— Пакет?
— Да… Вот, держите!
«Пакет из Управления» оказался тоненьким конвертиком. Заклеенным. Распечатывать его при госте я не стал — открыл, когда, обменявшись со мной крепкими рукопожатиями, Гу уже забрался в кабину ожидавшего его грузовика, и машина тронулась.
Внутри лежала короткая записка:
«Ситуация сильно осложнилась. Нас крепко давят. Пока держусь, но проиграть в „Унсон-Ри“ Восьмому и Девятому уже нельзя никак, даже самую малость — устроит только наша победа. Помощи не жди, по части ресурсов я „под колпаком“ у 35-й. Действуй сам. Но только впредь — не через этих твоих донджю, на такое тут косо смотрят! Надеюсь на тебя. Джу».
…Майский бой, майский бой
Плечом к плечу — все вместе!
— задорно прокомментировали из окна по соседству.
20. Карантин
Несмотря на то, что уснуть мне удалось даже несколько позже, нежели прошлой ночью — по той же самой уважительной причине, что и накануне — на утро встал я более или менее выспавшимся. Оделся, умылся — и заглянул к стенду с результатами соревнования бригад, у которого и завис в задумчивости.
С одной стороны, за два минувших дня мы совершили весьма неплохой рывок — это и так было понятно, но вот теперь и табличка подтверждала. С другой — в свете последней информации от Джу, радоваться тут было особо нечему: чтобы за оставшиеся до конца мая пять рабочих дней вырваться на первое место — а ведь именно такая цель теперь передо мной стояла — даже подобных стахановских темпов было совершенно недостаточно.
Я раз прикинул, затем повторно пересчитал, снова все перепроверил, дав максимальные допуски — нет, никак! Достойно проиграть — худо-бедно получалось. Выиграть — нет, хоть тресни!
Мысленно я снова вернулся к записке Мун Хи — вчера, прочтя, я разорвал листок на мельчайшие кусочки и утопил те в пяти разных лужах, такой вот шредер-полуавтомат. Теперь никакая 35-я Комната не прочтет! Были бы в кармане спички — просто сжег бы, но так — ничуть не хуже вышло.
Итак, записка. Сам по себе факт, что от нашей возни в колхозной песочнице столь многое зависит, меня уже особо не удивлял. К месту вспомнился случай из «прошлой жизни», когда судьба средних размеров металлургического предприятия в конечном счете решилась благодаря победе пятилетней внучки председателя совета директоров на конкурсе детских рисунков. Причем, в абсолютно честной борьбе. Разумеется, это стало далеко не единственным фактором — но, как оказалось, именно тем, который в итоге и нарушил баланс в пользу одной из конфликтующих сторон. Там была длинная и, на первый взгляд, неочевидная цепочка причин и следствий, но кое-кто сумел заранее ее просчитать — и использовал. К сожалению, оказался этим самым «кое-кем» не я — мы тогда как раз играли за другую команду и не преуспели. Но урок получили хороший: мелочей в нашем деле не бывает.
Собственно, именно об этом — и даже приблизительно такими же словами — говорила на нашей с ней последней встрече Джу. После череды ошибок первых дней я все еще с большой осторожностью проводил параллели между своим прошлым опытом и здешними, северокорейскими реалиями — как бы сильно аналогия ни напрашивалась — но именно тут, пожалуй, таковая была более чем уместна.
В общем, значимость стоявшей предо мной задачи была мне понятна, а вот путей ее решения пока, увы, толком не просматривалось.
А Джу, конечно, тоже хороша! «Под колпаком» она, видите ли! Ну, допустим, трактор мне беспалевно прислать не может — так хоть бы денег в тот конверт положила — «на подкуп президента»!
Правда, надо признать: не особо они что-то тут и решают, эти деньги! С Цзинем вчера и то вышло кривовато — не говоря уже о трактористе Соне!
Последний, кстати, ко мне вчера вечером подошел — у них как раз закончилось собрание, а я прогуливался возле гостевого дома в ожидании Ким Чан Ми. Колхозник помялся, потоптался, покряхтел — и выдал: звиняйте, типа, товарищ Чон, но в город утром не получится у нас с вами! Запретили ему, понимаешь ли.
Я, как известно, к тому моменту проблему шиномонтажа уже решил через Ли-младшего — ну, то есть запустил ее решение, посмотрим еще, как все обернется сегодня — и лишь развел руками: что, дескать, делать. Но вкупе с жирным минусом мысленно поставил Сону маленький плюсик: все-таки честно предупредил…
Кстати, о торговце байками. Если бы не прямой запрет Джу, именно на него я бы сейчас и попытался сделать ставку. Может, он даже трактор сумел бы мне подогнать! Или квадроцикл какой-нибудь, с прицепом! Наверное, не безвозмездно: хоть донджю и называет себя моим вечным должником, вечность — понятие философское, тут тоже важно палку не перегнуть… Но пусть бы и за плату — сочлись бы как-нибудь. В крайнем случае, выставил бы потом счет Мун Хи…
Но начальница Управления заведомо вывела этот мой, по сути, единственный потенциальный ресурс из игры. Ей, допустим, виднее — ну а мне-то что делать⁈
Еще тема, кстати: как Джу так быстро узнала про мой контакт с Ли-младшим? То есть с ней-то как раз понятно: не иначе, кто-то авторитетный подошел — или позвонил — и прозрачно намекнул: не надо, мол, так. Но откуда получил информацию этот подошедший-позвонивший? Едва ли утечка случилась на стороне донджю: если спецслужбы его «пасут» — а наверняка так и есть — то, скорее всего, не только и не столько в связи со мной. А значит, перекинуть от него мостик ко мне, с прицелом на мою начальницу — это лишний шажок, на который тоже, по-хорошему, потребовалось бы время. Нет, все, конечно, может быть, но куда вероятнее, что читают именно мой телефон. Пресловутая 35-я Комната. «Связисты», чё… Ну а чего я ждал?
