— Экзекутор, первая ваша попытка провалена. Я включаю ещё раз музыку…
Дили-дили-бом…
Цифра два. К чему её можно здесь применить? А что здесь есть? Магнитофон, кресло, лампочка и крючья?
Хвост крючком!
Вот и подсказка!
Вот только какой из крючьев второй?
Второй к двери?
Второй к стулу или к магнитофону?
Цепи свисали с потолка и только сейчас Кирилл заметил, что они не прикреплены к осыпающемуся бетону, а уходили в него. Так якорная цепь исчезает в отверстии на борту корабля.
Девять цепей, девять крючьев. Если провести через отверстия прямые линии, то получится квадрат с пересекающимися диагоналями.
Какой крюк дергать?
Справа от двери? Слева от магнитофона?
Экзекутор дернул второй от магнитофона. Если идти по часовой стрелке, то получается вот этот.
Дзинг!
— Вторая попытка провалена, Экзекутор! — радостно заявил металлический голос.
Снова упал пласт штукатурки и открылся чемодан в три раза больше предыдущего. Содержимое то же самое, но теперь и количество бисеринок больше в разы. Муравьи явно были недовольны заточением и думали плохо именно об серафиме.
Тут уже не ирландские танцы пригодятся, а дикая Камаринская плясовая, с охлестыванием щиколоток и сбрасыванием налетевших насекомых. Цепи покачивались и звякали, когда Кирилл пробегал мимо и нечаянно касался ржавых звеньев.
Как он не старался, но некоторым муравьям всё же удалось забраться на кроссовки. Огненное жжение охватило места укусов, как будто он прогуливался по углям. Кирилл топтал своих врагов. Враги хотели затоптать Кирилла. Всё закономерно. Если не он, то они…
Пол вскоре покрылся раздавленными трупиками. Сейчас пол напоминал своеобразное поле битвы, где нашли свой конец храбрые трудяги. Сколько времени прошло? Пять, десять минут? Или полчаса? Кирилл продолжал танцевать на янтарной массе. Ноги зудели так, что хотелось скинуть кроссовки и опустить ступни в холодную воду. А лучше встать в снег и услышать шипение тающих кристаллов.
— Вы прекрасно танцуете, Экзекутор. В вас пропадает талант чечеточника. Смотрели «Вечер в Гаграх»? — если голосовой сигнал микроволновки мог издеваться, то сейчас именно это и происходило.
— Я на твоем хлебале станцую, гнида, — Кирилл утер пот со лба и продолжил танец смерти.
Муравьи не хотели так просто расставаться с жизнью — они пытались хотя бы раз впиться в огромного двуногого зверя, который решил отправить их на тот свет. Лодыжки жгло неимоверно, укусы начали ощущаться выше. Особенно болезненным вышел укус в пах.
Наконец врагов стало меньше и можно было подойти к другому крюку — ко второму против часовой стрелки. Осталась последняя попытка, но Кириллом уже овладело то самое отчаяние, с которым бросались грудью на амбразуру вражеского дота.
Кирилл дернул за цепь, и та сначала пошла вниз, а после вознеслась вверх. Ржавый крюк пролетел возле лица и едва не зацепил ухо. Как всё-таки хорошо, что у Кирилла выработалась превосходная реакция. Если бы не отскочил, то мог повиснуть, как мясная туша в холодильнике.
Со стороны двери раздался щелчок, будто в замочной скважине на один оборот повернулся ключ.
— Браво, Экзекутор. Я вижу, что вы готовы ко второй загадке. Надеюсь, вам не доставили особенного неудобства наши маленькие друзья? — раздался из магнитофона бесстрастный голос.
Кирилл мог бы поклясться, что сейчас голос рад его отгадке. Что за больные уроды сидят за стенами, чтобы так издеваться над людьми? Ноги продолжали гореть, словно он танцевал в центре костерка. Экзекутор сплюнул и попал в кучку раздавленных муравьев:
— Завязывай со своими шуточками. Давай второй вопрос.
— Хорошо. Вторая будет чуточку потруднее: «Лучше, чем Бог, хуже, чем Дьявол. Есть у бедных, нет у богатых. Если съешь, то умрёшь. Что это?» Сейчас ставлю песенку на два проигрыша. Надеюсь на ваш блестящий ум, Экзекутор. Очень не хочется так рано завершать игру. И думаю, что вашей спутнице тоже не захочется, чтобы вы проиграли. Авбдфывал…'
Кешка смог подтащить курицу к подоконнику, сбросил вниз. Драный кошак едва не словил сердечный приступ, когда рядом плюхнулась еда. Он отпрыгнул, собрался было тикать, но… запах ароматного мяса заставил вернуться. Драный поднял морду вверх. Кешка помахал ему лапой в ответ.
Драный кивнул и, ухватив куриную ногу, драпанул прочь от матерящегося швейцара. Кешка начал вылизывать лапу. Сегодня он помог одной живой душе и мог считать, что ещё одну ступеньку в кошачий рай себе подготовил.
Глава 11
— Я охреневаю от этой ботвы! — взвизгнула Чопля, когда осмотрелась по сторонам. — Это что же за беспредел-то такой творится? Кому спокойно не живется? Кто хочет погибнуть геройски во цвете лет среди попкорна?
— Дили-дили-бом, — исполнила последнюю строчку неизвестная девочка, нагонявшая на нас жути, а после замолчала.
— Эй, врубите теперь «Трали-вали», а то я от вашего «Дили-бома» едва не поседела! — выкрикнула Чопля.
— Может, помолчишь немного и дашь высказаться тому, кто нас пленил? — хмыкнул я.
