стра ордена…
– Я отыгрываю себя, – говорит Аркадий и разжимает пальцы.
Понтифик летит вниз, крича ругательства. Башня столь высока, что приходится ждать, пока тело рухнет на выложенную кирпичом дорожку.
– Надо послать оруженосца собрать лут, – бормочет Карахан и уходит с балкона.
Внутри башни со вкусом обставленный кабинет. Карахан выглядывает за дверь и отдает распоряжение. Торопливый стук шагов уносится вниз по лестнице. Аркадий открывает чат и устало морщится – сообщения сыпятся бесконечной чехардой. Он включает модерирующие фильтры и, ознакомившись с реакцией зрителей, говорит:
– Итак, друзьятушки, теперь послушайте внимательно, повторять не буду. Понтифик сказал правду – Рорк у меня отберут хоть как. Можно сказать, я уже потерял все звания и привилегии, как игровые, так и реальные. Но они не учли одного варианта. У меня еще есть возможность распорядиться фортом по своему усмотрению! Еще как есть! Жора, ты здесь?
"Здесь…" – написал племянник в чате.
– Принимай в личку координаты потайного хода. Я открою дверь – запускай туда все войска и захватывай форт.
"С ума сошел???"
– Я решил так. Мой форт – что хочу, то и делаю. Своим я прикажу сложить оружие, но некоторые NPC могут не подчиниться, так что будь готов немного повоевать. Идешь?
"Да, понял. Собираю своих".
– Ну вот и замечательно, – говорит Аркадий.
"И как ты… потом?"
– Оставлю орден. Все равно раскольники под твоим предводительством победят. Но я буду играть дальше. Тут есть чем заняться.
"А контракт на отыгрыш?"
– Да плевал я. У меня есть стрим, да и на сороковом левеле я могу хорошо зарабатывать, обналичивая марки. Хорош болтать, дуй в подземелье!
Карахан быстрым шагом спускается с башни во двор замка. У тела понтифика стоит оруженосец. Он бросается в сторону Карахана, но тот нетерпеливо отмахивается.
– Потом.
Карахан пересекает площадь и отпирает мощную двустворчатую дверь. Тяжелые створки, обитые металлом, приходится открывать поочередно. Вниз в темноту уходят ступени. Вспыхивает оранжевое свечение – это в руке Карахана вспыхивает факел. Карахан спускается вниз, попутно зажигая факелы вдоль стены.
Спуск кончается, дальше ведет обложенный кирпичом горизонтальный туннель. Карахан идет вперед быстрым шагом, за спиной остается цепочка огней, и тайный ход словно оживает. Разноцветные строчки чата светятся в полумраке.
Фрамстер: ты сошел с ума, да? ты псих?
Greeen: раскольники победят! моя мечта сбылась!
Magnum: Карахан, ты зачем все это затеял? Потеряешь все! Абсолютно все!
BlackAngel666: Magnum, он уже все просрал
Ветеринар: БЕЗУМИЕ
Суккубище: о боже ты мне вообще башку сносишь!
Гиенка: Карахан, сорян, что нарушаю торжественность момента, но перед своим баном успей оплатить счет за картечь и разрывные пушечные ядра
Львенок: я все равно с тобой, мой хирой!
Суккубище: Львенок, а ну прочь свои светло-синие ручонки от него! Мое!
Фрамстер: ГОЙДАААА!!)
СмаRагд: оооофигеть, все таки я успел на самое интересное!
Вивек: Карахан, но это же всего лишь игра. Какая разница, есть над тобой регия или нет?..
Карахан останавливается. Перед ним тупик – сплошная каменная плита, закрывающая проход. Он бросает факел на пол и говорит:
– Так, ребятки, вижу, нужно пояснить. Игра игрой – но! Кто играет в игру? Я. Ветераны среди вас помнят, через что я прошел во времена бета-версии. Тогда я стал настоящим собой не для того, чтобы сейчас от себя отказываться! Поймите. Я в реальности и я в игре – это один и тот же человек. Игровой мир – это иллюзия, однако наши поступки и наши принципы – всегда настоящие. Они и составляют единственную реальность. Да? Да.
Вивек: Карахан, если ты воспринимаешь свои действия в игре всерьез, то получается, что ты считаешь игру реальной! А это уже психоз, батенька
Вопрос задевает Аркадия всерьез. Он молчит, не обращая внимания на чат и сообщения в личке. Наконец он задумчиво произносит:
– Можно прийти и к противоположному выводу.
Вивек: Карахан, в смысле?
– Что не игра реальна, а реальный мир виртуален. Он такой же условный набор декораций, как игра. А реальны только наши впечатления – то, как мы воспринимаем мир, наши принципы, решения и поступки, наши личные открытия и переживания. Иначе говоря, наша психическая реальность.
В чате продолжают лететь сообщения, но Аркадий уже не читает. Он кладет руку на массивный рычаг, торчащий из стены, и с силой дергает его вниз. Лязгает механизм, цокают шестерни. Каменная плита отъезжает в сторону, открывая темное жерло. В лицо Карахану дует ветер.
Кристина остановила видео.
– Это последняя запись? – спросил Кирилл.
– Нет, после он играл еще несколько недель. Сдал форт, ушел из ордена, в общем, сделал все как сказал. К этому размышлению он больше не возвращался. Что думаешь?
Кирилл обхватил ее голову руками и звонко поцеловал в губы.
– Хвалю! – сказал он. – В этом что-то есть. Не представляю, чтобы несколько фраз кинули человека в кому, но что-то в тот момент явно сдвинулось.
