Твою ж наперекосяк!
— Скажете тоже, доктор… — вроде бы не дрогнув лицом, но внутренне весь похолодев, пробормотал я. — Ну, какой из меня шпион?
— Если бы я не знал тебя столько лет, Чон Сун Бок — еще по армии — точно бы заподозрил нехорошее, — выдал «Весельчак» кривую усмешку. — Ладно, продолжим этот разговор чуть позже, — мотнул он головой, словно отгоняя прочь какую-то мысль. — А сейчас закинь-ка ногу на ногу, — велел мне, доставая из шкафа характерный молоточек. — Проверим твои рефлексы.
— У южан они другие? — некстати вырвалось у меня.
— Не шути так, — сухо осадил меня доктор У. — Мне — можно, тебе — чревато!
В этот момент дверь кабинета внезапно распахнулась, и внутрь заглянула та самая девушка на шпильках, что мы с Паком встретили по пути сюда. Как ее там? Сук Джа!
— Я занят! — сердито зыркнул на нее медик.
Вошедшую, однако, это ничуть не смутило.
— Доктор У, вас просит подняться к себе товарищ Квак! — заявила она. О, еще одно знакомое имя! — У него начинается совещание, будет затронут вопрос снабжения медслужбы концерна лекарственными препаратами, — закончила между тем Сук Джа. — Ваше присутствие строго обязательно!
— У меня пациент, — уже не столь резко, но все же твердо ответил ей «Весельчак».
— Но товарищ Квак…
— Три минуты — и иду, — предложил компромисс хозяин кабинета.
— Хорошо, доктор, — поклонилась девушка — и упорхнула восвояси.
В три минуты «Весельчак» все же не уложился, но в семь — пожалуй. За них он успел сполна поколотить меня своим молоточком по коленям и локтям, посветить в глаза ярким фонариком, измерить давление — не поделившись, правда, полученным результатом — заполнить какой-то журнал… И наконец выписал мне освобождение от работы до конца дня. На новые провокационные вопросы времени нам уже не хватило — оно и к лучшему, пожалуй.
— В понедельник с утра загляни ко мне — посмотрим динамику, — напутствовал меня медик уже в дверях. — А сегодня дуй домой — и прямиком на футон. Полежи, отдохни.
— Доктор, по субботам у нас после работы сэнхваль чхонва! — услышав это, обеспокоенно заметил подскочивший к нам в коридоре Пак. Последние сказанные им слова приблизительно можно было перевести как «собрание для обсуждения итогов жизни», что бы это все ни значило. — Чон что, его пропустит⁈
— Свои итоги он сегодня твоими стараниями чуть не подвел окончательно, — желчно процедил «Весельчак». — Сказано отлежаться — значит отлежишься! — это предназначалось уже мне. — А ты, — снова повернулся медик к старшему курьеру, — лучше проводи его до дома. Передай товарищу Ли, что я распорядился! Или пусть выделит Чону в помощь кого-то другого!
— Зачем другого, я готов! — с энтузиазмом ухватился за эту идею Пак, разом забыв про важное собрание.
Нужно будет, кстати, аккуратно выяснить, что это у них еще за подведение итогов жизни такое…
4. Происшествие на троллейбусной остановке
Прежде чем свалить домой отлеживаться, как велел доктор У, вместе с коллегой мне пришлось вернуться в родной отдел — забрать личные вещи и должным образом отпроситься у руководства. Заодно представился отличный случай без помех и спешки оценить мое здешнее рабочее место — ну и, может быть, что-то еще удачно «припомнить».
Курьерам отдела снабжения — то есть мне, Паку и еще одному сотруднику, некоему Ану, как я понял, с утра находившемуся в отъезде — был выделен закуток по соседству с туалетом — крохотная полутемная комнатушка, в которой едва-едва поместились три стула. Над двумя из них до кучи низко нависали стенные полочки — того и гляди головой заденешь, мне сейчас самое оно! Еще один делил скудное пространство с откидным столиком — если тот разложить, присесть здесь третьему человеку было бы уже негде. Впрочем, судя по паре мимолетно оброненных моим спутником фраз, все втроем мы здесь собирались довольно редко — задач по нашему профилю в отделе всегда хватало с запасом, и подолгу в конторе штаны никто не протирал.
Пока старший курьер искал начальство, также, как видно, на одном месте особо не засиживавшееся, я распихал по карманам пиджака свои немудреные пожитки, среди которых мое внимание сразу привлек мобильный телефон. Да не какой-нибудь там кнопочный — самый настоящий смартфон, пусть и совершенно незнакомой мне марки. Точно не южнокорейской (еще бы!), но, пожалуй, и не китайской. Может, местной? Такие вообще есть?
В общем, первый приятный сюрприз с момента «перерождения»! Прям будто чем-то родным повеяло на жестокой чужбине! Признак цивилизации, блин!
Пароля на гаджете не оказалось — и я поспешил в телефон залезть. Наскоро оценил базу контактов — да уж, список не поражал размером. Значились там незабвенный «Пак Чин Хва» — с пометкой «служебный», а кроме него — «товарищ Ли» и «Сон, секретарша Ли». Еще имелся какой-то непонятный «Мин- инминбанчжан» — то есть вроде как «глава народной группы Мин» — и если «Мин» здесь определенно было чьей-то фамилией, то что это за народная группа- инминбан такая, я и близко понятия не имел.
