До дежурства оставалось ещё три часа. Ночные вахты совершенно не напрягали Саню. Он редко ощущал усталость. Только после суточных марш-бросков во время учений да ежемесячных спаррингов, которые назначал командующий. В эти дни всё подразделение или его часть скакало по пересечённой местности без привалов и передышек или усердно лупило друг друга в рукопашной. После таких нагрузок очень сильно хотелось есть и спать. Поэтому бойцы набивали животы и мгновенно вырубались. Кроме тех немногих, кто контролировал периметр.
Командующего, кстати, никто никогда не видел. Он общался с подчинёнными или по радиосвязи, или через громкоговорители на территории базы. Болтали, что он сидит в недрах секретного бункера, откуда всем и управляет. Слухи, не более. Правды не знал никто, да она никого и не интересовала. Существовал установленный порядок вещей. Их задача — подчиняться.
Саня собрал автомат, подцепил магазин и достал из холодильника банку питательного напитка. Перед дежурством следовало перекусить, а «тоник» подходил для этого идеально. Одной банки хватало на всю ночь. Консервы тоже хорошо насыщали, но их требовалось больше. Опять же, чем таскать с собой припасы, лучше залить в себя концентрат и не задумываться о мелочах, отвлекающих от дежурства.
За стеной что-то завибрировало и загрохотало. Похоже, лифт на ещё один подземный этаж проводит самодиагностику, и что-то выходит за пределы нормативов. Починить бы, да допуска ни у кого нет. Однажды накроется. А спросят с кого? Вот именно!
Бросив в рюкзак пару бутылок воды, Саня накинул его на плечи, подхватил автомат и зашагал по лестнице на поверхность. Сидеть внутри помещения не хотелось.
Неподалёку от входа в казармы из земли торчал небольшой столбик с прикрученной к нему табличкой. Он стоял тут с незапамятных времён, и бойцы постоянно выпалывали вокруг столбика траву, подновляли надпись и правили, если он начинал заваливаться набок. Хорошо, что не деревянный, а из какого-то стойкого к коррозии сплава. Иначе бы давно рассыпался.
Саня поправил кепку, встал по стойке смирно и отдал столбику честь. «Колючка. 2051–2060», — значилось на табличке.
Свет в лагере погас. Отбой наступил час назад, но роботы и учителя на всякий случай обошли территорию, чтобы удостовериться: дети спят, и никто не потерялся. Две маленькие тени скользнули от основного корпуса в сторону ворот.
— Что ты опять задумала? — Пашка старался говорить тихо, потому что если их поймают…
— Мы идём ловить лисичку, — проинформировала его Маруся.
— Ночью⁈ В лес⁈ — воскликнул Пашка и зажал себе рот рукой.
Получилось слишком громко. Маруся посмотрела на него с пренебрежением и продекламировала:
— Где же нам найти лису?
Разумеется, в лесу.
Там лисичка отдыхает
И Марусю поджидает.
— Рифмы дурацкие, — отозвался Пашка. — Стихи — это не твоё.
Сказав это, он тут же отпрыгнул, и Марусин кулак рассёк воздух, не достигнув цели.
— Не будь мы друзьями, — Пашка насупился, — сдал бы тебя с потрохами Макару и классухе. Драться она вздумала…
— Павлуша, ты чего?.. — Маруся напустила на себя извиняющийся вид и щенячьими глазами посмотрела на друга. — Я просто не сдержалась. Очень хочется лисичку потискать!
Пашка пробормотал что-то обидное, а Маруся сделала вид, что не расслышала. Без него её план бы не удался, так что пришлось стерпеть и не ввязываться в драку. Пашка всё же друг. Если его постоянно колотить, то никакого терпения не хватит, хоть Пашка и покладистый. Маруся искренне его любила, но иногда очень хотелось ему вмазать…
Не сказать, что Марусе нравилось драться. Скорее, срабатывала защитная реакция: напади первой, чтобы не успели обидеть. В росте и телосложении она проигрывала сверстникам, зато побеждала их на «поле боя». Постепенно всем в Марусином окружении расхотелось связываться с драчуньей, и устраивать потасовки приходилось всё реже и реже. Но руки-то помнили! Отчего иногда прилетало Пашке.
— Как мы наружу выберемся? — Пашка поёжился: на улице заметно похолодало. — Везде камер понатыкано!
— Спокойно, дружище! Ты с Марусей! — девочка подмигнула. — Я уже всё разведала! Неподалёку забор покосился, наверное, дождями подмыло. Его сейчас чинят. Одну секцию ещё не приварили, её можно отогнуть и пролезть. Камеры на время сняли. Шанс фантастический! Завтра, думаю, до конца отремонтируют и подключат, и наш побег не удастся. Погнали!
Пашка колебался. Ночных приключений определённо не хотелось. С другой стороны, отпускать подругу в лес одну тоже неправильно. Вряд ли он сумеет защитить её от хищников, но всё-таки с Пашкой Марусе будет спокойнее.
— Пошли, — выдавил он из себя.
Дети бесшумно проскользнули через небольшие заросли перед забором, и Маруся взялась за прутья.
— Лезь первым! — скомандовала она, кое-как оттянув секцию.
Пашка полез в образовавшуюся щель, пыхтя от усердия, но больше половины туловища пропихнуть не сумел.