Кристина поправила прическу, хотя блестящая челка лежала идеально, а коротко стриженый затылок могла повредить разве что газонокосилка.
– Может, он огласил только часть того, что его беспокоило? – сказала она. – Типа краешек айсберга вынырнул на пару минут и исчез, а потом титаник и напоролся.
– Не могу ничего утверждать. Однако эта трансляция подкинула мне гениальную идею.
– Какую же?..
– Помнишь, я говорил, что хочу сделать программу, которая будет показывать то, что происходит с Аркадием в Психиконе? Так вот, я думаю сделать что-то вроде такого стрима! Как тебе?
– Ты издеваешься?
– Что такое?
– Это же я тебе говорила! Я! Моя идея!
– Разве? – Кирилл успокаивающе поднял ладони. – Не припомню… может, как-то иначе сформулировала?
Кристина сдавленно заворчала и потянула пальцы к его горлу.
Глава 17. Орден
Тому, кого объявили мятежником, разбойником, чернокнижником и нехорошим человеком, не полагается ездить поездом – повяжут на первой же станции. В вагонах блюдут порядок охранники от железнодорожной службы, да и контролер – не только служащий, проверяющий билеты, но и рука закона. Вооруженная рука.
Но я все равно поехал.
Путь был неблизкий, а круглосуточно скакать верхом, пусть даже на эфирном коне, я не собирался. Игровые условности исчезли – несколько часов в седле довели меня до такой ругани, что Розет сбежала в дальние уголки подсознания и затаилась, словно кошка, пережидающая грохот перфоратора.
Я летел сквозь ночь на коне вдоль железнодорожных путей на восток, когда наконец-то услышал далекий стук колес. Вскоре в нос ударил запах угольного дыма, я различил впереди, как по насыпи прыгают отсветы света из вагонов. Я подхлестнул коня и припал к гриве, спасаясь от свистящего ветра, что норовил вырвать из седла. Но несправедливо обвинять ветер, когда создаешь его собственной скоростью!
Чем сильнее конь ускорялся, тем меньше напоминал нормальное животное. Глаза полыхали фиолетовым огнем, копыта оставляли во тьме огненные росчерки, как бенгальские огни. Шкура странно блестела, похожая скорее на чешую. Услыхав рык, я глянул на морду и удивился, как он еще не перегрыз удила, – зубы превратились в длинные острые клыки, пасть выглядела страшнее крокодильей!
На полном скаку я поравнялся с последним вагоном. Он заканчивался тормозной площадкой, похожей на небольшое крыльцо. Площадку окружали перильца, на торце вагона была дверь – разумеется, запертая, но внутрь я и не собирался.
Копыта возничего духа, что только притворялся животиной, не касались поверхности земли, так что он без проблем скакал прямо по шпалам.
Пора!
Конь продолжал идеально ровный бег, когда я вынул ноги из стремян и встал ему на спину. Внизу смазанное мельтешение шпал сливалось с грохотом колес в страшный сон. Площадка маячила передо мной как маленький плот посреди потока хаоса. Ветер бил в лицо, стремился столкнуть. Глаза слезились, но я не отрывал взгляда от площадки.
Я прыгнул.
Такой трюк я исполнял впервые, так что не нужно критиковать мое приземление с эстетической стороны. Я приземлился на площадку с грацией робокопа, которого заставили танцевать брейк. Распластавшись и вцепившись пальцами в бортики, я кое-как погасил инерцию, что норовила выкинуть меня и размазать по рельсам. Прижимаясь щекой к росистым доскам пола, я облегченно выдохнул. Плюс один пассажир! Лишенному игровых компонентов миру не хватало музыки, и я напел песню сам: "I am the passenger and I ride and I ride…"
Ехал я не в Бовангру. Перед визитом к Магистру я решил разобраться, на каком же этапе игры нахожусь. Ведь что бы со мной ни происходило, каким бы бредом я ни страдал, но я нахожусь в мире, построенном на моих впечатлениях от игры "Сандарум Онлайн".
Когда я состыковывал воспоминания, то заметил, что в этом сне уровень моего персонажа не соответствует тому, что был перед отключкой. В игре я добился куда большего. Нынешний одиннадцатый левел – ерунда! Я отчетливо помнил, как шаг за шагом поднялся до сорокового уровня, руководил целыми дивизиями в сражениях с раскольниками. Вот откуда взялось то чувство гадкого дежавю. Все это я уже проходил, когда играл и вел стрим, давным-давно. Почему-то подсознание поместило меня на ранний этап игры.
До того, как превратиться в странную сущность с моим лицом, Магистр неделю назад как раз выдал квест на постройку форта, который должен обеспечить победу ординаторов над раскольниками. Он и обеспечил. Я помнил, как я расчистил территорию, выполнил сопутствующие квесты и отгрохал в диких землях величайшую твердыню – замок Рорк. Я нахмурился. Форт как раз стал причиной раздора между мной и компанией.
Что-то здесь было не так! Поэтому я решил навестить то самое место за границей Луарции, куда меня откомандировал Великий магистр. По игровой логике, сейчас в том месте пусто. В то же время, учитывая, что я изгнан из Ордена Совершенства, фортом занимается кто-то другой, ведь это важная стратегическая точка: форт станет звеном между Луарцией и Нааром, точнее, между орденом и рыцарским университетом, откуда к нам приходят сквайры. Сейчас я очень хотел взглянуть на Присвилл и его окрестности, где суждено появиться форту.