. Кажется, дух очень хотел знать, что вызвало у обычно спокойного меня такую бурю эмоций. Мне же пришла в голову интересная идея. Общение образами - это, конечно, хорошо и отлично тренирует менталистику, но… Если воспринимать духа как ребенка - могу ли я научить его говорить?
Научить языку существо, имеющее энергетическую природу - задача не из простых, и тратить на неё месяцы и годы я не был намерен. Однако он определенно разумен - и потому есть шансы воспользоваться тем, про что я давно забыл.
Когда-то давно, устраивая мне новое рождение в этом мире, тварь, что привела меня сюда, поместила мне в разум несколько своего рода подпрограмм - позволяющих учиться языку и имитировать поведение ребенка.
Очень заботливо с его стороны - в ином случае я мог бы всерьез тронуться головой, обучаясь языку в теле младенца, или почти наверняка был бы раскрыт как одержимый - сомневаюсь, что сумел бы качественно имитировать поведение маленького ребенка.
Я уже давно и забыл об этом, перестав пользоваться подобными закладками в собственном разуме - просто за отсутствием нужды. Однако стирать это из своей памяти не стал, хотя дракон и научил меня, как потихоньку вымывать из разума подобные вещи. Никогда не знаешь, когда пригодиться способ притвориться овощем - а ребенок в теле взрослого человека так и выглядит.
Это потребовало большого напряжения - поднять из памяти, выделить кусок, отведенный далекому детству, нащупать корни заложенных давным-давно подпрограмм… К счастью, демон был невероятно искусен в магии разума - и созданные им конструкты хорошо сохранились. Да и сам я поднаторел в этом в последние годы…
Сформированный даже не образ - своего рода гигантский, хорошо заархивированный поток информации - подействовал на духа подобно удару молотом. Привычно переливающаяся в воздухе клякса резко замерла, замерцала, и практически взорвалась, словно разбившись на мельчайшие частицы от тяжелого, сокрушительного удара.
Я даже слегка обеспокоился - подобное воздействие духу повредить не должно, но не свел ли я его с ума случайно? Но прежде, чем я успел что-то предпринять, кляска собралась вновь, становясь словно гуще, больше и… Величественнее?
Могучее, давящее присутствие чужой силы сгустилось вокруг меня: но не подавляя, а скорее обнимая, обволакивая. И в ней чувствовалось дикая, безумная, практически всеподавляющая радость.
– Отец!
Всего одно слово - но сколько в нём было понятий. Это не было признанием отцовства, обычного для людей - нет, это было наречение богом-всесоздателем. Отцом называли бога, что сотворил людей - и в языке людей Тиала это слово, пусть и было схоже с привычным родительством, не было одним и тем же, чем называли наследники своих родителей. Это различие - ясное, четкое, не допускающее двойных толкований - было первым, что я понял из научившегося говорить духа.
– Ты можешь говорить. - послал я духу образ легкой радости. – Это хорошо. Ты научился быстрее, чем я ожидал.
– Видел. Образы. Много. Сложно. Понять.
– Это ты поглотил большую часть памяти, что была в естественном фоне смерти? – вскинул брови я. – Если так, почему ты ещё не научился говорить ранее?
– Знал. Видел. Не понимал. Много смыслов. Много нюансов. Язык ясен, но не понятен. Ты дал ключ.
Он словно учился строить предложения на ходу - но невероятно быстро.
– А почему ты не затронул этот участок? Где произошла катастрофа? – с любопытством поинтересовался я.
В ответ мне пришел образ легкой неуверенности.
– Это твоё.
В этом была логика. И даже какая-то трогательная, детская забота. Ведь именно я был в эпицентре.
– Идём. – легко рассмеялся я. – Я хочу навестить Мелайю. Отведи меня к ней.
Определенно, ему была свойственна некоторая хитрость. Дорвавшийся до разговоров дух принялся немедленно заваливать меня множеством вопросов - об окружающем нас мире, о магии… Впервые, наверно, за десятилетия мне доводилось испытывать столь обстоятельный экзамен на предмет того что я знаю о жизни в принципе. Но я справлялся - всё же, когда возраст твоей личности переваливает за сотню, поневоле приобретаешь какой-никакой опыт.
У меня была насыщенная жизнь - что эта, что прошлая. В свою очередь я попросил духа узнать, была ли Киана среди тех, кого он убил - и он не понял вопроса. Не понял разницы, между жизнью и смертью…
– Чем отличается жизнь от смерти? – спросили меня с образом недоумения. – Это же просто форма энергии, одно перетекает в другое, разве нет?
Я тяжело вздохнул. Это будет долгий разговор. Хитрец водил меня по городу долгими, обходными путями - словно чувствовал, что его отодвинут в сторонку, когда я встречусь с королевой земли теней. Но я не препятствовал - пожалуй, мне даже нравилось заниматься подобными воспитанием.
Это был несколько необычный опыт - дарить знания могущественному сверхъестественном существу, а не получить их от него. Значило ли это, что я сам вырос, раз способен сотворить подобное? Или то была лишь случайность, порождение дикой магии, что я лишь временно сумел скопить в себе? Медленно шагая по улицам мертвого города, я задавался многими вопросами: но, в отличии от вопросов моего творения, ответить на мои не мог никто.
Он учился быстро - быстрее, чем любой разумный которого я когда-либо встречал. И это, несмотря на заискивание, несмотря на искренние, детские эмоции этого существа, вызывало у меня тревогу. Дух смерти пока не мыслил категориями далекого будущего, не планировал стратегию на годы вперед: словно ребенок, он мыслил категориями сегодня и сейчас.
Я запрокинул голову вверх, смотря на серые, затянутые тучами небеса. Где-то там, вдалеке, королевства окутывала завеса, что скрывала нас от взора богов. Завеса, созданная силой, природу которой я так и не сумел понять. Но этой силы оказалось достаточно, чтобы запереть мое творение в Таллистрии.
– Тебя волнует тень в небесах, Отец?
– Ты её видишь? – слегка удивленно спросил я.
– Чувствую.
– Не завеса сама по себе. – покачал головой я. – Она полезна, ибо скрывает нас. Меня волнует её создатель.
Он долгое время молчал, впав в глубокую задумчивость: я определял это по тому, что в такие моменты дух утрачивал контроль над внешними флуктуациями собственной энергии. А затем, спустя долгие минуты прогулки, когда мы были уже недалеко от королевского дворца, ответил:
– Я помню его. Плохо, фрагментарно, но помню. Могущественный. Сильный. Страшный. Он ворвался ко мне в разум, когда я ещё даже не знал, что такое разум. Он запер меня здесь, в границах Таллистрии. Это словно блок во мне: могучий, нерушимый, сотворенный волей, что способна на невозможное.
Я вздохнул.
– Это я знаю.
Дух неожиданно заволновался. Пространство вокруг черной кляксы дрогнуло, заискрило серыми всполохами, исказилось и пошло рябью: а само существо принялось быстро тараторить, словно боясь моего разочарования:
– Не думай, что я слаб, Отец! Просто я молод, а он очень стар. Мне всего несколько лет, а в его разуме было эхо целой вечности, и много-много того, что я пока не могу понять. Но однажды я вырасту и сломаю его оковы. Придёт день, когда даже такой как он, меня не удержит.