Но квартиру в Пхеньяне, как я уже говорил, после демобилизации дали — и приняли на нынешнюю работу. То есть совсем уж политически пропащим, видимо, не сочли. Да и в Социалистическом союзе патриотической молодежи Сун Бок состоял — с 14 лет и до сих пор, в 29.
Это что касается общественной жизни нашего героя. Но нашлось в коробке кое-что и о личном.
Женат Чон не был — ни теперь, ни ранее. Если верить Паку, одно время, он встречался с какой-то девицей — в коробке нашлась фотография, подписанная на обороте «Люблю!» — видимо, ее. Надорванная, однако не выброшенная. Никаких координат бывшей пассии — внешне, честно говоря, очень «на любителя» — не прилагалось.
К слову, хранилась среди документов и совместная фотка Чона с Паком — оба в военной форме, на фоне развернутого знамени. В воинском звании будущий старший курьер, кстати, другу уступал — как минимум, на момент съемки…
С бумагами из коробки, внимательно их читая и сопоставляя между собой, я провозился до самого вечера — сказалась установка ни в коем случае не спешить с выводами. Закончив же, решил лечь пораньше — как-никак, с раннего утра предстояло выдвигаться на работу. Но сперва пришлось разобраться с «буржуйкой» — мерзнуть вторую ночь подряд я точно не собирался.
Прежде мне доводилось топить только печь в бане на даче — большую, русскую — здесь же, определенно, имелась своя специфика, в которую еще нужно было вникнуть. За инструкциями я попытался сунуться в «Кванмён», но лимит в телефоне так пока и не восстановился, так что пришлось действовать испытанным методом научного тыка. Важно ведь было соблюсти баланс: и комнату согреть, и не переборщить с загрузкой топлива — чтобы не превратить к полуночи спальню в ту самую баню…
Забегая вперед, похвастаюсь: в общем и целом, с задачей я справился.
Пока же, убедившись, что огонь в печурке горит, а дым в комнату вроде не сочится, я наконец устало растянулся на футоне — отнюдь не уверенный, что водоворот мыслей (мой первый шеф называл это «у Григорьева безостановочно жесткий диск в голове сканируется») так просто даст мне уснуть. Но, вопреки всем опасениям, почти тут же и отрубился.
13. Катя Кан
«Владимир Юрьевич! Господин Григорьев!..»
Это не был сон — но и не была явь. Во сне почти никогда не догадываешься, что спишь, а наяву все сомнения в реальности происходящего легко устраняются обычным щипком — ну, так, по крайней мере, считается, самому всерьез задаваться вопросом «А не сплю ли я часом?» мне как-то не доводилось. До сегодняшней ночи.
Звучавший в голове голос — высокий, почти детский — мне определенно не снился. Однако я именно что спал — и (редкий случай!) понимал это. А голос — он не пытался меня разбудить. Он просто звал — и не из яви, и не из ночной грезы.
Ну, я и ответил — не просыпаясь. Словно телефонный звонок принял:
«Да? Слушаю вас!»
«Владимир Юрьевич! — несказанно обрадовались на том конце „провода“. — Наконец-то я до вас докричалась! Это Катя Кан, ученица Элеоноры Эдуардовны Цой!»
Не помню, чтобы помощница мудан мне представлялась, но я тут же понял, с кем «говорю». На удивление, не особо этим воодушевился, хотя наяву бы, наверное, до потолка сейчас прыгал от счастья: наконец-то, свершилось! Но то наяву…
«У вас там как, все в порядке?» — участливо осведомилась между тем моя собеседница.
Звучало как изощренное издевательство, если честно.
«Вообще ничего не в порядке, — сдержавшись, лишь сухо буркнул я. — Но я бы предпочел все обсудить лично с госпожой Цой!»
«К сожалению, это невозможно… — девушка запнулась. — Элеонора Эдуардовна… Ее больше нет…» — выдохнула затем.
«Как это нет?» — выдал на это я — вышло, пожалуй, довольно глупо.
«Она… Она умерла», — пояснила мне в общем-то очевидное далекая Катя.
«Как это случилось?» — задал я новый вопрос — суть ответа на который в целом уже тоже себе представлял.
«В разгар ритуала в дверь квартиры принялись ломиться. Ну, те люди, что гнались за вами. Элеонора Эдуардовна начала форсировать кут … В смысле, церемонию — так она у нас называется… Поднявшимся энергетическим вихрем меня попросту выдавило из комнаты. Ваши недруги уже были в квартире, в коридоре, но меня они не тронули, просто велели уйти на кухню и тихо там сидеть. Сами же попытались проникнуть к Элеоноре Эдуардовне — но, похоже, сумели не сразу. Говорю же: там, за дверью комнаты, такие силы бушевали… А потом я почувствовала, что ритуал оборвался — очень резко. Выглянула: чужие уже уходили. Я побежала к Элеоноре Эдуардовне — и нашла там два бездыханных тела. Ваше — и ее…»
«То есть они ее допросили и убили…» — пробормотал я.
«Нет, — неожиданно возразила мне девушка. — Они ее не убивали — да у них бы и не вышло. Я думаю, Элеоноре Эдуардовне пришел ее срок. Если бы ее смерть была насильственной — точнее, если бы возникла угроза насильственной смерти — мудан просто перенесла бы свой дух в другое тело — как сделала это с вами, все равно же вас сопровождала за порог миров… Она так уже поступала раньше — не думаете же вы, что это была ее первая и единственная за все время телесная оболочка?»
