Он запрыгнул в ближайший «Барс» и включил зажигание.
С фразы: «А давайте срежем, покороче выйдет!», — обычно начинаются самые «увлекательные» приключения. Идея Симы в очередной раз не понравилась Пашке, как и предыдущая, но молодой разведчик решил не спорить с другом. Группу возглавляет он, ответственность лежит на Серафиме. Нет, Пашка не собирался сваливать всю вину на товарища, просто понимал: усугублять и без того сложную ситуацию препирательством не следует. Ни к чему не приведёт, а моральный дух понизит. Лучше молча топать по лесу, надеясь до ночи выйти к своим.
Нагоняй от командира будет знатный, к бабке не ходи. Пашка представил, сколько им достанется нарядов вне очереди, и окончательно приуныл. Пока пацаны шлифуют навыки зачистки помещений, им придётся драить полы до блеска, наводить порядок на территории, проводить инвентаризацию на складах и возиться в оружейной комнате, чистя сданные автоматы. Дело, безусловно, нужное. Не поспоришь. Всё же лучше его совмещать с более интересными занятиями. Говорил же Симе, говорил…
Серафим, тем временем, остановился и посмотрел по сторонам. Достал планшет, попробовал свериться с картой. Сигнал от спутников отсутствовал. В той глуши, куда они забрели, проблемы со связью никого не удивляли. С другой стороны, легче от осознания, что разведчики находятся там, где, возможно, никогда не ступала нога человека, не становилось. Приобщиться к природе можно и другими методами, более комфортными и безопасными.
Радовало, что, судя по всему, комары прониклись проблемами отряда и практически отстали. Или наступил период снижения их активности. В любом случае, докучали сильно меньше, отчего у бойцов немного приподнялось настроение.
— Парни… — начал Серафим, но договорить не успел.
Раздалось странное жужжание, и в землю у его ног вонзилась стрела.
— Следующую отправлю в глаз! Сложить оружие и поднять руки!
Лучник скрывался в кустах где-то рядом. Подкрался тихо, профессионально.
— Да что за день-то такой⁈ — пробормотал Пашка, скидывая автомат.
Глава 25
Новосибирская область, 2349 год.
Первое время Маруся практически не видела Павлова. Переезд вообще прошёл достаточно странно. Толик отпросился с работы и поехал провожать её в аэропорт. Когда они зашли внутрь, их пригласили в диспетчерскую. Там молодёжь ждали Мама и Этот. Они поздоровались с Толиком, познакомились с Марусей, после чего помощник спросил:
— В картишки перекинемся?
Молодые люди стали отнекиваться: грядущая разлука и грустные мысли не располагали к играм. Роботы отказа не приняли и продолжили настаивать. Через пять минут уговоры подействовали. Через десять карты шлёпались на стол под азартные выкрики. Два часа до вылета промелькнули, и наступило время прощаться.
— Я прилечу на выходных, — Толик обнял Марусю.
— Давай на следующих? Хочу начать привыкать к тому, что тебя каждый вечер нет рядом, — ответила она.
— Хорошо. Рад, что ты уже не плачешь.
— Русская женщина не может реветь, словно маленькая девочка, зная, что она найдёт успокоение в занятии наукой…
Они невесело засмеялись.
Потом был перелёт. Пятитысячный пел песни, все ему подпевали. До конца отвлечься не удавалось, но всё лучше, чем таращиться в иллюминатор и бесконечно жалеть себя. Затем Марусю познакомили с Павловым. Он был чем-то сильно загружен, поэтому просто пожал ей руку и сказал: «Добро пожаловать». Профессор выглядел очень уставшим. Девушке стало стыдно и неловко за своё малодушие. Помощник ему действительно требовался.
Марусе выделили квартиру в академгородке. Там её уже ждал Макар, прилетевший заранее, чтобы хозяйке не пришлось брать на себя ещё и бытовые вопросы. Если не отвлекаться на самоедство, то можно было даже получать удовольствие от случившегося переезда. НИИ находился в красивом месте: лес, много зелени, отсутствовали яркие городские огни и шум машин. Воздух и климат отличались от рязанских. Правда, комары и прочий гнус изредка портили идеальную картину, но регулярная обработка репеллентами и ловушки хорошо прореживали поголовье кровососов, прорывались только самые целеустремлённые.
В ближайшую неделю Марусе установили свободный график. Роботы водили её по этажам, знакомили с персоналом, инструктировали по тем вопросам, которыми ей скоро придётся заняться. Несмотря на это, свободного времени хватало с избытком. Девушка чувствовала себя Василисой Премудрой в плену Кощея. Вроде, перемещаться везде никто не запрещает, а сбежать к возлюбленному не получится. Сразу поймают и посадят в темницу. Маруся неосознанно начала ассоциировать Павлова с коварным Тяпкиным из их фильма и испытывать к нему неприязнь.
Плюсом ко всему постоянно хотелось спать. Организм, долгие годы засыпавший и просыпавшийся в одно и то же время, не мог понять — зачем его будят так рано, и Маруся ползала сонной мухой. Но постепенно усталость взяла своё, и девушка встроилась в новый ритм. А вот нелюбовь к Павлову крепла в ней день ото дня.
