Как бы там ни было, а уже то, что я сейчас сделал, вполне могло бы сослужить Российской Империи добрую службу. Дальности обнаружения радиоактивного вещества такого обелиска хватит, чтобы охватить весь континент. Разумеется, на Земле хватает мест, где радиация и без всяких взрывов выше нормы — те же старые испытательные полигоны, возле которых без счетчика радов лучше не появляться.
Но они не имеют значения для моего радара, ведь не двигаются с места и будут выделять радиоактивное излучение уже в момент запуска обелиска. А вот новые маркеры, возникающие на континенте, обнаружить можно наверняка.
Покрутив перед глазами объемную модель, я разделил ее на чертежи и жестом отправил на разложенные по столешнице листы бумаги. Черные линии перенеслись, и теперь схема была готова. Уже ее одну можно было бы предлагать Виктору Константиновичу.
Он же говорил, что у него есть свои специалисты, вот пусть тоже работают. А то непонятно, за что свой хлеб едят, если все новинки до сих пор исходят от меня, а они только рабочие зелья сломать смогли.
Английский король, если он действительно будет принимать это лекарство, попадет в зависимость от него. Одной дозы не хватит на полное исцеление, и придется постоянно повторять прием. Таким образом наш император подсадит короля Великобритании на лекарство, которое есть только у Москвы.
Опасная затея, но это политика, и лезть в нее я не планировал. Мое дело — защищаться. А интриги плести и подставлять соседей — задача Виктора Константиновича и его дочери, будущей императрицы.
Александр завозился у меня на руках и резко проснулся. Я посмотрел в его распахнутые светлые глаза и не удержался от улыбки. Ребенок не сводил с меня взгляда еще несколько секунд, после чего закряхтел, сообщая, что проголодался.
— Ясно, — проговорил я, выходя из спальни. — Сейчас, ваше сиятельство, организуем вам завтрак. Мужскую еду, три килограмма.
Вручив колокольчик сыну, я дал ему ощупать незнакомый предмет. Маленькая ручка пока не могла его обхватить полностью, но звякнуть пару раз Александру удалось, при этом его глаза удивленно расширились.
Дверь в наши покои открылась бесшумно, на пороге появилась Наталья. Явилась моя управляющая не с пустыми руками.
— Ваше сиятельство, позвольте мне покормить наследника.
Как ни странно, сейчас Александр спокойно перенес, что его передали в чужие руки и с княжеского дозволения переодели. Ну а когда в рот моего сына попала бутылочка с разогретым грудным молоком, он и вовсе перестал обращать внимание на то, что происходит вокруг.
— Иван Владимирович, вам бы тоже поспать, — произнесла Наталья, удерживая на руках моего сына и помогая ему обхватить бутылочку двумя руками. — На вас лица нет, всю ночь ведь не спали.
— Да, как только буду убежден, что сын меня отпускает, так сразу и пойду, — легко согласился я. — А пока он ест, у меня есть дело.
Вернувшись в спальню за расчерченными листами, я положил их на журнальный столик в гостиной. Судя по количеству съеденного, Александр намеревался завтракать еще минут семь.
— Егор Константинович, зайдите, — вдавив кнопку селектора, распорядился я.
Широкий вошел стремительно. Мой секретарь был подтянут, гладко выбрит и едва ли не сиял от переполняющей его энергии. Выспался, гад такой.
— Вызывали, ваше сиятельство? — бодрым голосом спросил он.
— Вызывал, — ответил я и кивнул на столик. — Эти чертежи нужно передать людям Романовых. Если им потребуется описание, скажете мне. Но я надеюсь, что государь не зря платит им жалованье и они сами разберутся, что я им предлагаю.
Широкий прихватил бумаги, рассортировав их по номерам в уголке каждого листа. Вид у секретаря был немного шокированный, кажется, он тоже немного разбирался в печатях, раз смог осознать, к чему только что прикоснулись его руки. Впрочем, обсуждать он мои чертежи не стал, а, поклонившись, отбыл.
— Княжичу нужно погулять, — сообщила Наталья, держа моего сына столбиком.
Я уже знал, что такое положение — головой вверх, прижатым к груди, требуется для того, чтобы вышел воздух, который ребенок неизбежно втягивает вместе с едой. Не факт, что это совсем избавит от отрыжки, но малышу будет значительно легче.
— Хорошо, сейчас, — произнес я.
На улице, несмотря на календарь, никто бы не заподозрил зиму. Ни снега, ни пожухлой травы. Юг Черного моря, казалось, решил показать все, на что способен. Однако ветер все равно был довольно сильным и прохладным.
Вручая Наталье каждый предмет младенческой одежды, я проверял, осталось ли работоспособным зачарование. Если требовалось, обновлял чары или же регулировал их. Сам процесс много времени не занял, так что уже через пять минут Наталья вышла из наших покоев с ребенком на руках.
От дверного проема тут же отделилась пара моих дружинников, которые в обязательном порядке сопровождают сына по дому. На улице к ним добавится еще десяток бойцов. Не то чтобы я опасался нападения в собственной резиденции — за территорию никто княжича не вынесет — но предосторожность никто не отменял.
