сом и непониманием. С такими приёмами охоты на себя зверюга явно не сталкивалась.
Я обошёл камнегрыза по кругу, постукивая мечом по броне. Тот вяло пытался укусить меня, но короткая шея и собственная броня не давали ему даже нормально повернуться. Внимательно осмотрев зверя, я пришёл к выводу, что бестиарии не врали: слабым местом, действительно, была только пасть. Ничего похожего на клоаку или любую иную дыру для дефекации не было: похоже, желудок у камнегрыза тоже был каменный, переваривая всё безотходно.
Немного поразмыслив, я отказался от мысли превратить камнегрыза в ездовое животное. Жрать энергии подобная туша будет немало, а двигаться медленно. Гораздо лучше подойдут твари поменьше, а потому затягивать больше смысла не было.
Пару раз я осторожно ткнул камнегрыза в голову. Меч противно заскрежетал по хитиновым пластинам, и у меня появились серьезные подозрения, что если я воткну ему в глотку свой одноручник, тот его просто погнёт. Поэтому, тщательно прицелившись, я просто послал проклятье-пожиратель прямо в то место, где у твари предположительно находился мозг. И вскоре камнегрыз затих. Проще, чем отнять конфетку у ребёнка.
Рыжий варвар задумчиво осматривал мёртвую тушу камнегрыза. Он аккуратно и осторожно обошёл её издалека. потыкав в разные места длинной палкой. Потом, примирившись и резко подскочив, ударил тяжёлой дубиной, мгновенно отскакивая назад. И только затем, окончательно убедившись что тварь мертва, подошёл ко мне.
— На теле нет ран. — глаза варвара вопросительно буравили меня.
— Нету. — согласился я.
— Тогда как ты убил его? Яды на них не действуют, он и камни жрёт. — нахмурил брови рыжебородый проводник.
— Пожалуй, пока я оставлю это своим маленьким секретом. — приподнял уголки губ я.
— Мясо Гизеанта редкостная дрянь, но из хитина можно сделать неплохие доспехи. За этого мастера немало дадут. — сменил тему варвар, вопросительно посмотрев на меня.
— Если поможете с разделкой, транспортировкой и продажей, половина ваша. — щедро предложил я.
Уверенности в том что кто-то из моих людей умеет разделывать камнегрыза у меня не было. Тварь была редкой, и предметом охоты становилась ещё реже.
Рыжий десятник посмотрел на меня несколько удивлённо. Половина добычи за подобное, по их понятиям, похоже, было многовато. Но на то и был мой расчёт — налаживание отношений.
— Согласен. — довольно прогудел гигант.
Напряжённая отчуждённость варваров после этого момента слегка отступила. По крайней мере, на следующую ночь они разбили свои палатки прямо рядом с нашими и пригласили перекусить из одного котла. Один из варваров, молодой ещё безбородый чернобровый парень даже решил попытаться улучшить свои знания языка, обратившись к моим людям.
— К-к-когабл. — высунув язык от усердия пытался выговорить слово гигант.
Рыжая охотница звонко и беззлобно рассмеялась.
— Ко-ра-бль. Морское судно. — ободряюще тронула за плечо варвара она.
Серокожий великан смущённо отвернул голову и что-то пробурчал на своём языке.
По мере дальнейшего путешествия нам периодически попадались другие деревни. Порой на северных равнинах попадались большие стада рогатых копытных животных, напоминающих мне лосей, ведомые варварами-пастухами. Скотоводство гигантам было отнюдь не чуждо.
— Вы не пытались оседлать их? — спросил я у проводника.
— Пытались что? Я не понял слово. — недоумённо мотнул головой варвар.
— Сесть сверху. Ездить на них.
Варвар глубоко задумался. Но затем ответил:
— Нет, не пытались. Думаю, если я сяду на рогача, то сломаю ему хребет. Они вообще плохо возят грузы: если повесить сверху немного поклажи, то рогач просто ложиться и никуда не идёт, пока её не снимут. Мы как-то пытались заставить их тягать повозки, как вы делаете со своими гребешками, но рогачи просто стоят и никуда не идут, даже если могут её сдвинуть. Упрямые.
В целом, из рассказов варвара следовало, что северные гиганты живут простым, незамысловатым бытом. Собирают грибы и ягоды, охотятся, рыбачат, пасут стада рогачей. Тему набегов в людские земли мы по молчаливому согласию не поднимали, однако кое-что полезное с военной точки зрения я всё же выведал.
Варваров было мало. Рыжий десятник рассказывал о множестве великих варварских кланов, но по косвенным признакам я определил, что самый большой клан насчитывает от силы с пару десятков тысяч разумных. На большее просто не хватит еды в суровых северных землях. Всё население северной полосы за дикими землями равнялось, по большей части, населению одного людского королевства. И это вполне логично коррелировало с тем что варвары так и не смогли захватить Арс. Выбить людей из крепостей, не имея численного превосходства, не позволяла даже их превосходящая физическая мощь, а вести долгую осаду они просто не могли: не хватало провианта.
Впрочем, воинами и охотникам здесь были большинство мужского населения. А значит, собрать армию для моих целей будет вполне возможно.