Надеюсь, хоть байк мне сегодня вернут… По идее, должны: Мун Хи же написала «впредь» не иметь дела с Ли. В формулировках она вроде аккуратна — то есть, похоже, на первый раз нас, скажем так, простили… Впрочем, тут очень скоро все само собой прояснится: мотоцикл либо приедет назад, либо нет.
А вот если приедет и потом мне снова шины покромсают — рассчитывать на помощь донджю уже не придется…
Как, кстати, уберечь Кавасаки? Не в комнату же его с собой на ночь заводить? На один раз, кстати, прокатит, наверное — но уже наутро наверняка набегут: не положено, типа! И как быть тогда?
Впрочем, ладно, будем решать проблемы по мере их появления. Вот привезут байк — стану голову ломать…
Решив так, я двинулся на завтрак.
Подойдя к столовой, я понял, что и здесь происходит что-то странное. До нашего времени оставалось еще добрых минут десять, однако обеденный зал, в котором, согласно графику, сейчас должна была находиться бригада Хонга, стоял пугающе пуст. Не попался мне никто чужой — из Восьмого ли, из Девятого ли — и навстречу в коридоре.
Что еще за новости?
Завтраки отменили как не соответствующие идеалам Чучхе? Хотя нет — вон, раздатчица готовит нам тарелки…
— Товарищ Чон! — заметив меня, рванула ко мне Ким Чан Ми. — Слышали насчет Восьмого и Девятого?
— Не слышал — но, главное: не вижу! — выразительно кивнул я на двери зала.
— Их на карантин закрыли! — выпалила девушка.
— На какой еще карантин? — нахмурился я.
— В Восьмом — девять заболевших, в Девятом — трое! — сообщила глазастенькая. — Какая-то зараза у них там! Говорят, с «желтой пылью» подхватили!
Ничего себе!
Нет, я тогда читал в «Кванмён», что азиатские бури опасны не только тем, что затрудняют дыхание и вызывают раздражение глаз. Якобы вместе с пылью переносятся и разного рода зловредные бактерии да вирусы. Высказывалось, правда, мнение, что солнечный ультрафиолет нейтрализует их еще на подлете, но не реже в сети встречалась и противоположная точка зрения.
И вот — получите!
Ну, как вам такое, товарищ Хур?
— Раз карантин, значит, в поле у них сегодня не пойдут и те, кто пока не заболел? — быстро спросил я.
Вот это был бы номер!
— Не знаю… — растерялась Ким.
— Я слышала, здоровые — в поле выйдут, — подключилась тут к нашему разговору Пак Су Бин. — Но просто так шастать по поселку им запретили. Кормить их тоже теперь будут отдельно.
— Понятно… — пробормотал я.
Жаль. Даже в урезанном составе бригады Хонга и Сима едва ли позволят нам себя обогнать — слишком уж велик разрыв. Разве что у них еще появятся новые заболевшие…
— У нас-то все хорошо себя чувствуют? — несколько запоздало уточнил я у собеседниц.
— У нас — вроде да, — кивнула глазастенькая. — Нам сказали сразу после завтрака собраться в школе, придет доктор, всех осмотрит. К вам, товарищ Чон, наверное, тоже зайдут…
— Главное, чтобы не сделали, как тогда, во время нашествия высокотемпературного синдрома! — поежившись, заметила между тем Пак. — А то будут у нас в бригаде заболевшие, нет — все равно никому в Пхеньян не разрешат вернуться, пока все не закончится!
— Пока все не закончится? — ахнула моя напарница. — Если как тогда — то что, на два года⁈ — вытаращилась она на тхэквондистку.
Только теперь я сообразил, что это они, видимо, про ковид вспоминают. Так его здесь, оказывается, называли — «высокотемпературным синдромом»?
Краем уха я слышал, что в минувшую пандемию в КНДР применялись какие-то драконовские карантинные меры, но подробностями никогда не интересовался. Не пришлось бы теперь опробовать оные на собственной шкуре! Так-то, с них станется запереть нас в этой дыре! Пусть не на два года, но и на месяц — не хотелось бы! Еще, небось, и в поле будут выгонять, если не заболеем: карантин карантином, а рис стране растить надо!
Вот ведь не было печали!
* * *
Усталый доктор пришел ко мне в гостевой дом в половине одиннадцатого. Что характерно, отнюдь не в страшном антиковидном «скафандре» — даже медицинская маска просто болталась у него на подбородке. И если отсутствие крутой экипировки ровным счетом ни о чем не говорило — полноценного защитного костюма в местном фельдшерском пункте могло просто не оказаться — то пренебрежительное отношение гостя к таки имевшимся в его распоряжении средствам, пожалуй, трубило отбой тревоги.