— Вот ты жиробас! — выругалась Маруся.
— Никакой не жиробас! — огрызнулся Пашка. — Ты просто плохо забор отогнула.
Упрёк, и правда, был несправедливым. Крупному и совсем не толстому Пашке не хватало совсем чуть-чуть, чтобы оказаться за пределами лагеря. Он тоже упёрся рукой в преграду и надавил, после чего свободно выбрался наружу, расширил щель и дождался, когда Маруся окажется на его стороне.
— Бегом навстречу приключениям! — скомандовала она и действительно побежала.
Через несколько метров, не разглядев в темноте сплетение корней, Маруся споткнулась и растянулась на земле.
— Ладно, — добавила она, вставая, — шагом.
Погода резко испортилась. Только-только стояло полное безветрие, и буквально за десять минут на лес обрушились ураганные порывы, притащившие с собой ливень и мощную грозу. Саня набросил капюшон, подтянул завязки и пошёл дальше, хлюпая грязью и разбрызгивая воду быстро образовывавшихся луж. Дождя он не боялся. Пожалуй, в мире вообще не существовало ничего, способного вызвать у Сани страх или панику. Выучка и высокий моральный дух — вот залог бесстрашия настоящего воина!
Несмотря на полную темноту, боец прекрасно видел всё вокруг. Саня предполагал, что благодаря препаратам, которыми их пичкают в медблоке. Раз в две недели солдаты проходили плановое обследование. В ходе него проводилось множество анализов и измерений, корректировались питание и дозы медикаментов. В финале обследуемых погружали в состояние искусственного сна для каких-то дополнительных процедур, после чего Саня всегда просыпался очень бодрым и переполненным энергией.
Уникальность медицинского комплекса заключалась в том, что всё делалось без малейшего участия людей. Стопроцентная роботизация и машинный анализ. Саню это восхищало.
Идти становилось сложнее, поскольку ноги сильнее и сильнее вязли в грязи, но надо совсем немного потерпеть. Скоро он доберётся до асфальтированного участка и КПП, где проведёт остаток ночи. Обход территории почти закончен, следующий — в пять утра.
Коробку пропускного пункта оборудовали автономным отоплением, что сегодня оказалось крайне кстати. Саня скинул дождевик и приладил его над батареей. То, что он непромокаемый, не делает его сухим снаружи и приятным при касании. Наоборот. Достав из рюкзака бутылку, Саня глянул на неё, потом — за окно и подумал, что воды ему на ближайшее время достаточно. Счистив с берцев песок и хвою, он прошёлся по полу шваброй и удовлетворённо хмыкнул. Пост обязан блестеть, или он быстро превратится в свинарник. В человеке всё должно быть прекрасно: погоны, кокарда, исподнее. Иначе это не человек, а млекопитающее. То же относилось и к месту боевого дежурства.
Сработало оповещение: на территории — посторонние! Движутся к КПП! Саня схватил автомат и затаился. Свет на пропускном пункте никогда не включали, чтобы не давать потенциальному противнику дополнительного ориентира, так что нарушители ничего не заподозрят. Вот и они! По дороге, сжимаясь под напором дождя, бежали двое. Увидев их, Саня обомлел. До чего же маленькие! Кто это? Карлики? Он никогда не видел таких крошечных людей. Точнее, он просто ни разу не встречал других людей. Ни больших, ни маленьких. Его всегда окружали сослуживцы, и никто иной.
Коротышки остановились, уставившись куда-то вверх. Пора! Саня дослал патрон и выскочил наружу, распахнув дверь ногой.
— Стоять! — рявкнул он, вскидывая оружие. — Встать на колени! Руки за голову!
Поход в лес только в самом начале казался стоящим предприятием. Километра через три, преодолеть которые потребовало немало усилий, идти стало практически невозможно. Самое обидное, что и назад возвращаться было бессмысленно. Во-первых, тяжело. Во-вторых, друзья теперь слабо представляли, где это «назад» находится. Никто из них не додумался оставлять какие-то метки на деревьях или надламывать ветви, помечая путь. Хорошо хоть у Маруси обнаружился фонарик, которым они и воспользовались, отойдя подальше от лагеря. Начальную часть маршрута пришлось двигаться буквально наощупь, но свет мог привлечь внимание, пришлось от него отказаться.
Зато в чаще, где гарантированно отсутствовали роботы и учителя, фонарик очень пригодился. Продираясь сквозь кусты и огибая коряги, Пашка и Маруся двигались всё дальше от безопасного места, где им ничего не угрожало, туда, где таились неведомые опасности. Осознание глупости затеи придёт позже. На данный момент есть дела поважнее: преодолеть завалы бурелома, не переломать ноги о корни, не наткнуться глазом на острый сучок.
Через пару часов искатели приключений окончательно выдохлись. Пашка плюхнулся на поваленную сосну и попытался отдышаться.
— Больше я никуда не пойду, — отрезал он. — Я устал, замёрз, хочу есть и пить.
— Почему замёрз-то? — удивилась Маруся. — Куртка не греет?
— Не зарядил перед поездкой, — Пашка немного смутился. — Она же с весны в шкафу висела, я и забыл совсем. За лето разрядилась в ноль.