насекомых, опылявших сочные растения. Душистый воздух навязчиво проникал в ноздри, дразня возбуждённые рецепторы. Он проваливался в податливое горло и растекался по раздувшимся при вдохе лёгким чем-то густым и липким, словно воздух был не смесью газов, а засахаренным сиропом. Тимур не дышал им, а пил собственной грудью.
«Да уж, — подумал он, — вся жизнь пройдёт мимо, а я и не замечу! Ну, не может же забор проводить границу запахам и разделять ароматы!»
И без того хорошее настроение улучшилось. На противоположном берегу заливался зяблик, а в небе висели то ли канюки, то ли чёрные коршуны. Залюбовавшись ими, Тимур едва не налетел на Симу и Пашку.
— Попались, бездельники! — улыбнулся он.
— Очень даже «дельники»! — отозвался Серафим. — Рыбачим потихоньку, потом ухи сварганим. Крупный кто попадётся — закоптим!
В объёмном пластиковом ведре с чуть приоткрытой крышкой лениво шевелили плавниками десятка два рыб размером с ладонь и чуть больше. Названия их Тимур не знал. Не увлекался рыбалкой. Но понимал, что добыча рыболовов не трепыхается только потому, что выбилась из сил и смирилась, а не по причине повышенного комфорта ёмкости.
— Карась хорошо клюёт, — поделился Пашка. — Краснопёрка слишком мелкая, почти всю отпускать приходится. Что там с неё обглодаешь?..
— Видишь, — Сима указал на небольшую заводь в изгибе Отоки, — мелкие круги на воде? Маленькая рыбёшка кормится мухами. А её жрут те, кто крупнее. Видимо, щука туда же ушла. Караулить наевшихся мальками и потерявших бдительность.
— Искупаемся? — предложил Тимур.
— Давай, — согласился Пашка.
— Вы тогда валите-ка вон туда! — теперь Серафим задал направление концом удочки. — Последнюю рыбу распугаете!
Возражать никто не стал: в увольнительной нет ни начальства, ни подчинённых. Отошли подальше и разделись. Пашка потрогал воду ногой. Она оказалась тёплой и хорошо прогревшейся. Как-никак течение отсутствует. Тимур нырнул, но почти сразу всплыл на поверхность. Похожую на озеро реку заполняли скопления кубышек, стебли которых мешали нормально плыть под водой. Наплевав на досадное неудобство, разведчики улеглись на спины и принялись любоваться облаками.
Складывалось впечатление, что, кроме них, реки, луга и неба, в мире больше ничего не существует. Ладно, где-то ещё есть Сима с удочкой и его улов. Весь мир принадлежит им, и никогда не случится ничего плохого. Ни проблем, ни нападения, ни войны, ни смерти… «Только небо, только ветер, только радость впереди».
Рязань, 2349 год.
Стелла была в смятении: она уже понимала, что любит Артура. А любит ли её Артур? Он может предложить остаться друзьями или вообще посмеяться над чувствами Стеллы. Если же любит, то как сильно? Не пройдёт ли любовь через месяц или год? Девушка металась по комнате, не задерживаясь на одном месте дольше пяти секунд. Почему, почему в этом мире всё сложно?
Дверь отворилась, и вошёл Артур.
— Что с тобой, Стелла? — Артур взял её за плечи. — Ты сама не своя! Какие-то проблемы на работе? Ты столкнулась со сложностями? Давай обсудим! Я, конечно, не генетик, но русские люди славятся своим рациональным мышлением. Помню, читал в журнале «Наука и жизнь», что специалисты из других областей знаний неоднократно решали сложные вопросы только потому, что у них был свежий взгляд и в головах не было ограничений, свойственных другим учёным. Хочешь, я для тебя на ноль разделю? Заставлю пересечься параллельные прямые в евклидовой геометрии? Всё сделаю, ты только скажи!
Стелла вырвалась из объятий и отвернулась.
— Не в этом дело… — прошептала она. — Я просто люблю тебя…
Артур отшатнулся, схватился за голову, а потом снова обнял девушку.
— Слепой я дурень! — воскликнул он. — Как же я мог этого не заметить⁈ Ведь я тоже, тоже люблю тебя!
Артур засмеялся.
— Ради нашей любви я покорю всю вселенную! Привезу тебе статую марсианской Венеры! Рассыплю звёзды у твоих ног!
— Лучше сначала поцелуй меня… — тихо произнесла Стелла.
Артур склонился к возлюбленной и…
— Стоп! — скомандовала Маруся. — Будем переснимать!
— Почему? — Толик вскинул брови. — Нормально же сыграли.
— Вы встали не так, как на другом плане, — Маруся сделала вид, что изучает раскадровку.
— Покажи.
Толик и Соня подошли к ней, но Маруся спрятала листы за спину.
— Говорю же, не так встали!
Соня наклонила голову и с прищуром посмотрела на подругу.
— Подожди-ка, ты ревнуешь? — предположила она.
— Глупости не болтай, — буркнула Маруся.
— Толик, а ты когда-нибудь целовался? — уточнила Соня.
— Да как-то не до этого было… — Толик покраснел. — Но я смотрел обучающие ролики и знаю, как это делается.
— Маруся тоже ни разу не целовалась… Значит, тебе её надо поцеловать, чтобы я не украла ваш первый поцелуй!
— Что ты болтаешь⁈ — Маруся отступила на шаг. — Сама тоже никогда не целовалась!
— Целовалась, — возразила Соня. — На выпускном. Но нас потом распределили по разным городам. Будем считать это несчастной любовью. Толик, чего ты стоишь? Целуй её уже!