— Что такое Норн-Газал? — обратился я к проводнику с целью узнать место назначения.
— На вашем языке это будет место торга. — скосил на меня глаза рыжий варвар.
— Значит, город.
— Не такой, как ваши, обнесённые камнем. Ты увидишь.
Но вот однажды наше путешествие прервала действительно странная вещь. Прищурившись, я увидел странную белую пелену, быстро приближающуюся к нам от линии горизонта. Варвары выглядели полностью, спокойными, и лишь подали знак остановиться. И прежде чем я успел спросить, что это, пелена достигла нашей позиции.
Удушливая волна раскалённого, словно из пустыни или парилки, воздуха накрыла нас мощным порывом. Это напоминало ударную волну от взрыва, но какой мощи должен быть взрыв, чтобы покрыть сотни километров, придя из-за горизонта? Варвары блаженно улыбались, прикрыв глаза. Внезапный прилив тепла, похоже, приходился им вполне по душе.
— Что это такое? — требовательно дёрнул я за рукав проводника.
Тот посмотрел на меня несколько недоумённо, а затем пренебрежительно хмыкнул.
— Вы даже не знаете, что изобразили на знамени?
— Изобразили красную птицу. — скрипнул зубами я.
— Красную птицу. — варвар фыркнул. — Это птица феникс.
— Мне бы хотелось больше подробностей. — спокойно и бесстрастно произнёс я, вернув себе самообладание.
Варвар мельком глянул на меня, улавливая настроение, и слегка вздохнув, начал:
— Когда феникс устаёт от жизни и решает умереть, он летит на крайний север, в страну вековечных льдов, твердыню истинного мороза. Только там, в самой глубокой ледяной расщелине под нетающим морем, достаточно холода чтобы убить его. — гигант на миг прервался, вздохнув. — Но ни один, даже самый ужасный лёд нашего мира не в силах убить феникса навсегда. Однажды он возрождается, и первый его вздох истинного пламени жизни разносится на тысячи километров вокруг, раскалывая льды и оповещая мир о начале нового жизненного цикла.
— В наших землях подобного не случается. — заметил я.
— На границе с дикими землями эффект уже почти не чувствуется. — степенно кивнул варвар. — Там начинается юг, а дыхание феникса затрагивает только северные земли.
У меня оставалось ещё много вопросов касательно этого явления. Но резонные сомнения, что едва грамотный вояка-варвар сможет на них ответить, заставили меня свернуть разговор и всерьёз задуматься. И направиться к мастерам огня.
— Вы что-нибудь поняли, Темпус? — осведомился я у старшего мастера огня.
Тот покачал головой.
— Я удивлён не меньше вашего. Чтобы провернуть подобное, требуется колоссальная сила. Я почувствовал лишь сильный всплеск огненного нейтраля.
— Это были остатки. Крошки от изначального источника. — подал голос Итем.
— Полагаете, это могли сделать шаманы варваров? — тихо спросил я.
Мастера огня переглянулись.
— Однозначно нет. — хором ответили они.
— Если бы у них было столько сил, Арс бы давно пал. — добавил Темпус. — вложенной в эту волну тепла силы хватит, чтобы расплавить стены любой крепости, что когда-либо создавали люди.
Вечером того же дня, когда все отошли ко сну, ко мне подошёл магистр Пикус, и жестом предложил поговорить. Мы молча присели около почти погасшего кострища. Пикус подбросил дров, а затем сделал небрежный жест в их сторону. Дрова ярко вспыхнули языками пламени.
— Удивлены? — криво усмехнулся магистр. — Да, я немного владею стихией огня. Не то что ожидаешь от магистра воды, верно? Впрочем, одной тайной больше, одной меньше.
Магистр уставился в костёр.
— Полагаю, вы имеете в виду произошедшее с кракеном.
— Никогда не думал, что именно я буду тем, кто раскроет эту тайну. — утвердительно вздохнул Пикус. — Но теперь мастера огня знают, и нет никаких сомнений, что они доложат выше, и у меня совершенно нет рычагов влияния, чтобы на это повлиять. Иногда меня посещает подлая мысль, что я бы совсем не огорчился, погибни наша экспедиция в полном составе. По крайней мере, меня не мучило чувство вины за то, что я подвёл свой орден.
— Мне кажется, вы воспринимаете произошедшее слишком близко к сердцу. Почему вы вообще храните это втайне? Это впечатляющая возможность.
— Не все воспринимают это так. — мрачно дёрнул головой магистр. — Церковь Ганатры, например, полагает такое крайне ненадёжным способом защиты. Они предпочли бы пригласить к нам красные башни, и задушить искусство воды окончательно, чем рисковать.
— А что скажете вы? В их словах есть истина?
Магистр некоторое время молчал.
— Да. Есть. Никогда нельзя предсказать, когда морское чудовище и почему выйдет из-под контроля, и лишь лучшим мастерам удаётся договориться с ними. И удаётся не всегда. Но до сих пор мы справлялись. И могли справляться и впредь, если бы король и церковь давили на нас меньше, и у нас было больше людей.
— В Ганатре не хватает одарённых людей? — поднял бровь я.
— Что вы вообще знаете об обучении новых мастеров? — задал встречный вопрос Пикус.