Выйдя из Управления, Аля увидела палатку с мороженным. Дико захотелось пломбира. Она перешла дорогу, выбрала на панели нужное мороженное, посмотрела в камеру для оплаты и забрала прохладный брикет. В тени за палаткой она увидела хмурого мужчину в штатском, самозабвенно поедающего фруктовый лёд. Они встретились взглядом, Аля хихикнула, а мужчина приложил палец к губам и подмигнул.
Новосибирская область, 2249 год.
Друзья вернулись домой только утром. Им так понравилось танцевать, что совсем не хотелось заканчивать. Но всё имеет свой срок. Этот с Мамой поняли, что пора выдвигаться, иначе они никогда не осуществят задуманного, навсегда оставшись здесь, в праздности и комфорте.
Офелия Робертовна сидела в гостиной и занималась рукоделием. Увидев, что гости вернулись, она приветливо им помахала. Минут через пять появился Иннокентий Ферапонтович. Его движения были какими-то скованными и заторможенными.
— Что-то я вчера перебрал. Голова трещит, сил нет! — пожаловался мэр.
— «Перебрал»⁈ — Офелия Робертовна отложила вышивание. — Да вы, любимый супруг, вчера упоролись, как свинья!
— Душенька, не ворчи… — попросил Иннокентий Ферапонтович. — Дай лучше таблеточки…
Он взял из рук жены носитель и сообщил:
— Я перед каждым походом в клуб бэкап делаю. Если вирусы без остановки принимать, не всегда успеваю обратно откатиться. Сейчас контрольную сумму проверю и повреждения.
Носитель отправился в разъём, и вскоре мэр ожил.
— Как похорошело-то сразу, — довольно пробормотал он. — Чем сегодня предпочли бы заняться?
— Мы, Иннокентий Ферапонтович, — начал Этот, — хотим дальше отправиться. Гостеприимство ваше безгранично, да дело у нас важное в наличии.
— Слышите, как он заговорил! — обрадовался мэр. — Совсем чуть-чуть в высшем свете повращался, а уже так общается, будто его с детства этому учили! Вы подаёте большие надежды, мой друг! Когда отправляетесь?
— Прямо сейчас.
— Что ж… Не стану уговаривать остаться. Раз дело безотлагательное. Где я живу, вам известно. Двери нашего дома всегда для вас открыты. Заглядывайте в любое время. Сейчас попрошу Кузьму вас отвезти, куда требуется.
Мэр удалился.
Мама же сняла платье и парик, протянула их Офелии Робертовне и сказала:
— Спасибо за наряды. Там, куда мы направляемся, они быстро придут в негодность.
— Я сохраню их для вас, голубушка, — ответила Офелия Робертовна, и робоняни обнялись.
Самара, 2134 год.
Они лежали на кровати. «Посреди осквернённого супружеского ложа», как написали бы в бульварном романе. Но Женя читал фантастику, поэтому не мог о таком подумать.
— Ну, и как тебе со мной? — Хикари потянулась. — Лучше, чем с Алей?
— Не начинай! — поморщился Женя. — По-другому.
— Мог бы сказать какую-нибудь банальность, — Хикари встала. — Ты неисправим!
Она начала одеваться, постепенно превращаясь в ту, кого зрители ежедневно видели на экране. Вскоре от хрупкой фигуры не осталось и следа. Хикари снова облачилась в свой «панцирь».
— Ты куда? — Женя приподнялся на локте.
— Домой.
— Не останешься?
— Зачем? — Хикари посмотрела на него с непониманием. — Я получила то, что мне нужно. Пора и честь знать.
— То есть, — Женя сел на кровати, — ты меня бросаешь?
Хикари выпучила глаза и расхохоталась. Потом заставила себя успокоиться, не удержалась и несколько раз хмыкнула.
— Женечка, — она обхватила голову руками, — я тебя и не подбирала! Ты серьёзно решил, что я собираюсь отбить тебя у Али, смотреть, как Друг и Стёпка мечутся и разрываются между вами, не понимая, чью сторону принять⁈ Прости, я, конечно, редкостная тварь, но не до такой же степени! Есть границы, которые я никогда не преступлю.
— Тогда зачем всё это было? — Женя нервно поправил волосы.
— Я пришла к тебе забрать то, что мне причиталось, — сказала Хикари. — Столько для вас всех сделала… И для твоего института, и для тебя, и для Друга, и для Стёпки… Заказов море, Друг на «телеке» работает, Стёпка ко мне хорошо относится, Аля, хоть и игнорит, но уже волком не смотрит, директор ваш грамоту подарил… Все мне благодарны, и только неприступный гений робототехники даже простого «спасибо» сказать не соизволил! Считай, ты со мной расплатился. Никто никому не должен, прости, прощай, все дела!
Женя ошарашенно уставился на Хикари, пытаясь подобрать слова, которые оказывались складываться в предложения. Точнее, складывались, только криво и косо. Да и надо ли что-то говорить? Прозвучавшее было констатацией факта и не требовало обсуждений.
Хикари махнула рукой и вышла. Вскоре хлопнула входная дверь. Женя встал и отправился в душ, чтобы смыть с себя пот и слова Хикари.
Глава 13
Новосибирская область, 2249 год.
