— Кто бы это ни был, сейчас четвертый прат ночи, и я найду тебя…
— Шеф, это я, и дело срочное.
— Тимур, я тебя заклинаю, скажи, что началась война, и тогда я, пожалуй, оставлю тебя в живых. Потому, что иначе, я пришибу тебя сразу как увижу.
— Лучше отдайте распоряжение, шеф, чтобы отряд быстрого реагирования и мастера слежки выдвигались по следующему адресу — Глиссона семь. И можете продолжать спать. Я тоже не рад, что меня это разбудило, но либо мы ловим «похитителя», либо мы на хрен не нужны.
— То есть, он в столице?
— Да. Первый раз за весь год он похищает в столице. И слишком быстро. Мы еще не нашли предыдущую жертву.
Роан нахмурился.
— Он ускоряется. Торопится. Значит, скоро развязка, какой бы она ни была. У нас есть один, максимум два, шанса. Ладно. Высылаю ребят. Живи, пока.
Тимур сбросил вызов, и направился назад, в свою удобную постель.
— Так, ребята, у нас есть фора. Небольшая, но нам ее должно хватить. Сеть Бейла на весь район. Отслеживать любое передвижение, будь это даже крысы.
— Гром?
— Да?
— Боюсь, что у нас проблема.
— В чем дело?
— В передвижениях. Их слишком много.
— По округе?
— Нет. В самом здании.
Гром нахмурился, и вызвал на наручном деинге информацию по зданию. Взгляд зацепился за планировку, и имя владельца, после чего он поморщился.
— Что-то не так, шеф?
— Все не так. Здесь подпольный игровой дом и бордель одновременно. Так сказать, комплексный подход. Кто проверил информацию по потенциальной жертве?
— Я. Потенциальная жертва — художник. Не звезда, но в целом неплох. Иллюзионист.
— То есть, предлагает свои иллюзии в качестве декора?
— Да.
— Тогда нам не везет. Он может быть в любой из частей. Придется войти и проверить. Шум не поднимать. Переодеться в гражданское. Если обнаружите — передать остальным. Следаки на подходе. И запомните, только слежка, ничего более. Даже если ему челюсть ломать будут — сидите и не вмешивайтесь.
— Сеть Бейла развернута.
— Насколько?
— Два квартала.
— Должно хватить. Ладно, парни, живо за дело.
Давно уже «частный клуб» не знал такого наплыва посетителей. Его владелец, Эррад Меллард, был искренне рад предоставить всем своим гостям товар высшего качества, вне зависимости от того, что им было необходимо — карточный стол, выпивка, ночь с девушкой или мальчиком, или наркотики. Все было высшего качества, и предоставлялось как только клиент изъявлял желание что-то попробовать. Конечно, официально, этого «клуба» не существовало, поскольку часть предлагаемых удовольствий были, мягко говоря, незаконными, а та часть, что была вполне легальной существовала без необходимых лицензий, но Эрраду до сих пор удавалось избегать проблем с властями и ОКОПом, благодаря личному знакомству с мэром, и тому факту, что тот, иногда, пользовался услугами его заведения.
Однако в этот вечер публика была странная, и выражалось это прежде всего в том, что пили они мало, карточными столами не интересовались, да и предложение других удовольствий было принято только одним человеком, который удалился вместе с девушкой, но, довольно скоро, вернулся назад в главную залу.
Чувствуя назревающие неприятности, Меллард хотел уже попросить наемную охрану выпроводить странных гостей из зала, но тут к нему подошел один из его помощников, и тихо шепнул на ухо, что его хочет слышать новый босс.
Бросив помощнику, чтобы тот приглядывал за всеми странными посетителями, он побежал в свой рабочий кабинет, где и извлек миниатюрный проекционник, настроенный на связь только с одним, конкретным устройством.
— Это Эррад Меллард. Вы хотели связаться со мной?
— Да — раздался тихий, лишенный пола и возраста голос.
— Чем могу быть вам полезен?
— У вас в заведении сейчас сотрудники ОКОПа. Им надо помешать действовать, но так, чтобы все выглядело случайностью. Лично вам, и самым ценным вашим кадрам я предлагаю оставить вокслеры и деинги на столе, и спешно покинуть заведение, поскольку когда они упустят свою добычу, то возьмутся за ваш «клуб», который вы, кстати, продолжали держать открытым, несмотря на мое распоряжение.
— Эм-м-м… Надо же было на что-то жить… — промямлил хозяин.
— Те, кто хотели держать заведения открытыми переходили на совершенно легальные вещи, коих у вас нет вообще ни одной. Свою провинность вы искупите сейчас точным выполнением моего распоряжения. В следующий раз таких поблажек не будет.
— Хорошо… Конечно… Как скажете… Я все сделаю. А за кем они, хотя бы охотятся? Ну… чтобы я знал.
— Игорный зал. Пятый стол. Третье место, напротив крупье.
— Ему надо выиграть или проиграть?
— Он и так проиграл. Теперь ему надо проиграться так, чтобы у него не осталось никакой надежды.
Раздался тихий смешок.
