– Что было потом? – требовательно спросила Варна, игнорируя мурашки, бегущие по спине.
– Сначала мы были просто язычниками, а потом стали еретиками. – Рослава горько усмехнулась. – Язычников терпели, а вот с еретиками разговор короткий – обезглавить или на костер.
– Твоих родных убили, – закончила за нее Варна.
– Можно сказать и так.
– Говори как есть.
– В моем доме нашли обережных идолов и назвали нас вероотступниками. Батюшку и матушку сожгли в бане. Объявили, что последователи старой веры людьми больше не считаются, а значит, каждый может делать с ними что угодно. Мою сестру увели в дом зажиточного дружинника, а я сбежала.
– Ты больше не видела ее?
– Никогда, – кивнула Рослава. – Ей было девять лет, и я знаю, какая участь ее постигла. В ту ночь, когда я встретила тебя в лесу, ты напомнила мне Дарину. И я решила забрать тебя с собой.
– В моей деревне ничего такого не происходило, – заупрямилась Варна. – Ты врешь мне, чтобы сбить с пути истинного.
– Не веришь в то, чего не видела?
– Не верю.
– Значит, ты видела Бога?
Ответить Варне было нечего.
– Я просто хочу помочь тебе. Ты ведь хочешь защитить своих друзей? Можешь не верить в мою историю, но поверь в то, что мир гораздо больше, чем тебе кажется. Они придут и сюда, в эти забытые места, это дело времени. Там, где я родилась, все началось с церквей и улыбчивых священников. Сейчас я вижу, что история повторяется.
– Никто из людей, которых я встретила в церкви, не собирается заставлять других страдать. Они говорят, что все люди – братья и мы должны ценить друг друга.
– Братья по вере, – с нажимом произнесла Рослава. – Можешь уйти и не возвращаться, а можешь остаться – и я научу тебя всему, что знаю.
– Просто так? – Варна с трудом сдержала смех. – Не верю!
– Пусть я ведьма, но остаюсь человеком. Что плохого в том, чтобы стать сильнее? Разве не для этого ты учишься обращаться с мечом?
– А тебе-то что от этого?
– Хочу спасти хотя бы одну маленькую девочку, – тихо ответила Рослава. – Ты превзойдешь своего наставника и воина в белом плаще, сумеешь защитить кого угодно, если понадобится.
«Гордыня – это грех» – так говорил Тихомир. Он пытался научить подопечных смирению, но Варна так и не поняла, что плохого в том, чтобы стремиться стать сильнее. Поэтому, помолчав, она сказала:
– Ладно. Но если я пойму, что ты водишь меня за нос…
Рослава шла впереди, изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что Варна не отстает. Огненный шар уменьшился, но света давал достаточно, чтобы не разбить голову, запнувшись о корни.
– Куда мы идем? – нетерпеливо спросила Варна.
– Ш-ш-ш! – Рослава приложила палец к губам и раздвинула густую поросль кустов.
Варна встала рядом с ней и охнула – вокруг большого озера суетились люди, разжигали костры, готовились к празднику. Родители всего один раз водили ее к воде в ночь на Ивана Купалу, разрешили сплести венок и опустить его на озерную гладь, но к костру не подпустили.
– Место силы, – прошептала Рослава. – Когда столько людей собирается вместе в такую ночь, сила земли увеличивается в тысячу раз.
– И что мы будем делать? – Варна услышала, как кто-то запел.
– Танцевать, конечно. – Рослава вышла из кустов и поманила ее за собой. – Не бойся.
– Разве этот ритуал не отпугивает нечисть?
– Я не нечисть. – Ведьма хитро улыбнулась.
Они подошли к кострам, люди приветствовали их, кивали, звали к себе. Женщины затянули песню. Варна когда-то слышала ее, но не могла вспомнить слов. Среди незнакомцев она чувствовала себя неуютно, поэтому старалась не отходить от Рославы.
– Моя одежда не подходит, – прошипела Варна, разглядывая сарафаны, в которые нарядились девушки.
– Забудь об этом, – посоветовала Рослава. – Никому нет дела. Пой, Варна! Эта ночь принадлежит нам.
Из горла ведьмы вырвался громкий крик. Люди оживились, сидевшие повскакивали с мест, кто-то достал гусли, девушки и женщины с бубнами, обвязанными лентами, окружили их.
Музыка оглушала. Варна сама не поняла, как оказалась затянутой в хоровод, босая, с распущенными волосами, неподпоясанная. Она видела только ярко горящие глаза Рославы и не могла понять, как остальные не замечают этого свечения.
Ведьма первой прыгнула через костер, подняв сноп искр, которые взметнулись до самого неба. Было в этом что-то дикое, безумное, и Варна не смогла противиться зову крови, что закипала в ее венах, – разбежалась и сиганула следом. Жар опалил спину и ноги. Как только она коснулась земли с другой стороны костра, сквозь ее тело прошла волна силы, чего-то пугающего и чужеродного.
Варна обернулась и увидела, что глаза всех вокруг сияют тем же зеленым огнем, что и Рославы. Они пели, кружились, плясали, прыгали через огонь и в воду, белые косоворотки слились с сарафанами, красные узоры – с синими, и только Рославу Варна видела отчетливо, только ее черные волосы и кружащееся вместе с ней платье.
