— Да! — с готовностью раздались в ответ возгласы противников троицы. — Точно! Закоренелые сплетницы! Провокаторы! Вредительницы!
Загудели и их оппоненты, но возражать мне до поры не решились. И правильно.
— Вот! — выразительно вскинул я руку, снова призывая к тишине. — А теперь давайте спросим себя: раз так — не сами ли мы отчасти виноваты в том, что произошло? Девушки сплетничали — такое, знаете ли, случается! — в зале раздались сдержанные смешки. — Но сказали ли мы им: «Не надо так, товарищи!»? Призвали ли к порядку? Нет! Не сказали. Не призвали. Хотя должны были! — заявил я с нажимом. — Просто обязаны! И что теперь? Когда все зашло туда, куда зашло — мы хотим и вовсе скинуть с себя всякую ответственность⁈ Перевалить ее на кого-то другого? На руководство Пэктусан, на родное государство в лице Кукка анчжон повисон? Это, конечно, проще всего! Но правильно ли? Достойно ли? Считаю, что нет! Сами позволили товарищам оступиться — самим и помогать им исправиться! Поэтому предлагаю выбрать из своей среды тех, кто возьмет товарищей Ан, Мун и Сонг на поруки! Станут твердо направлять их на верный путь! Итак, кто готов взвалить на себя эту нелегкую, но почетную ношу? — обвел я взглядом притихший зал. Специально сразу перешел к конкретике — словно принципиальное решение уже не подвергалось сомнению.
И это сработало. Сыграло роль, наверное, еще и то, что первой помочь «заблудшим овечкам» ступить на путь исправления вызвалась Рю, сидевшая по левую руку от товарища Гу. Теперь у нас в президиуме уже двое оказались на ногах — и с понятной позицией — так что вектор был задан четко. Дальше все свелось лишь к обсуждению кандидатур поручителей.
Свой заслуженный строгий выговор с занесением (честно говоря, точно не знаю, куда именно полагалось такое заносить) Ан, Мун и Сонг в итоге все же схлопотали — о том, что без сурового товарищеского взыскания тут никак не обойтись, перед итоговым голосованием залу напомнил Гу — но, без сомнения, девицы и сами прекрасно понимали, что после всего случившегося ну о-о-очень легко отделались.
А собрание покатилось свои чередом — и более без задержек — так что через полчаса я уже гнал байк в направлении госпиталя. Несильно, но все же опаздывая.
7. В госпитале
У госпиталя я был только без пятнадцати восемь — мало того, что из Пэктусан выехал поздновато, так еще и регулировщицы на перекрестках, словно сговорились, четырежды меня в пути тормознули. Новеньких, что ли, сегодня выпустили дежурить?
Уже паркуя байк, я заметил на лавочке недалеко от больничного крыльца неброско одетую пожилую женщину, а рядом с той — еще одну, значительно моложе, и внешне чем-то похожую на Чан Ми. Только повыше ее ростом, да и вообще покрупнее — в вентиляционный короб такая точно не протиснется. И с выражением какой-то безнадежной усталости от жизни на лице — подруге моей совершенно не свойственном.
Заочно я обеих этих дам знал — Ким как-то показала мне их в окно палаты: это были ее мама и старшая сестра. Внутрь родственниц Чан Ми не пускали, но с тех пор, как девушку перевели из реанимационного бокса, они, бывало, приезжали сюда по вечерам, передавали ей немудреные гостинцы и махали с тротуара. Ну а сегодня, видимо, пришли встретить после выписки.
Интересно, Ким им разве не сказала, что я ее заберу? Или это она как раз специально так подгадала, чтобы мы все пересеклись на выходе и наконец были друг другу представлены? Вот же хитрюга!
Хотя, может, и правда уже пора…
Как бы то ни было, пока Чан Ми рядом с встречающими не наблюдалось — а это означало, что, возможно, не так уж и безнадежно я опоздал.
Провожаемый любопытными взглядами со скамейки — не факт, что женщины догадывались, кто я такой и к кому спешу: мой байкерский прикид сам по себе был здесь достаточным поводом, чтобы на него уставиться — с красным шлемом в руках (желтый остался ждать пассажирку, закрепленный на багажнике) я рысцой взбежал на крыльцо. Вошел в двери и показал пропуск охраннику. Тот меня явно узнал в лицо — да и все по той же мотоаммуниции — но документ в моей руке тем не менее придирчиво изучил, после чего учтиво кивнул: проходите, мол, товарищ. Что я и сделал.
Поднявшись по лестнице, у поста дежурной медсестры я взял белый халат, накинул его на плечи, бросил беглый взгляд налево, в сторону боксов интенсивной терапии — и направился в противоположную сторону, в отделение для выздоравливающих.
Палата Ким была в коридоре третьей. Постучавшись, я взялся за ручку ее плотно прикрытой двери, потянул на себя и заглянул внутрь:
— Чан Ми?
— О, товарищ Чон, здравствуйте! — встретил меня веселый голос — принадлежавший, правда, вовсе не моей подруге.
Ее внутри и не оказалось — зато здесь сейчас были все три ее соседки, смешливые девицы в одинаковых больничных пижамах. За время, что Ким тут провела, мы успели перезнакомиться: звали их Цой, Шин и У.
— Добрый вечер, товарищ Чон! Проходите, товарищ Чон! — раздалось наперебой.
— Привет, красавицы! — лучезарно улыбнулся им я, переступая порог. — А где Чан Ми?
— Ох, сдалась вам эта худосочная Ким! — картинно всплеснула руками Цой. Саму ее, к слову, тщедушной никак было не назвать — чего стоил один налитой бюст, так и рвущийся наружу из ненадежного плена пижамной рубашки!