Рязань, 2349 год.
Рабочей группе, в которую вошёл Толик, очень повезло: все главные вопросы межпланетной космонавтики были решены предыдущей цивилизацией. В частности, защита экипажа от солнечной и космической радиации. На Земле от них людей спасало магнитное поле, в космосе же всё обстояло иначе. Существовало несколько не противоречащих друг другу способов защиты. Первый. Сократить время пребывания в космосе. Это достигалось путём увеличения скорости. После разработки ядерных ракетных двигателей до Марса стало возможным добраться за полтора-два месяца. Высокие температуры реактора, в которые упирались учёные, побороли с помощью карбонитрида гафния, выдерживавшего до 4200 градусов. Второй. Увеличение обшивки корабля, например, за счёт пластика или запечённого мицелия, хорошо защищавшего от излучений. Пока пуски производились с поверхности планеты, любой лишний килограмм добавлял к их стоимости ощутимые суммы. Модульная сборка на лунной базе сделала финансовый вопрос не таким значительным. Третий. Использование более эффективных защитных материалов. Учёные создали нанотрубки из нитрида бора, лёгкие, хорошо встраиваемые в обшивку и скафандры. Четвёртый, последний, способ предполагал генерацию магнитного поля самим кораблём. В этом случае отклонялось до 50% всего опасного излучения.
Выбирать между способами не стали и внедрили их в комплексе. Эти же технологии применили на лунной базе, так что находиться там стало безопасно. Главное, пропала необходимость постоянной ротации персонала, не подвергавшегося больше опасности. Для преодоления малой гравитации и её воздействия на организм воплотили в жизнь то, о чём писал ещё Циолковский, немного модернизировав: спальный отсек лунной базы раскручивался при помощи центрифуги, и персонал во время сна получал дополнительные 0,7 g. Горизонтальное положение спящих людей позволяло пренебречь эффектом Кориолиса, при котором искусственная сила тяжести распределяется неравномерно. В какой-то мере, решение было половинчатым, но в совокупности с физическими нагрузками и медикаментами оно не давало организмам людей слишком изнашиваться.
Крейсеры типа «Земля — Марс» оснастили аналогичными «бубликами». Колонистам следовало привыкать к непростым условиям жизни постепенно.
Учитывая, что всё уже придумано до них, рабочая группа сосредоточилась на главном — тренировке команды, подготовке к расконсервации лунной базы, доставке туда учёных и модулей будущего корабля. В новейшей истории первыми на поверхность Луны ступят роботы. Они же и займутся всей работой до прибытия человека.
Новосибирская область, 2349 год.
В кабинете Павлова висел большой портрет. Фотография запечатлела молодую женщину прямо на рабочем месте — в лабораторном халате, посреди колб и пробирок. Кто это, и приходилась ли она кем-то профессору, никто не знал. На все вопросы тот отвечал уклончиво, постоянно переводя разговор на другие темы. Маруся часто разглядывала снимок во время совещаний и, кажется, знала каждый его миллиметр. Синие глаза с небольшими морщинками в уголках, непослушный завиток, выбившийся из причёски, чуть приоткрытый рот… Женщину нельзя было назвать красавицей, но она смотрелась очень живой. Являлось ли это заслугой фотографа? Кто знает. Девушка каждый раз ждала, что женщина подключится к их дискуссии и выскажет свои мысли по обсуждаемому вопросу.
Павлову Маруся понравилась, и он относился к ней по-отечески. Та же держалась с ним холодно. Работу девушка выполняла добросовестно, во всё вникала и уточняла непонятные моменты, только дружеской атмосферы на совещаниях не стало. Павлов долго пытался найти причину такого поведения, а потом просто задал прямой вопрос, чтобы зря не гадать.
— Маруся, — сказал он, — я вижу, что вы от меня дистанцируетесь. Я что-то вам сделал? Чем-то обидел?
— С чего вы взяли, Иван Петрович? — голос прозвучал грубее, чем следовало. — Я соблюдаю субординацию, не более.
— Я же знаком с вашим личным делом. Вас характеризуют как весёлую, общительную и очень контактную. В стенах же нашего института вы будто нарастили панцирь и пытаетесь защититься от несуществующего врага.
— Вам показалось. Если не возражаете, я пойду. Работы много.
Павлов задумчиво заложил руки за спину и побрёл по коридору. Потом что-то вспомнил, остановился и повернулся к Марусе.
— Ведь это же вы сняли «Любовь и звёзды», верно? — спросил он.
— Я, — ответила девушка, чувствуя, как холодеет внутри.
— Я его совсем недавно посмотрел. Всё времени не находилось. И только сейчас до меня дошло! Вы же считаете меня злодеем, который разлучил вас с любимым человеком! Скажите честно, я прав?
— Да, — выдавила Маруся.
Павлов облегчённо рассмеялся.
— Пойдёмте, — поманил он, — я напою вас чаем и кое-что расскажу. После этого решите, продолжать ершиться, или попробуем начать всё заново…