Свежих неотвеченных входящих вызовов в трубке не обнаружилось, да и старых набралось всего ничего: с полдюжины от секретарши товарища Ли, пара от самого шефа и два-три от Пака. Плюс несколько непоименованных абонентов.
Исходящие, напротив, исчислялись десятками — на самые разные номера. Видимо, моему предшественнику в этом теле частенько приходилось звонить незнакомцам — ну да, курьер же.
Немногочисленные сохраненные СМС-ки были совершенно бессодержательны, а вот с главного экрана гаджета кое-что почерпнуть удалось. В глаза мне сразу бросались время и дата. Сперва я обратил внимание на год. Он действительно был указан в двух вариантах. Привычный мне, тот, что я назвал в кабинете доктору У — исчисляемый от Рождества Христова или «нашей эры», кому как больше нравится — шел мелко и в скобках, а предшествовал ему другой, видимо, как раз согласно пресловутой Эре Чучхе. Если так, то оная великая Эра к сей поре немногим перевалила за сотню лет, стартовав в 1912 году. К чему могло бы быть привязано ее начало, сходу в голову мне не пришло.
Но куда больше параллельного летоисчисления меня смутило текущее число в целом — точнее, день и месяц. Дело в том, что они в точности совпадали с датой моих последних суток в прежнем теле! Но как такое могло быть, раз и год — тот же⁈ Если сегодня — та самая суббота, полдень по Пхеньяну — это ведь шесть утра по Москве! А значит, как раз сейчас за добрых шесть с половиной тысяч километров отсюда я ловко сбрасываю с хвоста очередную погоню и собираюсь затаиться на съемной квартире в Измайлово — с тем, чтобы дождаться там вечера и затем отправиться на встречу в Цой! План даст досадный сбой, укрытие мне придется спешно сменить, но я еще об этом даже не знаю!
Непонятно. Разве что дата здесь, в КНДР, отличается с общепринятой в мире не только задвоением года? Будто бы — единственное разумное объяснение, но все же сомнительное, нужно будет как-то это уточнить…
Решив так, до поры я спрятал мобильник в карман и занялся остальными вещами. Ключи — как видно, от квартиры — быстро отправились вслед за телефоном, и настала очередь потертого бумажника, что называется, из кожи молодого дермантина. Внутри хранилось удостоверение личности, в котором я вычитал свой нынешний официальный возраст — 29 лет — и домашний адрес. Название городского района и улицы ничего мне, правда, не дали — не считая того, что теперь я мог их бодро назвать, если вдруг кто ненароком спросит. Одним пробелом в легенде меньше, в общем.
Также в бумажнике лежали рабочий пропуск и разрешение на мобильный телефон — выписанное на концерн Пэктусан — к которому прилагалась некое подобие доверенности от этого самого концерна уже на мое имя. То есть, судя по всему, гаджет являлся служебным. Хотелось надеяться, что по окончании рабочего дня его не нужно сдавать начальству.
Венчали перечень моих находок несколько денежных купюр на общую сумму около 350 местных вон — много это или мало, я понятия не имел.
Не успел я закончить ревизию своего имущества, как в дверях нарисовался Пак и позвал меня к товарищу Ли.
На сей раз идти пришлось недалеко.
Кабинет заместителя начальника отдела был, конечно, попросторнее нашей конурки, но тоже особым шиком не поражал. Широкий, но далеко не новый письменный стол, пяток стульев, книжный шкаф — вот и вся его обстановка. Да, разумеется, еще пара сакральных портретов на стене — кстати, в курьерской келье я таковых что-то не заметил, то ли внимания не обратил, то ли статус помещения не тянул на подобную честь, не знаю.
Поначалу выписанная мне доктором У справка никаких вопросов у товарища Ли не вызвала. Он лишь велел секретарше Сон — тетушке чуть ли не старше самого замначальника — снять с нее копию, которую оставил у себя, а оригинал вернул мне. А вот Пака шеф со мной отпустил весьма неохотно — должно быть, не хотел оставлять подотчетный отдел совсем без курьеров. Даже попытался было созвониться по внутреннему телефону с «Весельчаком» — с явным намерением поставить его рекомендацию под сомнение. Но медик трубку не снял. Понятно: он же ушел на совещание к товарищу Кваку.
Насупившись, Ли повторно углубился в изучение моей справки — будто надеялся вычитать между строк, что сопровождающий до дома мне вовсе не обязателен. Но тут секретарша доложила, что наш третий коллега — Ан — уже входит в здание, и шеф махнул рукой: так и быть, валите, мол, оба. Пришлось, правда, еще подождать, пока Сон выписывала Паку нечто вроде командировочного удостоверения — порядок есть порядок. Мне, судя по всему, ничего, помимо справки доктора У, иметь при себе не требовалось.
Кстати, сопроводив меня до дома, коллеге было предписано сразу же вернуться на свой рабочий пост — и чтобы не позднее 14:00. Чем, по-моему, старший курьер был слегка разочарован — может, он рассчитывал устроить себе внеплановый выходной и подтянуться разве что к загадочному «подведению итогов жизни», да не вышло?