Маруся бросила листы с раскадровкой и выбежала. В глазах у неё стояли нелепые слёзы, которых там быть не должно. Соня была права: Маруся действительно ревновала. Девушка не могла объяснить себе, почему это происходит. Неужели всего один вечер с Толиком всё так изменил? И да, Соня верно подметила: первый поцелуй Маруся хотела получить именно от него.
Подошёл Толик. Он был немного взволнован и не решался начать разговор. По прошествии нескольких минут Маруся вопросительно посмотрела на Толика.
— Соня права? Ты ревнуешь? — спросил он.
— А это имеет значение? — Маруся нервно дёрнула плечами.
— Наверное. Я размышлял, не предложить ли тебе встречаться, но как-то боязно было это сделать.
— Вот так сразу? Мы же друг друга практически не знаем…
— Ошибаешься, — Толик подошёл чуть ближе. — Тот вечер многое мне о тебе рассказал. И я ещё ни разу не чувствовал себя лучше, чем тогда. Хочешь быть моей девушкой?
— И ради меня ты готов терпеть Макара? — щёки Маруси горели.
— Готов. Уверен, мы с ним подружимся. Я не прошу ответа сейчас. Подумай. Пойдём?
Маруся остановила Толика.
— Давай уже, поцелуй меня, — сказала она. — Проверим, чему ты там, на курсах, научился.
Глава 14
Рязанская область, 2341 год.
Пашка с Марусей крепко спали, когда к ним вломилась троица микоидов и, не дав одеться, поволокла наружу. Холод ночи неприятно обжёг кожу, но он сейчас представлял собой наименьшую из проблем. Куда их тащат и зачем, дети не представляли. Мысль о том, что их собираются расстрелять, иначе почему не дали одеться, внезапно посетила Марусю, и обычно боевая девочка разрыдалась. Умирать совсем не хотелось.
Видя слёзы подруги, неожиданно взбеленился Пашка. Он принялся вырываться и пинать биороботов, правда, без хоть сколько-нибудь заметного эффекта. Микоиды не обращали на мальчика никакого внимания, продолжая тащить пленников за собой и не говоря ни слова. Молчание угнетало больше всего. За ним скрывалась неизвестность — самое страшное, с чем сталкивается человек.
На КПП Александр беседовал с роботом-помощником. Не с Макаром, как сначала показалось Марусе, с другим. Она не успела его толком рассмотреть, потому что началась драка. Причин её девочка не уловила. Они Марусю и не интересовали.
— Бегите! — заорал робот, лупцуя микоидов, врезаясь в них корпусом, сбивая с ноги.
Дважды повторять не пришлось. Дети помчались прочь от контрольно-пропускного пункта, только пятки засверкали. Навстречу им на всех парах неслась огромная машина, в кабине которой один точно был человеком. Похоже, спасение! Транспорт объехал Марусю с Пашкой по дуге, взвизгнул шинами и замер. Своевременно. Микоиды принялись стрелять, и машина закрыла детей, словно щит.
— Быстро внутрь! — донеслось из салона сквозь открывшуюся дверь.
Беглецы рванули вперёд и практически сразу оказались внутри, подхваченные заботливыми руками ещё одного незнакомого робота.
Дальше в воспоминаниях Маруси наступала путаница. Она толком не помнила ни дорогу, ни прибытие в лагерь, ни чего-то ещё. Первые несколько минут после спасения девочка тихо плакала, иногда вытирая слёзы краем футболки, потом, когда Пашка сумел её успокоить, смеялась, а чуть позже вовсе уснула.
По распоряжению командующего Саня с помощниками доставил арестованного в ангар, где хранилась немногочисленная техника — кары, экскаватор, деревоизмельчитель, несколько багги и квадроциклов. Последние требовали ремонта, но запчасти закончились, а поставок новых не ожидалось. С восполнением запасов по этой части дела обстояли печально. Саня помнил те времена, когда марш-броски совершались не только пешком и мобильные группы неслись по лесу, рыча моторами своих «коней» и задорно перекрикиваясь. Прошли те славные деньки, растворились в реке времени.
Нарушителя примотали цепями к одному из неисправных погрузчиков. Каким бы сильным и проворным он ни был, утащить за собой несколько тонн не получится. Разве что «Голиаф» справится. Хотя он, скорее всего, не даст себя спеленать, покрошив нападающих да раскатав их остатки гусеницами. Мощный зверь, что сказать. С ним лучше дружить, чем воевать.
Оставив пленного в ангаре, микоиды разошлись по своим постам. Саня же направился в казарму. Его дежурство давно закончилось, сдёрнули по тревоге, когда появился таинственный визитёр в сопровождении «Мухомора». Последний крайне веселил бойца. В облике грибохода присутствовало что-то комическое, несмотря на военное предназначение. Возможно, так сделали специально, чтобы защитить робота-разведчика: увидишь обаяшку, умилишься, не станешь стрелять, а тот — бах! — и самоуничтожился вместе с врагами.
Саня рассмеялся пришедшим в голову мыслям. Подумается же такое! Вообще боец часто задумывался о вещах, о которых солдату размышлять не положено. Взять детей. Почему он проникся к ним симпатией и обещал роботу присматривать за ними? Потому что не помнил детства и осознал, насколько беззащитными бывают маленькие существа, по недоразумению считающиеся людьми. Да, они могли оказаться лазутчиками, но в первую очередь задержанные — дети. Слабые и испуганные. Саня никогда ещё не участвовал в масштабных баталиях, не приходилось. Он считал, что, если уж дошло до войны, гражданским не место на поле брани, любой солдат обязан их оттуда вытащить и направить в безопасное место. К арестованным тоже применимо милосердие.