– Прежде ты меня не останавливала, – недовольно сказал Ждан.
«Прежде я не носила под сердцем твоего ребенка», – хотела сказать Радомила, но смолчала.
Дерущихся выставили за дверь, из окна видно было, что мужики повалились на землю и принялись мутузить друг друга кулаками. Несколько человек следом за ними вышли, кругом обступили драчунов, но разнимать их не торопились, наоборот, кричали, подначивали.
– Не думала я, что здесь такие люди живут, – пробормотала Радомила. – Никто руку помощи не протянул, ты посмотри, только глазеют.
– Своя рубашка ближе к телу, – глубокомысленно изрек Ждан. – Пойдем отдохнем, солнце садится, а завтра вставать ни свет ни заря.
Они поднялись под самую крышу, вошли в крошечную комнатку и кое-как уместились на узкой кровати. От матраса свежим сеном пахло, одеяло оказалось удивительно мягким, Радомила только голову на подушку успела положить и тут же уснула.
Проснулась она в ночи, за окном была темень, хоть глаз выколи, тишина стояла, но сердце в груди птицей билось. Радомила прислушалась и скорее почувствовала, чем услышала, детский плач. Она быстро встала, натянула сапоги и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
На улице не было ни души, только где-то в темноте ребенок плачем заходился. Радомила смело шла вперед, сжимая меч. Пусть левой рукой сражаться все еще казалось непривычно, но ведь нужно когда-то начинать?
Она была готова увидеть что угодно – хоть черта лысого, но вместо нечисти обнаружила только озлобленную женщину и девчонку лет шести. Малышка плакала, ручонки прижимала к груди, а мать снова и снова ее по щекам лупила.
– Маменька, – причитал ребенок, – за что? Что я сделала?
Баба молчала и знай себе дочь по щекам охаживала. Не выдержала Радомила, вышла из темноты и схватила нерадивую мать за руку.
– Хватит!
Ребенок притих, а баба вытаращилась на Радомилу, глаза большие, круглые, блестели словно стеклянные.
– Ты что это делаешь? – Радомила как следует встряхнула незнакомку. – Убить ребенка решила?
– Не твое дело! – огрызнулась та. – Пусти меня!
– Держи, держи ее!
К ним подбежала запыхавшаяся Лада. Ни слова не говоря, она приложила три пальца ко лбу женщины и прошептала что-то. Радомила почувствовала, как незнакомка обмякла, словно из нее весь воздух вышел.
– Успели. – Лада смахнула пот со лба. – Забирай дочь и домой иди. Да смотри, больше никогда не смей лупить ее!
Женщина медленно кивнула, молча взяла дочь за руку и повела ее вперед, в темноту.
Радомила задумчиво на Ладу посмотрела и спросила:
– Морок?
– Да если бы. Говорила я, что не стоит никому в ту церковь ходить, но слушать меня никто не стал. Ничего хорошего на этих службах не бывает, люди потом как заколдованные. – Женщина зябко поежилась. – Ночи еще холодные, пойдем ко мне, выпьем чаю, поговорим о том о сем.
Ждан, конечно, с ума сойдет, если не обнаружит ее в постели, но что-то влекло Радомилу к этой женщине, охотница нутром чувствовала силу, исходящую от нее.
– Проспит твой муж до утра, – вдруг сказала Лада. – Хороший у тебя мужик, таких заботливых я еще не встречала в этих краях.
– Откуда тебе знать? – Радомила медленно пошла следом за женщиной.
– Я много чего знаю, но меня никто не слушает. А ты слушать готова, я чувствую.
Изба Лады на отшибе стояла, из приоткрытой двери теплый свет лился, над порогом висели связки сухих трав. Радомила пригнулась, вошла внутрь и обомлела.
Печь у Лады была чисто выбеленная, рядом с ней лавки стояли, да не простые, с затейливой резьбой. Чуть в стороне стол, на нем самовар, сияющий будто солнце. Словно в зеркале, в отполированных боках отражалась комната и насмешливый лик хозяйки, пригнувшейся, чтобы налить воды в кружку. Пол гладко настелен, с балок под потолком пучки трав свисают, у печи шкура звериная лежит, на нее Лада и уселась. Она расставила вокруг тарелки с угощениями, чашки с ароматным чаем и рукой поманила Радомилу к себе.
– И как тебя не ограбили? – удивилась та.
– Они не только слушать не хотят, но и видеть, – загадочно ответила Лада.
– Морок, значит. – Радомила с подозрением понюхала чай.
– Ромашка да малиновый лист. От тошноты поможет.
Радомилу и впрямь немного мутило, но осведомленность Лады ей ой как не понравилась.
– Так кто же ты будешь? – Радомила отпила чаю и взяла протянутую мягкую булку.
– Местная блаженная, вам ведь так мужики у церкви сказали? Можешь поверить им. А можешь, – Лада вперед подалась, ее глаза засияли нездешним светом, – меня послушать и глубже заглянуть.
Не успела Радомила опомниться, как девушка руку к ее животу приложила. От ладони исходило тепло, необъяснимое исцеляющее сияние.
– Ребенок вовремя родится, – сказала Лада. – Крепким будет, здоровым. Но душа твоя не о нем болит, верно говорю?
Радомила нехотя кивнула.
– Дай мне руку, коль не боишься, вдруг я смогу тебе с твоим горем помочь?
