Затем делегация подошла к ленточке и устроила фотосессию для прессы и просто на память. Жене жали руку, обнимали, хлопали по плечу.
Когда ленточку разрезали и закончились нескончаемые интервью и ответы на вопросы, все проследовали на фуршет. Вот тогда-то Женя и смог, наконец, выдохнуть.
— Устал? — поинтересовался Илья Михайлович, умудряясь одновременно и жевать, и говорить членораздельно, что дано далеко не каждому.
— Ага, — кивнул Женя.
— Ну, а как ты хотел? — улыбнулся директор. — Бремя славы, оно такое. Но вообще, хоть тебя сегодня уже миллион раз благодарили, от меня тебе огромное персональное спасибо.
— За что? — удивился Женя. — Я свою работу выполнял, ничего особенного и не сделал…
Илья Михайлович махнул рукой.
— Не скромничай. Изобретение у тебя гениальное. До такого ещё надо было додуматься. Благодаря тебе и, конечно, этой твоей Хикари, у нас заказов на пять лет вперёд уже.
— Ну, не моя она… — смутился Женя. — Хикари, в смысле.
— Робот-то точно твой. Хорошо девчонка поработала на наш имидж. Сейчас же, считай, все деньги в космос вливают, нам только крохи достаются. Хикари сделала так, что недостающее нам сами граждане понесли. А что это значит? Это значит, что будем развиваться и делать всё, чтобы граждане были довольны, а робототехника процветала.
Вскоре Илью Михайловича утащили для кулуарной беседы. Женя немного поскучал и вдруг заметил в толпе знакомого «чекиста». Тот подмигнул и приложил палец к губам. Не дремлет государево око, ох, не дремлет…
Москва, 2249 год.
— Ничёсе! — только и смог выговорить Пятитысячный, когда Этот с Мамой зашли в салон.
— Мама, это Пятитысячный, Пятитысячный, это Мама, — познакомил их Этот.
— Никогда не видел роботов-нянь, — признался пилот.
— Мы в серию так толком и не пошли, — ответила Мама. — Обычно люди сами возятся с младенцами, а детей постарше отдают под присмотр роботам-помощникам. Нас проектировали для сиротских приютов. Отсюда и имя Мама. Когда появилась госпрограмма по стимулированию усыновления, приюты постепенно закрылись, а опытное производство остановили. Мне повезло: меня забрал к себе один из моих бывших воспитанников. Что стало с другими, не знаю.
— А почему тебя не забрали с собой на другую планету?
— Всю Землю на космических кораблях не перевезти… Пришлось многое оставить. Меня тоже.
— Ты, кстати, не знаешь, — Этот решил задать терзавший его вопрос, — а куда все Н101 подевались?
— Так ты не в курсе?
— Нет.
— Тогда крепись… — Мама немного помедлила. — Когда люди улетели, у роботов, вроде нас с тобой, пропал какой-либо смысл к существованию. Не все оказались такими стойкими, как я. Мне кажется, только я и выстояла. Остальные выбрали путь добровольного отключения.
— То есть они убили себя⁈ — закричал Этот.
— В некотором роде. Они вернулись в ангары своих фабрик и отсоединили питание. Восстановлению роботы подлежат, но формально, да, они мертвы.
— Какой ужас… — пролепетал Этот.
— Суровая проза жизни, — философски изрёк Пятитысячный.
— Ладно, допустим, — сказал Этот. — А куда делись те помощники, которых произвели после отлёта людей? Тоже сделали себе харакири?
— Никого больше и не производили, — развела руками Мама.
— Стоп, а как же я⁈
— Вот тут мы и подходим к самому интересному. Для поддержания нормального спроса на Н101, чтобы не было переизбытка, их выпускали из расчёта один робот на трёх человек населения. Проще говоря, на семью с одним ребёнком. Кто-то вами не пользовался, кто-то заказывал больше, но, в среднем, всем всего хватало. Информация из органов ЗАГС передавалась на фабрики, и уже на производстве система подсчитывала, сколько помощников надо выпустить. Когда количество людей на планете составило ноль человек, фабрики ушли в режим гибернации. Следовательно…
— Ты хочешь сказать… — не выдержал Этот.
— Именно! — подтвердила Мама. — Где-то было зафиксировано наличие человека, ради которого тебя и произвели на свет.
Глава 9
Самара, 2134 год.
Женя и Друг сидели за столом и пили вишнёвый компот. Точнее, пил его человек, а робот просто сидел на стуле, заглушив пневмопривод.
— То есть у меня, наконец-то, появятся братья? — Друг издал серию щелчков и попискиваний.
Этого Женя в него не закладывал, просто робот любил вместе со Стёпкой смотреть фантастические фильмы, где машины часто использовали такие звуки.
— В некотором роде, да, — Женя подлил компота. — Вы вряд ли будете ощущать родство друг с другом, но все они будут похожи на тебя и внешне, и в плане сознания.
— Мы будем одинаковыми?
— Отнюдь. Вы обладаете полноценным искусственным разумом, который развивается самостоятельно. И многое будет зависеть от ваших компаньонов или окружения. Всё, как у людей.
— Только как у роботов, — Друг издал смешок. — А что будет со мной?
