Когда что-то случалось, Дарий замолкал. Можно было сколько угодно пытаться вывести его на разговор, но он притворялся ветошью и делал вид, что не понимает ни слов, ни языка, на котором с ним говорят. В последний раз упрямец замолчал на десять лет, и повторения этого кошмара Варна не хотела.
Торжок остался позади неделю назад. По пути им встретились три охотника из Мрачного Взвода, отправленные в город, чтобы зачистить его. «Зачистить» – значит сжечь, никак иначе. Только пламя способно очистить землю и предотвратить распространение болезней. Одного из всадников Варна узнала – Николай, мужчина средних лет с усталыми глазами и доброй улыбкой. У них было общее дело несколько лет назад, тогда он здорово выручил их с Дарием.
– Возьмите мое задание, – попросил Николай. – До того как прилетел ворон, я ехал в деревеньку, тут она, недалеко. Староста написал, что люди болеют.
– Так, может, это просто хворь. – Варна не любила браться за чужие дела.
– В лесу люди пропадают, жителям мерещится всякое.
– Деревенскому люду черти видятся каждый раз после того, как он прикладывается к бутылке, – проворчала она.
– Случилось чего? – Николай нахмурился. – Не помню, чтобы ты избегала работы.
– Дни выдались тяжелые. Ладно, куда там ехать?
Только ступив на влажную болотную землю, Варна поняла, почему деревню назвали Клюковкой, – красные ягоды росли повсюду, болото было усеяно ими.
– Возможно, люди просто тонут здесь, когда собирают клюкву. – Варна повернулась к Дарию и наткнулась на безразличный взгляд. – Ожить не собираешься?
Она имела в виду, что пора бы ему возвращаться к работе, но выбрала не те слова. Он так взглянул на нее, что стало понятно: упрямый упырь ни слова не проронит, сколько бы напарница его об этом ни просила.
– Черт с тобой, – зло прошипела Варна, слезла с лошади и повела ее вперед.
За десять лет Дарий поднаторел в пытке молчанием, он мог заниматься этим вечно, да только его метания все равно доносились до нее. Он был расстроен, подавлен, то и дело мысленно возвращался в Торжок и думал о том, что мог спасти людей, проклятых ведьмой.
– Если бы ты убила ее тогда, – вдруг сказал Дарий, – ничего этого не случилось бы.
– Ты был бы мертв.
– Я и так мертв.
И снова повисла тишина, только твари болотные стрекотали, щелкали и пели свои странные песни. Что-то булькало, где-то квакала лягушка, отсыревшие деревья нависали над дорогой.
«Неблагодарный» – это слово вертелось у Варны на языке, но она молчала. Дарий не ценил свою жизнь, никогда не ценил. В ту ночь, когда все произошло, он должен был спать, но черти его дернули пойти на ведьму, вооружившись чужим мечом!
– Это я-то неблагодарный?
Она обернулась, услышав, как он спрыгнул на землю. Болотная грязь приняла его вес с чавкающим звуком.
– Да, – ответила Варна. – Именно так.
– То есть, – его вкрадчивый голос не предвещал ничего хорошего, – я за это должен быть благодарен?
Ей пришлось смотреть, как он рывком вытащил подол рубахи из-за пояса и обнажил живот, испещренный древними рунами и шрамами.
– Хватит.
– Нет, смотри!
Он скинул плащ, бросил его на землю, стащил рубаху и швырнул туда же. Наверное, Дарий должен был напряженно и громко дышать, да только не мог. Его истерзанная шрамами грудь не вздымалась, а перекошенное от злости лицо не раскраснелось.
– Нравится то, что ты видишь? – спросил Дарий.
– Нет, – ответила Варна.
Хотелось отвернуться, но она не стала. Несмотря на все, что с ним произошло, Дарий все еще был тем, кем и прежде, и она не могла повернуться к нему спиной. Даже если сейчас он ненавидел ее.
– Мне никогда не стать мужчиной. – Дарий приблизился к ней. – Я навсегда останусь мертвым девятнадцатилетним мальчишкой.
– Что на тебя вдруг нашло? Это из-за Свята?
– Да! – неожиданно согласился он. – Я завидую ему, Варна, черной завистью! Он превратился в воина, окреп, возмужал, я тоже должен был! Ты лишила меня этой возможности.
– Что я должна была сделать? – прорычала Варна, из последних сил сдерживая злость.
– Будь ты умнее, оставила бы меня на алтаре и сбежала.
– Ты мог вообще не ходить к ней в ту ночь.
– Не мог! – взвыл Дарий. – Я сделал это ради нас, ради того, чтобы ты…
– Так ты спасать меня пошел? – насмешливо спросила она. – Тогда почему не понимаешь, что я делала то же самое?
– Это другое, – упрямо ответил он.
– Конечно, ведь тебя вело желание стать мучеником.
– Вовсе нет!
– Оденься, – Варна указала на одежду, сваленную бесформенной кучей. – Все это, – она пальцем обвела его тело с ног до головы, – я уже видела.
– Я любил тебя с самого детства.
– И дал обет безбрачия, стоя на коленях перед распятием. – Она горько рассмеялась.