Чопля возмущенно фыркнула и подлетела к одной из сплетенных дверей. Стоило только ей приблизить руку к стеблям, как тут же выпростался кукурузный лист. Чопля в последнюю секунду успела убрать руку.
— Эй, ты охренел, сорняк-переросток? — возмутилась Чопля. — Эдгарт, сожги тут всё на хрен! Будут знать, как на честных фей наезжать!
— Вообще-то, мы тоже тогда сгорим, — пожал я плечами. — Или же задохнемся от дыма, что тоже не может радовать.
— Молодой человек высказывает недюжинные умственные способности, — прошелестел в воздухе тихий голос. — И хотелось бы, чтобы они проявлялись и дальше.
Он шелестел так негромко, что казался шорохом кукурузных листьев. Однако, его все услышали.
— Эй, полевая мышь! — возвестила о себе Баба-Яга. — Это ты, что ли, вздумал с нами играться? А ну, выпускай нас отсюдова, а не то я тебе тычинку в пестик по самую ложноножку засуну!
— Ой, старая знакомая! И не столько знакомая, сколько старая, — прошелестело в ответ. — И всё такая же грозная…
— Да ты, сморчок пересушенный, в своём уме? Я вообще-то гораздо моложе тебя! Убирай, давай, свои стебельки, а не то огребешь по своему соцветию! — гаркнула Баба-Яга.
— Конечно же уберу! Но… сыграйте сначала со мной в одну игру? Если выиграете, то я вас без препятствий до Леса Теней провожу. Ну, а если проиграете…
— Тогда что? — ответил я, когда пауза затянулась.
— Пойдёте на удобрение, — просто и непритязательно ответил голос. — Стебли кукурузы нанижут вас, как мотыльков и потом…
— Да ясно-ясно! — отозвалась Баба-Яга. — Скучно тебе, окаянному. Поиграться хочется…
— Дык это, может в картишки? Вон, у нас Эдгарт любит на фофаны играть! — встряла Чопля.
— Лучше всё же в интеллектуальные игрища, — прошелестело в ответ. — И да, мне скучно. Так развейте мою тоску, друзья-товарищи. Иначе я развею вас по полю, по полюшку…
— А если… — начала было Чопля, но в это время раздался Маринкин голос.
— Ой, а тут стена с кукурузой двигается!
Я оглянулся. Стена с торчащими «кольями» и в самом деле пришла в движение. Она медленно начала приближаться к нам, угрожая и в самом деле пронизать насквозь.
— Эй, я ещё слишком молода, чтобы быть добычей энтомолога! Эдгарт, сделай что-нибудь! — вскинулась Чопля.
— Могу попробовать срубить эти торчки, — пожал я плечами.
— Бесполезно. На месте старых вырастут новые. Лучше ответьте на загадку и пройдите в следующую комнатку, друзья мои, — прошелестел голос.
— Не так друзей встречают, — покачала головой Баба-Яга, а потом буркнула. — Что у тебя за загадка?
— Вот, возле дверей висит ключ. Он подходит к одной из дверей, но её номер вам нужно угадать. А загадка проста… Будете слушать?
— А у нас есть выбор? — почесал я голову.
— Выбор есть всегда. Можете сдаться и тогда смерть будет быстрой и безболезненной. Можете немного подождать и вскоре стена придет за вами…
— Давай свою загадку, засранец! — крикнула Баба-Яга. — Не трепи мои нервы понапрасну.
— Да? Вот и здорово! Тогда слушайте — за одной из дверей проход, а за другими такие же стены с торчащей кукурузой. И всего одна попытка! У вас есть шесть минут в запасе, как раз, чтобы три раза насладиться песенкой. Не знаю, откуда она взялась, но очень подходит по случаю. Ну как, готовы? Тогда слушайте. Сколько солнышек за тучкой? Сколько стержней в авторучке? Сколько у слона носов? Сколько на руке часов? Сколько ног у мухомора? И попыток у сапера? Знает и собой гордится, цифра эта…
Как только Полевик замолчал, так сразу же включилась страшная колыбельная. Голос девочки запел про того, кто ходит за окном и стучится в двери.
— Так чего тут думать-то? Понятно, что это единица! — крикнула Чопля и попыталась схватить ключ, чтобы открыть одну из дверей. — Вон, правая дверь та, что поведет нас к свободе.
Я успел перехватить его раньше.
— Эдгарт! Это же детская загадка! Тут и думать нечего! — крикнула она. — Вот сюда вот суй и…
— Нет, — покачал я головой. — Тут есть небольшая хитрость.
— Да какая же хитрость? Я же правильно ответила!
— Ответила ты правильно, но с чего решила, что именно правая будет под цифрой «один»? — ответил я.
— А… А как же? — нахмурилась она.
— Может быть и левая, — пожал я плечами. — Тут же нет нумерации! Одна попытка, вот что за ответ у нас!
— А между тем ведьмак прав, — покачала головой Баба-Яга.
— Я не хочу вас торопить, но между тем стена приближается! — проговорила Марина.
Я лишний раз взглянул на стену. Каждый початок поблескивал в свете заката, готовый пронзить любого, кто осмелится попасть на пути. Шажок за шажком стена приближалась, создавая гнетущее чувство неизбежной смерти.
— И чо, пля? Мы так и будем на неё пялиться?
— Нет, мы поступим иначе, — хмыкнул я в ответ. — Ты сказала, чтобы я спалил всё вокруг, но…
— Но мы тогда задохнемся и вообще! — кивнула Чопля. — И чо? Ты думаешь, что эта смерть лучше?