Оставшись один посреди гостиной, я сел в кресло и, дотянувшись до колокольчика, вызвал прислугу. Пока горничная готовила мне утренний кофе, я прикрыл глаза и неожиданно для самого себя задремал.
— Ва-ня, — растягивая мое имя своим ласковым голосом, позвала меня Снежка. — Ва-ню-ша.
Глубоко вздохнув, я поднял веки.
Моя супруга стояла, склонившись надо мной. В одной ночнушке, просвечивающейся насквозь, выглядела она крайне соблазнительно. Черные волосы распущены и стекают по плечам, в вырезе видна аппетитная грудь.
Артефакты сделали свое дело, и никаких портящих фигуру последствий Снежке даже увидеть в зеркале не довелось. Однако это не значило, что можно прямо сейчас хватать ее и тащить в койку. Хотя вот именно сейчас мне этого очень сильно захотелось.
Протянув руки, я схватил княгиню за бедра и усадил к себе на колени. Снежка закинула мне руки на шею и поцеловал кончик носа.
— Сколько времени? — спросил я.
— Восемь утра, — склонив голову к моему плечу, ответила она. — Перебирайся-ка ты в кровать. Все равно твой кофе уже остыл, и никто не ждет от тебя, что ты будешь сегодня работать.
Я поцеловал ее в макушку и обнял чуть крепче.
— Не могу, родная, — со вздохом прошептал я, — есть вещи, которые кроме меня никто другой не сделает.
Мой телефон, лежащий на столешнице рядом с остывшим кофейником, завибрировал, норовя упасть на пол. Снежка перехватила аппарат и, сняв блокировку, прочла сообщение.
— Что там такое? — видя ее нахмуренные брови, уточнил я.
— Японский флот пытается прорваться к островам, — ответила княгиня Морова. — Идут морские бои.
Я закрыл глаза и тяжело вздохнул.
Не ожидал я, что у императора хватит духа начать самоубийственную атаку. Он же должен понимать, что шансов на победу у него нет. Единственное, что могло бы хоть как-то ему помочь — так это открытие нескольких фронтов против Российской Империи. Но мы вроде бы всех своих основных противников прижали к ногтю.
— Ты полетишь туда? — спросила Снежка, откладывая мой телефон обратно на столешницу.
— Очень не хочется, — глядя на свою супругу, признался я. — Но, возможно, у меня не останется выбора. Его императорское величество может меня призвать.
Она поджала губы и, прижавшись ко мне так крепко, как только могла, печально вздохнула.
— У него же хватает своих сил, чтобы бороться с врагами. Неужели нельзя без тебя обойтись? — едва слышно спросила она.
— Меня еще никто никуда не зовет, — возразил я. — Да и сколько там тех японцев? Тысяч тридцать всей армии? Это даже не смешно, у нас там только постоянно находящихся в море моряков больше в два раза. И магами оснащен каждый корабль, так по штатному расписанию положено.
Я мог бы этого и не говорить, Снежана Александровна не простая девица из благородной семьи, у нее самой за плечами не один год службы в войсках. И что такое долг, она представляет прекрасно.
Но не успокоить мать моего ребенка? Я не настолько зачерствел.
Так что еще некоторое время мы просто сидели в обнимку, пока Снежка, наконец, не успокоилась. Мы оба понимали, что я не стану возражать, если меня позовут на Дальний Восток. И что я поставлю точку в этой войне так же быстро, как и в случае Турции.
Но я надеялся, что государь не станет давать мне столько влияния. Уже сейчас я выслужил себе не просто формальный титул князя, я получил во владение собственную землю, и немалую. Чем император станет отдариваться за вторую победу? Трон мне уступит?
Как бы ни хотелось этого признавать, но Виктору Романову сейчас представился шанс показать всему миру, что он и без Морова способен защитить свою страну. И армии с флотом тоже требуются победы, которые они выковали своими руками, а не получили с подачи Верховного мага из другого мира. Иначе зачем они вообще Российской Империи? Как эти смелые и гордые люди будут смотреть на свое отражение, кем себя начнут считать?
Бытие сильнейшего — это не только безоговорочные красочные победы. Это еще и пропасть между сильнейшим и теми, кого он защищает. И чем дальше будет шириться пропасть, тем меньше между нами будет понимания. А я ради этого столько усилий приложил…
Телефон вновь завибрировал на столе, но на этот раз я взял его сам.
— Моров слушает.
Снежка напряглась, ожидая, что меня в эту самую минуту пошлют в Японию. Однако это звонил не его императорское величество.
— Меня не берут! — донесся из трубки голос моего двоюродного дяди. — Меня не берут на войну!..
Столько обиды в его голосе звучало, что мне стало искренне жаль Василия Владимировича. Он слишком любит риск и азарт, чтобы упускать возможность принять участие в войне. А тут — «Косаря», чародея с семью узлами, внушительным резервом и огромным опытом, задвинули.
— Эти твари из Генштаба собирают добровольцев среди моих студентов, — продолжил изливать на меня свое негодование, переходящее в ярость, Окунев. — Этих желторотых пацанов заманивают, а мне отказали. «Ты, Василий Владимирович, в академии пользы больше принесешь!» Сука, он списал меня!