– Потому что верил, потому что считал, что…
– Закрой рот, Дарий. – Она отмахнулась от него, как от назойливой мухи. – Мы двадцать лет знакомы, а ты как был глупцом, так им и остался. Только ты не догадывался, что Мстислав просто решил свалить на тебя все свои обязанности. Иногда я даже рада, что Святой Полк отверг его и Нину. Ты должен был наслаждаться детством и играть в салки с соседской ребятней, а не истово молиться и учиться сражаться на мечах. Тобой воспользовались.
– Теперь я знаю об этом. – Он застегнул плащ.
– Да только слишком поздно.
– Он внушил мне, что я должен любить всех одинаково.
– Я знаю. – Она отвернулась от него. – Слышала, как ты бьешь себя плетью по ночам. Зачем ты это делал, кстати?
– Пытался усмирить плоть.
– Удалось?
– Частично, – уклончиво ответил Дарий. Она услышала его улыбку. – Я все еще зол на тебя.
– Я зла на тебя уже десять лет. – Помолчав, она спросила: – Так какую часть грешной плоти усмирить так и не удалось?
Он расхохотался.
Клюковка оказалась неожиданно большой деревней – дворов тридцать, не меньше. Приятно удивляли чистота общей улицы, добротные избы, непонятно как сохраняющие приличный вид при такой влажности.
Их встретила толпа ребятни – все как один светлоглазые и светловолосые, в чистых рубахах, но босые. Сначала малыши шли поодаль, но потом одна из девочек осмелела и приблизилась. Она с интересом разглядывала Варну, и та, в конце концов, удостоила ребенка ответным взглядом.
– Ну? – спросила она. – Чего смотришь?
– А меч настоящий? – выпалила девчонка.
– Конечно.
– А вы приехали чертей с болот выгонять, да? – выкрикнул мальчишка, но ближе не подошел.
– Любопытной Варваре, – громко сказал Дарий, – на базаре нос оторвали.
– Они воют, – тихо сказала девочка и потянула Варну за край плаща. – Ночами воют, вот так, – она откашлялась, – у-у-у-у!
– Да что ты? – Детей она не любила, скорее терпела. – А взрослые где?
– Так на болота ушли, задобрить чертей хотят.
– А вас одних оставили?
– С нянечкой, но она сказки нам рассказывала и уснула.
– Вернитесь к ней, – Варна подтолкнула девочку. – Давай-давай, шагай.
Они нашли коновязь и оставили лошадей. Дарий приподнял капюшон и сказал:
– А ты не слишком приветлива с малышней. Завидуешь их беззаботному детству?
– Когда я сказала Нине, что в темноте кто-то есть, она не успокоила меня, а дала бутыль святой воды и нож. Этим тоже не помешает подготовиться к жизни в реальном мире, от материнской груди оторваться придется рано или поздно.
Она замолчала, но по лицу Дария поняла, что ее тирада прошла мимо его ушей. Да, он был прав: она завидовала их босоногому детству. Когда ей исполнилось пять лет, мать повесила на нее заботу о курах и младшем брате. Да и наказывать Варну по-взрослому стали рано, требуя от нее ответственности. Она даже не знала, что такое ответственность!
– Наверное, они уже тогда решили избавиться от меня, – задумчиво сказала Варна. – Сразу после меня родился Владимир, а следом за ним – Красимир.
– Вот уж кому стоило усмирить плоть, – пробормотал Дарий. – О чем они думали?
Она так многозначительно посмотрела на него, что он не сдержался и прыснул.
– В деревнях закон простой: чем двор больше, тем больше нужно помощников. Дети мрут в младенчестве, иные не доживают и до трех лет. Значит…
– То есть поэтому они так стараются? – захохотал Дарий. – Иногда я даже рад, что не помню своих родителей.
– Если продолжишь смеяться, нас всерьез не воспримут.
– Железные у них, должно быть, нервы – мертвеца не воспринимать всерьез.
Взрослые вернулись в деревню большой шумной толпой. Люди громко прощались, махали руками, но, как только кто-то заметил мрачных незнакомцев, все затихли и вытолкнули вперед невысокого мужичка с седой бородой. Тот шел, опираясь на палку, смотрел из-под шапки подозрительно, прищурив один глаз.
– Кто такие? – требовательно спросил старик.
– Мрачный Взвод, – ответила Варна. – Приехали на зов.
– Да мы сами управились уже. Оставили идолов да куколок охранных, никто больше в деревню не войдет.
– Предпочту убедиться сама, – твердо сказала Варна. – Кто вас изводит? Дети говорят, что слышат вой на болотах.
– Дак то дети, – старик пожал плечами. – Мало ли что им привидится.
– Всем сразу? – подал голос Дарий.
– О, вот с тобой и буду говорить. А то надо же, баба вперед вышла.
– А ну-ка, стой! – схватив старика за шкирку, Варна подтащила его к себе. – Ты со мной говорить будешь, понятно? И бабой будешь звать жену свою. Доходчиво объясняю?
Толпа зевак зароптала, кто-то засмеялся. Старик вывернулся из ее хватки и раздраженно одернул рубаху.
– Настоящие ведьмы на службе у нового Бога! – громко сказал он. – Где это видано, чтобы баба…
Варна молча ударила его кулаком в лицо и, когда мужик оказался на земле, подошла ближе, собираясь продолжить. Дарий предупреждающе схватил ее за локоть.
Вытирая алую юшку рукавом, старик взвыл, отполз в сторону и завопил:
– На помощь, говорит, приехали! А сами людей честных избивают!