Вообще-то, именно так я и считал до сих пор — просто не помышляя о каких-то иных вариантах…
«А почему вы уверены, что и теперь этого не произошло? — спросил я. — Ну, что она тупо не переселилась куда-то еще?»
«Потому что ее дар перешел ко мне, — как-то несмело, будто пугаясь собственных слов, сообщила Катя. — А это значит, что мудан теперь — я, а Элеоноры Эдуардовны больше нет в нашем мире. Горевать тут не о чем: она прожила ровно столько, сколько ей было предназначено…»
«Понятно…» — протянул я.
«…Но последнее свое дело Элеонора Эдуардовна все же не доделала, — продолжила между тем моя юная собеседница. — Я о вашем случае, Владимир Юрьевич. Однако из-за спешки в концовке ритуала и резкого его завершения тот сработал не совсем так, как было задумано. Планировалось, что вы очнетесь где-нибудь в районе Сеула…»
«Ну да, а я угодил прямиком в солнечный Пхеньян! — не слишком вежливо перебил я девушку — но меня уже просто распирало. — В Северную, чтоб ей было пусто, Корею! Да еще и не получил память прежнего владельца тела — меня тут теперь за шпиона принимают!»
«Не совсем так. Я о памяти. Часть ее вам все же досталась — например, вы теперь свободно говорите по-корейски, причем, именно на северном диалекте. Основной массив личного опыта — да, где-то потерялся…»
«Где-то потерялся!» — передразнил ее я.
«Но это все еще полбеды, — кажется, не обратила внимания на мое едкое замечание Катя. — Амнезия и смещение точки вашего вселения на двести километров — это лишь следствия, а причина их — сдвиг во времени, примерно на тринадцать часов. Да еще и не вперед, а назад! Мироздание буквально треснуло, пытаясь как-то скомпенсировать сбой ритуала — и вот! А дальше уже одно потянуло за собой другое… Спроси кто меня об этом еще позавчера, и я сказала бы, что такого вообще не может быть! По определению! Но мы видим, что так случилось. И в мире духов это тоже видят. И они здорово рассержены!»
«На меня?» — только этого мне сейчас не хватало — гнева злых духов! Хотя семь бед — один ответ…
«Нет, конечно — при чем тут вы? На Элеонору Эдуардовну».
«А ей-то там уже не все равно?» — хмыкнул я.
«Как раз теперь ей, там — не все равно. В прежней своей силе она походя строила этих демонов в три ряда — а вот теперь ее душа беззащитна — и они жаждут отыграться за старое. И имеют для этого шикарный повод!»
«Что ж, остается ей только посочувствовать», — заметил я.
«Не только! — в голосе девушке звякнул металл. — Элеоноре Эдуардовне можно помочь — и я намерена попытаться! Все исправить!»
О, вот это уже теплее!
«Исправить? Вы можете вытащить меня отсюда? — быстро спросил я. — Переселить в другое тело — в нужном месте и… времени? С полной памятью?»
«Пока нет, к сожалению, — явственно вздохнула где-то далеко Катя. — Мало унаследовать дар — нужны навыки. Пусть формально я и мудан — но, по сути, еще только учусь ею быть. И стою в самом начале длинного — очень длинного — пути… На что-то подобное окажусь способна разве что лет через тридцать — если все эти годы буду старательно упражняться…»
Ну да, «я не волшебник, я только учусь»…
«Как-то долговато», — кисло усмехнулся я.
«Но кое-что я все же могу, — словно оправдываясь, заявила между тем Катя. — Вот, сумела связаться с вами…»
«А толку с того?» — не удержался я.
«Будет толк. То есть может быть… Все, что нужно сейчас Элеоноре Эдуардовне — это ваше понимание и прощение! Если вы не будете держать на нее зла, если примете ситуацию — демоны мира духов ничего не смогут ей сделать! Исчезнет предлог!»
«А, делов-то! Передайте демонам, что на госпожу Цой я не в обиде!» — в общем-то, вполне искренне заявил я.
Ну а действительно, за что мне злиться на старуху? Если верить рассказу ее ученицы, а он похож на правду, Элеонора Эдуардовна, по ходу, сделала для меня все, что смогла. И даже, вон, сама надорвалась в процессе!
«Слов мало, — неожиданно не удовлетворилась таким ответом моя собеседница. — Я же говорю: вы должны внутренне принять случившееся. Смириться со своей новой реальностью…»
«Да как с этим можно смириться⁈ — разом взорвался я — не иначе, гормоны молодого тела взыграли, ну да и ладно! — Вы хоть понимаете, куда я угодил⁈ Что это такое, на фиг — Северная Корея⁈»
«Понимаю, конечно. Но и вы поймите: почти все то, что пишут о КНДР за рубежом — неправда! Либо южнокорейская пропаганда, либо сказки перебежчиков, безоглядно верить которым — так себе идея! Рассказывают про повсеместный голод — но вы же и сами уже, наверное, успели оглядеться по сторонам: заметили хоть одного отощавшего? Нет, во времена Трудного похода — как у них называют 90-е годы прошлого века, когда резко прекратилась экономическая помощь распавшегося СССР — тогда да, многие люди недоедали. Хотя число голодных смертей и завышено в разы — но они были, что тут скрывать. Но с тех пор аж четверть столетия прошло! Все значительно изменилось к лучшему!..