Мысли сами собой к Дарию обратились, едва Лада прикоснулась к ладони Радомилы. Женщина нахмурилась, провела ногтем по глубокой линии под большим пальцем, очертила круг, губами причмокнула и надолго замолчала.
– Вот как, – наконец изрекла она. – Был у тебя ребенок, да не уберегла ты его. Страшное с ним случилось, ой страшное. Сейчас он жив, если так сказать можно, по земле ходит, но не принадлежит ей. Навью пахнет. Истерзан его дух, искалечен, надругались над ним и предали.
– Я предала его, – глухо сказала Радомила.
– Не только ты, – заверила ее Лада. – Не повезло мальчишке в этой жизни, да и после смерти ничего хорошего его не ждет. Бедная, бедная душа…
– Ты не причитай, а помоги, если можешь.
Женщина обиженно на нее посмотрела, губы надула, всем видом показывая, что не нравится ей такое обращение.
– Извини. – Радомила устыдилась собственной резкости. – Как подумаю о том, что с ним сделали, такой гнев в душе закипает…
– Есть человек, который помочь тебе в силах, – перебила ее Лада. – Но потребовать за то она может что угодно. Натура у нее такая – меняла, родную мать бы сменяла на горстку блестящих камней, да нет матери у нее.
– Расскажи мне, где искать этого человека.
– А я ведь говорила, – Лада хитро прищурилась, – что ты готова слушать! Придется тебе найти козью тропку, затерянную в болотах, пройти по ней, все лишения вынести, все страхи свои побороть, а потом добраться до самой Черной Пади.
– Черной Пади? – ужаснулась Радомила. – Это ведь проклятое место!
– Так вы же сами ведьм прогнали в те края. – Лада покачала головой. – Только вот кто-то решил вернуться, а кто-то там обосновался. Ей власти не надо, не надо царских покоев и золота, она так и не примкнула ни к одному из ковенов. А ведь сманить ее пытались многие, горы злата обещали, молодость вечную, но не склонилась она перед Зверем.
– Ведьма, – выдохнула Радомила. – Как я могу доверять одной из невест…
– Не такая она! – перебила ее Лада. – Ведьма ведьме рознь, охотница. Да и отправила бы я тебя к порченой бабе? Знакомы мы всего ничего, но я людей плутать в болотах просто так не отправлю. Если нужна тебе помощь – иди. А если убоишься, то так тому и быть.
– Она точно поможет?
– Она точно сумеет исправить то, что натворила Рослава, но согласится ли – это другой вопрос.
– Откуда имя ее знаешь? – Радомила всматривалась в глаза женщины, надеясь ее на лжи поймать, но та отвечала быстро и честно, будто ей совсем нечего скрывать.
– Я много чего знаю, говорила же, а Рослава немало сил приложила к тому, чтобы во всех трех мирах ее имя было известно. Пей чай.
Радомила снова отпила из кружки и глубоко задумалась: «Рискнуть всем и попытаться найти ведьму, чтобы выручить Дария? Или дождаться, пока ребенок родится?»
– Времени у твоего сына не так много, – вдруг сказала Лада. – Узел вокруг его шеи затягивается туже с каждым днем. Кажется ему, что все плохое позади, но я вижу то, что грядет, и нет у меня для него хороших вестей.
– Тогда говори, где ведьму искать, – решительно потребовала Радомила.
– Козья тропа выведет к Черной Пади. Даже если казаться будет, что вы заблудились, продолжайте идти по ней. Если решите назад повернуть – сгинете в топи. Только вперед, не оглядываясь. Поняла меня? – серьезно спросила Лада.
– Поняла, – так же серьезно ответила Радомила. – А ты, кто ты такая? Откуда…
Перед глазами поплыло. Улыбающееся лицо Лады превратилось в причудливые разноцветные круги. Кружка выскользнула из ослабевших пальцев.
– Рославу остановить нужно, – донесся до нее голос Лады. – Я помогаю тебе, потому что сын твой в самом сердце бури оказался. Спаси его, Радомила, заплати цену, которую ведьма потребует. Зовут ее Ольгой, у нее нет одного глаза и трех пальцев на левой руке, за спиной ее духи рода стоят, а в делах ей помогают и Доля, и Недоля.
– А ты, – прошептала Радомила, в забытье проваливаясь, – кто же ты?
– Не лгала я тебе, – над головой девушки появился золотой венок, – Ладой меня зовут.
Радомила резко села. Рядом заворочался Ждан, в окно светило утреннее солнце. Где-то запел петух.
– Вставай! – Она принялась мужа тормошить. – Поднимайся, Ждан!
– Что, что такое? – Он нехотя открыл глаза. – Утро раннее, только петухи запели, что…
– Ехать нужно. – Радомила принялась неуклюже заталкивать вещи в седельную сумку.
– Куда? А как же коровы?
– К лешему и коров, и церковь. Я знаю, как Дария спасти, – на одном дыхании выпалила она.
– Что произошло, пока я спал? – строго спросил Ждан.
Пришлось рассказать ему о том, как она к Ладе ходила. Муж слушал недоверчиво, потом встал, оделся и сказал:
– Пойдем к ней, пусть повторит все при мне. Тогда и решим, можно ей верить или нет.
Радомила отвела его к избе, которая еще несколько часов назад была обжита и убрана, да только теперь, при свете дня, стало ясно, что никто давным-давно не живет в ней – ставни оторваны, дверь покосилась, крыша прохудилась, а печная труба рассыпалась.