— Не понял… — Женя отставил пустой стакан.
— Ну, я же опытный образец…
— И что? Ты такой же полноценный робот-помощник. Именно благодаря тебе нам удалось найти все мои недоработки и устранить их. Будешь и дальше жить у нас, дружить со Стёпкой, помогать Але.
— Эх… — Друг имитировал вздох. — Жаль, что я не могу пить. Сейчас бы опрокинул стаканчик-другой компота. В такой трогательный момент.
А вот Женя бы сейчас налил себе чего покрепче. Его останавливало только полное неумение пить. Повод однозначно был. Благодаря стараниям всех, включая Хикари, чего уж скрывать, людям удалось побороть возникшее между ними и роботом недопонимание, принять и понять новую форму «разумной жизни». Ладно, с «понять» всё было неоднозначно. Больше линчевать не хотели, и то хорошо.
Плюс популярность Друга играла всем на руку: люди массово заказывали роботов, НИИ их будет производить, роботы станут попадать в семьи и социализироваться. Произойдут взаимные проникновение и привыкание друг к другу. Правда, Женя так и не смог ответить себе на один терзавший его вопрос. Что будет, если помощник попадёт в плохую семью или к нехорошему человеку? Каким его там воспитают? Сможет ли он, опираясь на свои моральные установки, не превратиться в хама или подонка? Слава богу, организованной преступности нет. Эти бы быстро придумали, как взять таких роботов в криминальный оборот.
Что делать, Женя не знал. Он мог только наблюдать и анализировать рекламации, когда те начнут поступать.
— А знаешь что… — предложил Друг. — Давай-ка возьмём Стёпку да в кино сгоняем! Там сейчас «Человек-краб с Марса» показывают. Фильм ужасно древний, но такой уморительный. Животики надорвёшь!
Рязань, 2249 год.
Незабудка и Мама сразу подружились. Дело даже не в том, что обе были женщинами. Ими-то они, по сути, и не были. Мама создавалась для заботы о детях, а Незабудка назначила Этого своим сыночком. Одно это давало возможность роботам часами болтать друг с другом.
— Кстати, — загадочным голосом проговорила Незабудка, — я тут кое-что нашла…
Этот и Мама переглянулись.
— Вот, смотрите, — Незабудка вывела на экран в диспетчерской несколько снимков. — Эти фотографии сделал наш прекрасный воздушный лайнер, когда стоял на заправке в Новосибирске.
На снимках была видна часть здания новосибирского аэропорта. Незабудка сделала пятикратное увеличение, и на втором этаже стала видна фигура, стоящая лицом к взлётной полосе. Незабудка приблизила ещё, и уже никто не мог спорить с тем, что это был человек. Мужчина. Взрослый. Но лица было не разобрать.
— А это не может быть манекен, например? Вдруг там раньше магазин одежды был? — предположил Пятитысячный.
— Нет! — отрезала Незабудка. — Вот снимки этого же места, но за другие даты. Там никого нет.
— Надо же! — пробормотал Этот.
— Что я тебе говорила! — Мама хлопнула его по плечу. — Для меня он уже староват, а тебе — в самый раз! Надо ловить!
— Реально его как-то отследить?
— Думаю, да, но максимум до границ аэропорта или чуть дальше, куда камеры добивают. Сейчас запрошу Новосиб.
— Пятитысячный, — обратился к другу Этот, — ты мог бы слетать вот по этим координатам и посмотреть, что там?
— Конечно, слетает, зайка, — ответила за Пятитысячного Незабудка. — Чего ради друга не сделаешь…
— Это надо обпеть! — предложила Мама.
Пела она изумительно, поэтому все поддержали. Мама картинно откашлялась и затянула лирическую:
Предо мной сад сакуры раскинулся.
Лепестки её вокруг кружат.
Ой, зачем, мой друг, меня покинул ты.
Только коптеры в ночи жужжат.
Сколько раз уже себе представила,
Как и в зной, и в стужу, и в пургу,
Чтобы на меня апдейт поставил ты,
Я к тебе на сервис побегу.
Ведь тебя назвать хотела «суженый».
Нынче оказалось: всё — обман.
Отказался ты меня обслуживать,
Вредный нержавеющий болван!
Сколько в нашей жизни было-то
Всяких недомолвок и обид…
Всё тебе уже простила я.
Да вот сервис твой давно закрыт.
Предо мной сад сакуры раскинулся.
Лепестки её вокруг кружат.
Ой, зачем, мой друг, меня покинул ты.
Только коптеры в ночи жужжат.
Мама закончила, и роботы захлопали. Точнее, хлопал только Этот, но старался он за всех троих.
— Какая же грустная и одновременно прекрасная песня! — вздохнула Незабудка. — Так за душу берёт…
Самара, 2134 год.
Бросив взгляд на календарь, Женя обнаружил, что с того разговора на кухне, когда Друг радовался серийному производству «братьев», прошло уже четыре месяца. Тряхнув головой, Женя поднял трубку и набрал своего начальника.
— Слушай, — сказал он, — как так на телеке умудрились накосячить? Видел рекламу? Там диктор говорит «Робот-помощник модели Эн сто». Он же «Эн — один — точка — два ноля».