— Ага, чем мы хуже⁈ — игриво вторила ей Шин, самая юная из подружек, с виду — почти школьница. А может, и не почти и не только с виду.
— Правда, товарищ Чон, ну ее! Оставайтесь с нами! — подслеповато щурясь, с готовностью подхватила У. Она носила очки с толстыми линзами, но считала, что ей они категорически не идут — и при моем появлении в палате всякий раз торопливо их снимала. Вот и теперь рассеянно крутила в руках.
— Точно, оставайтесь с нами, не пожалеете! — качнула широкими бедрами Цой.
— Про Ким свою потом и не вспомните! — шаловливо посулила малявка Шин.
Все это они, конечно, выдали не то чтобы на что-то этакое рассчитывая — изнывавшие в палате от скуки девицы просто дурачились. Знали, что с Чан Ми у нас серьезно, но не отказывали себе в удовольствии чуток пококетничать.
— Как-нибудь в другой раз, милашки! А сейчас все же ответьте: Чан Ми с вами попрощалась или еще вернется? — в тон им бросил я, обводя взглядом палату: кровать Ким была аккуратно застелена, но на тумбочке у ее изголовья я заметил кое-что из вещей своей подруги: характерного вида карманное зеркальце и маникюрные ножницы.
— А что нам за это будет? — выразительно повела на это глазами Шин. — За ответ?
— Ох, какие вы меркантильные!.. — с показной досадой покачал головой я. Затем сунул руку под халат — и извлек на свет плитку шоколада, специально для соседок Чан Ми мной и захваченную. — На этом столкуемся?
— Пойдет! — резво подскочив, младшая из девиц ловко вырвала у меня из рук продемонстрированное лакомство — и тут же нетерпеливо принялась разворачивать обертку.
— Эй, и нам оставь! — грозно надвинулась на нее Цой.
— Ким к главврачу пошла, на выписку, — поведала мне между тем У. — Со всеми попрощалась, да.
— А… — снова покосился я на тумбочку Чан Ми — вернее, получается, уже бывшую ее.
— Зеркальце и ножнички она нам оставила, — охотно пояснила, перехватив мой взгляд, Цой. — Сказала, дома у нее еще есть!
— Ох! — буркнул я, попятившись к двери. — А вы мне тут голову морочите…
— До свидания, товарищ Чон! — раздалось мне вслед — вперемешку с веселыми смешками.
— Спасибо за шоколадку!
— Вы, если что, приходите к нам еще!
Ну, вот это, конечно, вряд ли… Как говорится, лучше вы к нам!
С Ким я столкнулся у лестницы — уже одетая на выход, она медленно спускалась сверху, а я выскочил из коридора, едва на подругу не налетев.
— О, Чон! — просияла девушка.
— Чан Ми!
Она очень кстати замерла, не сойдя с последней ступеньки, и, чтобы поцеловать, мне даже не пришлось особо к ней нагибаться.
Мои губы кольнул разряд статического электричества. Я невольно подался назад, слегка отпрянула и девушка. Секунду мы так и стояли, глядя друг на друга почти в упор. Затем дружно рассмеялись и поцеловались снова, уже как следует — благо от столика дежурной медсестры лестница практически не просматривалась.
Однако то ли виной была та злополучная искра, коварно смазавшая первый миг нашей встречи, то ли еще что — но внутри у меня вдруг снова неприятно зашевелился червячок странного предчувствия. Будто бы все же что-то было не так…
Но ведь все так?
— Тебя выписали? — решительно отогнав прочь сомнительные мысли, спросил я, когда наш поцелуй иссяк.
— Еще нет, — мотнула головой Ким.
— Нет? — удивленно — и в какой-то мере даже испуганно — переспросил я.
— Сказали подождать еще минут пятнадцать-двадцать — какие-то документы из процедурной должны донести, — пояснила Чан Ми. — Нужно из них что-то переписать в справку. Выйдем пока на воздух, во дворик? — предложила она затем.
— Пошли, — согласился я, расслабившись. — Только халат оставлю.
— А я уже привыкла, что он всегда на тебе, — улыбнулась девушка.
— Что ж, пора отвыкать!
Я избавился от халата, и мы принялись спускаться по лестнице.
— Не спеши так, пожалуйста, — притормозила меня в какой-то момент спутница. — Я за тобой не поспеваю!.. Совсем хилая тут стала! — добавила она с чуть виноватой усмешкой. — Какой-нибудь десяток шагов — и задыхаться начинаю! Но сказали, это скоро пройдет.
— Пока не прошло — на мотоцикле-то удержишься? — сообразил тут я, что как-то упустил из виду этот момент.
— А куда я денусь?
— Если что, могу тебя спереди посадить, как ребенка, — предложил я. — Или хочешь: возьмем такси, а байк бросим здесь! Потом его заберу.
— Да нет, не надо, все будет в порядке, — заверила меня Ким.
Мы наконец закончили спуск и, чинно проследовав коротким коридорчиком, вышли в госпитальный дворик.
— Там, у входа, тебя твои ждут, — вспомнил тут я. — Мама и сестра.
— Да, я видела в окно, — кивнула Чан Ми. — Я им говорила, что не нужно за мной приезжать, но мама сказала, что должна. Обычно у меня легко получается ее переубедить, но тут она что-то вдруг уперлась. Говорит: чувствую, что надо! И хоть что с ней делай! Давай, я первая выйду, с ними там поговорю. Объясню, что меня довезут. Просто чуть позже. И, как и хотели, поедем к тебе.