— И если он готов будет поставить свою душу — примите ставку.
Не проходящее ощущение надвигающихся проблем, заставило Грома лишний раз перепроверить всех своих людей, и, даже, выйти к той четверке, которая осталась для внешнего наблюдения.
К сожалению, повесить «маячок» на потенциальную жертву не было никакой возможности, несмотря на свой нелегальный статус, о безопасности игроков заведение заботилось, и разрешало посторонним приближаться к столам только тогда, когда освобождалось место.
Все было тихо и спокойно, люди, перебравшие с выпивкой или наркотиками, устремлялись за игорные столы или в комнаты борделя, продолжая тратить свои деньги, и, невольно, Гром задумался, вспоминая то, как когда-то, молодой мальчишка, по имени Тимур Наром, пришел в мир беззакония и хаоса. В ту пору от войны полыхали оба материка, и брат вставал против брата, причем, зачастую, даже не задумываясь о том, что он делает. Историки, конечно, утверждали, что та война разразилась из-за двух держав, которые старательно подминали под себя все остальные страны, но лично он сомневался до сих пор в том, что правда была именно такой. Слишком далеко были эти державы друг от друга, слишком миролюбивы и спокойны были в них жители, чтобы внезапно, в одночасье, стать жестокими воителями, способными убивать все, что их не устраивало.
Сам он пересидел большую часть войны на одном из островов, куда раз в год приплывали какие-нибудь контрабандисты или пираты, которых он ловил, узнавал новости, и убивал, чтобы они не выдали его местонахождения.
Наром явился миру как глоток свежего воздуха. Мальчишка, столь свято верящий в то, что все можно исправить и привести в порядок, что его вера стала лучшей его броней против чужих заклинаний, которые отскакивали от него, не причиняя вреда. Однако, оружие точно также отскакивать не могло, и поэтому вокруг него собрался сначала десяток последователей, которые стали его защищать.
Грому довелось побывать на одной из его самых ранних проповедей. Откровенно говоря, им управляло тогда обыкновенное человеческое любопытство. Ему хотелось узнать, что же за чудо такое появилось в мире, раздираемом войной, и долго ли оно просуществует.
Ему вспомнилось, как он сидел в трактире и слушал то, что этот сопливый тридцатилетний мальчишка пытался втолковать парочке дворян, которые никак не планировали задерживаться дольше, чем требовалось, чтобы выпить по кружке равара.
Сидя в оцепенении, он слышал, как дышащий убеждением мальчик указывает им, насколько же неправильно они живут, и как плохо заботятся о своих людях, а значит и о себе.
Он не применял ни капли магии, однако все, кто его слушали, замирали, и лишь недовольно шикали на тех, кто по неосторожности начинал шуметь.
За один разговор мальчик убедил не двух дворян, а почти полсотни человек, среди которых были и заезжие наемники, и местные крестьяне, и даже пара Высших магов. Когда же разговор был закончен, и мальчик собрался уходить, они пошли за ним все.
Он шел туда, где война бушевала сильнее всего, и стоило ему начать говорить, как люди застывали и слушали, в последствии либо присоединяясь к нему, либо просто расходясь по домам, и начиная вновь обрабатывать землю.
Поначалу, Гром, с его скептическим отношением к подобным проповедникам, считал, что паренек дойдет до определенной точки, после которой над ним возобладает желание власти, и он просто станет очередным правителем, но и здесь мальчик смог его удивить, вернув на место законных королей, а в странах, где все представители королевского рода были мертвы, посадил во главе Высших магов.
Нет, он не чурался власти, но она не была его самоцелью. Просто инструментом, при помощи которого он исправлял все то, что мог.
Как сумел понять Гром, мальчик был лишен магии, но его собственная вера стала его магией, и помогла, под конец его жизни, создать первый прообраз того, что впоследствии стало Советом Высших Магов.
— Гром…
Неожиданный вызов через вокслер вырвал его из воспоминаний и вернул к реальности.
— Да?
— Наш паренек сидит рядом с какой-то дамочкой. Он уже проигрался в пух и прах.
— И?
— Я толком не слышу о чем там речь, только по губам читать могу, но, кажется, она не против провести с ним время… Подальше отсюда. Она может быть нашей целью?
— Нашей целью может быть кто угодно. Сейчас, подойду и гляну.
Он неторопливо двинулся в сторону игорного зала, когда услышал:
— Шеф, быстрее, они собираются уходить.
Гром ринулся вперед, но, как нарочно, натыкался на официантов, на игроков, на местных охранников, которые решили остановить человека начинающего беспорядки.
Бросив взгляд на зал, он обнаружил, что все их люди были искусно заблокированы.
— Проклятье, нам опять мешают, — бросил он всей команде — разрешаю применить минимум силы.
— Не нужно, шеф. Она его увела.
— Дерьмо. Ты ее, хотя бы, рассмотрел?
— Да.
— Изображение мне сбрось.
Даже посетители этого злачного места, существовать которому оставалось лишь полпрата, никогда не слышали таких выражений, которые употребил Гром, получив портрет женщины, известной ему как Гэлис Нейа.