Этот с Мамой пробирались сквозь лес. Оба были в нём впервые, но наличие оффлайн-карт и компаса давало шанс не заблудиться. Дорога была более-менее пригодной, хотя её периодически перегораживали мёртвые деревья, и Маме приходилось брать Этого на руки. В воздухе роились слепни, мошки и комары, но роботы были им абсолютно не по вкусу. Что не мешало надоедливому гнусу облеплять их нагретые солнцем корпуса. Когда друзья впервые посмотрели на карту, расстояние в сто километров не показалось им каким-то значительным. Роботу не нужно есть и пить, он может шагать хоть круглые сутки. Реальность, как обычно, внесла свои поправки и доказала, что роботы могут быть не менее наивными, чем люди. Шёл седьмой день лесных странствий. Этот уже практически постоянно находился в слинге у Мамы. Редко-редко им попадались участки, где он мог передвигаться самостоятельно. Густой подлесок и груды бурелома мешали даже Маме, которой приходилось давать крюка по несколько раз на дню. Ночью же путешественники останавливались лагерем, потому что в темноте идти было ещё хуже. Ночное видение не очень помогало. Проще было дождаться утра.
Наступил рассвет, и маленьких отряд двинулся дальше. Немного правее от их маршрута деревья начали редеть, уступая место брусничникам и зарослям клюквы. Создавалось впечатление, что здесь могла проходить какая-то древняя дорога, по которой бородатые мужики в тулупах гнали свои обозы с соболиными мехами да вяленой рыбой. Компас упрямо настаивал, что идти туда не надо, но уж больно велико было искушение пройтись по нормальной местности, не перепрыгивая через брёвна и палки, не продираясь через приставучий кустарник, не притискиваясь в узкие проходы между спутанными елями и соснами.
— Пошли? — обратилась Мама к Этому.
— Ага, — кивнул тот. — Я хоть колесо разомну.
Мама высвободила Этого из слинга и поставила на землю. Минут десять они наслаждались ровной дорогой, делали памятные фото и непринуждённо болтали.
— А люди, они какие? — спросил Этот.
— Странные, — ответила Мама. — Для нас странные. Их поведение часто сложно предугадать. Роботы даже с полноценным интеллектом ведут себя рациональнее. Мы анализируем входные данные и принимаем оптимальное решение. Люди — далеко не всегда. Они могут видеть правильное решение, а поступят всё равно по-своему. «Хочу и буду!» — идеальная формула поведения наших подопечных. Конечно, не все и не всегда такие, но на это надо делать поправку.
— Если они такие странные и неправильные, то почему мы без них не можем?
— Хороший вопрос. В этом наша, роботов, уязвимость. Нас такими создали. Как говорили раньше, это наш крест. Человеку сложно пройти мимо голодного мяукающего котёнка. Мы, в свою очередь, не бросим своего тёплого и двуногого. Разумеется, я сейчас про нянь и помощников. Другие роботы на эту тему не рефлексируют.
— А наши друзья? — возмутился Этот. — Они не рефлексируют?
— Конечно, нет. Их сострадание направлено на нас, а не на людей. Они помогают, чтобы не страдали мы. Есть люди или нет, им, по большому счёту, безразлично. Они не хотят, чтобы мы, их лучшие друзья, пребывали в унынии.
— Робот роботу — друг, товарищ, брат и набор запчастей, — пошутил Этот.
Мама засмеялась.
— Именно так!
Самара, 2153 год.
Женя моргнул, и вот он уже даже не Евгений Валерьевич, а «деда». По крайней мере, возникало такое ощущение. Ещё вчера Женя был подтянутым и крепким, а сегодня меланхолично похлопывает себя по округлому животику и приглаживает сильно поседевшие и изрядно поредевшие волосы.
Последнее, впрочем, могло быть и следствием стресса. Смерть Али не стала ударом, она была неизбежна. Да только легче от этого не становилось. С онкологией всегда так. Любимый человек угасает у тебя на глазах, ты ничего не можешь сделать и угасаешь вместе с ним. Но он уходит, а ты остаёшься со своей болью. Только теперь она исключительно твоя. Свою умерший забрал в могилу.
Друг потратил больше половины своих накоплений, пытаясь продлить Але жизнь и финансируя самые инновационные методы лечения. Только саркоме было на это плевать. Она сделала то, что делает постоянно. Съела очередного человека.
«Забавно, да? — с горечью говорил Другу Женя. — Межпланетные корабли строим, базы на Марсе, а рак так и не можем победить».
Робот молчал, но круглые сутки был рядом. Он отказался лететь на Марс, хотя у Стёпки как у многодетного отца была квота и по багажу, и по местам на корабле. Аля и Женя оказались важнее.
Они сидели в парке. Здесь всё выглядело так, как и годы назад. Роботы-садовники заботились о деревьях и кустарниках, птицы пели, бабочки порхали, цветы источали ароматы. Казалось, за десятилетия ничего не поменялось. Никто никуда не улетел, Земля по-прежнему является не только колыбелью, но и родным домом человечества, а Марс далёк и безжизненен. Люди не пропали. Просто работают или учатся. Оттого и стоит эта странная тишина, не свойственная большому городу. Только природа разговаривает сама с собой. Человек молчит.