Из воды вышли бледные женщины, длинные черные пряди липли к телу, а кожа сияла, будто посеребренная. Они присоединились к празднику, на них надели венки, никто и не думал бояться их, только Варна попятилась, быстро моргая, отчаянно пытаясь избавиться от морока.
Но это было вовсе не видение – со всех сторон к кострам шли существа, о которых она никогда прежде не слышала: люди со звериными головами, девушки в истлевших нарядах; кто-то хромал, кто-то полз, что-то скакало на четырех ногах; большие рога, рога поменьше, копыта и сияющие глаза – все слилось в одну черную громаду, надвигающуюся на людей.
Рослава подошла к костру, развела пламя руками, соединила всполохи снова, заставила огонь плясать – причудливый вихрь взмыл в небо, искры осыпали танцующих. В круг вошли твари, пришедшие из леса, но люди не боялись их, хватались за лохматые конечности, смеялись, дергали нечисть за рога, и во всем этом безумии Варна видела широкую улыбку Рославы, которая, кажется, и сотворила это чудовищное празднество.
– Хватит! – закричала Варна, но ее голос утонул в какофонии звуков.
Она не могла покинуть круг, не могла вырваться из толпы, лохматые тела смешались с человеческими, кто-то смеялся, кто-то блеял. Одна из девушек оседлала черного козла, и тот носился вокруг костра, создавая еще больше неразберихи. Его уродливые зрачки пылали огнем.
К костру подошли женщины в белоснежных одеждах. Рослава встретила их и поцеловала каждую в лоб, словно любящая мать. Женщины почтительно склонили перед ней головы, позволили ведьме надеть на себя украшенные полевыми цветами венки и коснулись подола ее платья в знак уважения.
Варна отвернулась, попыталась вырваться из круга, но вдруг увидела его – высокая фигура, завернутая в саван, стояла на возвышенности и наблюдала за происходящим. Если бы не рога, украшавшие его голову, Варна никогда не узнала бы его. Зверь. Зверь пришел посмотреть на праздник, устроенный в его честь. Это не гулянье, это шабаш.
– Куда же ты? – кто-то поймал ее за локоть, и Варна выхватила из-за пояса нож.
– Не тронь меня! – закричала она, глядя в сияющие глаза незнакомки. – Всех перебью!
Между ними встала Рослава. Она жестом велела женщине отойти и попыталась приобнять Варну за плечи.
– Убери руки! – Варна оттолкнула ведьму. – Ты превратила праздник в черную мессу! Как бы ты ни пыталась притворяться человеком, ты – ведьма! Богомерзкая тварь и…
– Послушай! – Рослава приложила палец к губам и прикрыла глаза. – Только послушай их дивные голоса.
Какофония звуков смолкла, осталась лишь чистая, протяжная песня. Женщины пели о загубленных судьбах, о потерянных возлюбленных и горечи, что живет в их сердцах. На глаза Варны навернулись слезы, она зажмурилась, а Рослава прижала ее к себе и прошептала:
– Их тоже бросили, Варна. Эти девушки станут тебе сестрами, а я буду вам матерью. Никто больше не посмеет обидеть вас, никто не поднимет на вас руку, потому что я встану на вашу защиту, скрою вас от недобрых помыслов и злых языков. Стань нашей сестрой, Варна, примкни к нам и обрети новую семью.
От песни ведьм болело сердце. Варна вспомнила братьев, вспомнила жестокую мать и побои, вспомнила батюшку, который сбежал и ни разу не оглянулся. Никто не тосковал по ней, никто ее не искал. Все эти годы она росла в церкви, лишенная материнского тепла и заботы, запертая в четырех стенах.
– Прими наш дар, Варна. – Рослава нежно взяла ее за подбородок. – Стань же одной из нас.
Варна позволила ведьме коснуться губами своего лба и почувствовала умиротворение, будто кто-то обнял ее и закрыл собой от всех бед. Когда она отстранилась, глаза Рославы горели мягким теплым светом, а на ее лице застыла удовлетворенная улыбка.
Ведьмы подходили к Варне по очереди и обнимали ее, принимая в свой круг, шептали слова поддержки, обещали защиту и покровительство, а она кивала, заливаясь слезами благодарности.
Рослава осторожно сняла крест с ее шеи – и мир вокруг превратился в яркие всполохи, потерял очертания; Варна почувствовала, как дышит мать сыра земля, как твердь под ногами пришла в движение. Запах ночи стал ярче: она ощутила запах животных, людей и трав, запах костра, озерной воды и тины, исходящий от мавок. Как дикий зверь, Варна принюхалась и смогла уловить сводящий с ума аромат: так пахнут желания и мечты, так пахнет Зверь.
Без защиты креста Варна ощутила всю полноту ночи, кожей почувствовала силу, вырывающуюся из земли, и мощь, исходящую от Рославы. Захотелось получить больше, больше силы, больше единения с прекрасными, свободными женщинами, но вдруг над самым ухом раздался голос Рославы:
– Не все сразу, – сказала она. – Твоя сила расцветет вместе с тобой.
Обернувшись, Варна увидела черного козла, пляшущего на задних ногах, и резвящуюся вокруг него нечисть. Но страха больше не было, не было больше мучительной боли брошенного ребенка. Она обрела новую семью. Семью, которая никогда от нее не откажется.