– И как бы, позволь поинтересоваться, оный враг попал в твою личную комнату? – чуть склонив голову набок, иронично прищурился зверек.
– Ну, мало ли… Ты же как-то попал…
– Я – это я, – бросил лисенок. – Нравится тебе или нет – а мы с тобой, Артур, связаны, и крепко.
– Ты же, вроде как, сполна расплатился за тот капкан, – напомнил я. – Три раза помог, как и обещал…
– Уже четыре, – заявил ками. – Я подумал, что случай с картиной – это как-то не серьезно, хоть ты и согласился его засчитать. Поэтому позволил себе вмешаться еще раз.
– В смысле – сейчас? – уточнил я. – Но ты пока…
– В смысле, утром, в самолете «Emirates Airlines», который кое-кто так настойчиво пытался угробить, – перебил меня зверек. – Или ты решил, что двигатели у «Боинга» сами собой запустились? От встречного воздушного потока?
– Нет, я… – новость звучала ошеломляюще, и как тут реагировать, я просто не знал. – Но ведь там…
– «Реальность», ты хотел сказать? А здесь – «игра»?
– Ну, да…
– И это говорит Проснувшийся, одним мановением мизинца обесточивший городской район, – выразительно хмыкнул лисенок. – Пойми уже наконец, нет никакой отдельной «виртуальности», нет противостоящей ей «реальности», и даже так называемое Небо, путь куда вы все так рьяно ищете – и то существует не само по себе! Все это слои единого бытия – разные, но теснейшим образом связанные! Так было всегда, так есть, и так будет, даже если и в самом деле миру устроить Перезагрузку!
– Погоди, – замотал я головой. – Что значит – было всегда? Виртуальные игры всего несколько лет как существуют!
– Есть игры Спящих – не более чем суррогат, слабая имитация, и есть «Путь к Небу», – заявил ками. – И не путай то, что зовешь виртуальностью – с всего лишь удобным интерфейсом вхождения в нее. Последний и в самом деле получил распространение совсем недавно, первая – извечна, просто была известна под иными именами… Впрочем, стоп, – одернул себя зверек. – Я здесь сегодня не затем, чтобы читать тебе лекции об устройстве мироздания.
– А зачем? – тупо спросил я.
– Чтобы помочь, разумеется. На этот раз, правда, уже не в счет долга. Наоборот, расплачиваться придется тебе – таковы правила, не я их придумал.
– Помочь? – все еще пребывал в растерянности я. – В чем помочь?
– Выйти отсюда невредимым и найти Учителя, разумеется. Разве не этого хочет от тебя Наката-сан?
– Этого, – кивнул я, оживившись. Наконец-то речь зашла о вещах практичных и понятных. – Ты можешь убрать из коридора синоби?
– Я могу провести тебя, минуя синоби – это не совсем то же самое.
– Я готов! – незамедлительно выпалил ваш покорный слуга.
– Погоди, не так быстро, – недовольно дернул мордочкой лисенок. – Сперва оговорим условия. Три твои ответные услуги взамен на эту мою – все, как положено…
– Три услуги? – переспросил я. – А какие?
– Не знаю пока, – совсем по-человечески пожал плечами ками. – Как сложится. Невозможного не попрошу, не переживай. Или такого, что без вариантов поломало бы всю игру – типа, ключа от данжа, который прислала тебе Наката-сан. Но и совсем на пустяки, уж извини, размениваться не стану – правила есть правила.
– Что ж, условия справедливые, – кивнул я после коротких размышлений. – Согласен на них. Ты проводишь меня мимо синоби и прочих бандитов и помогаешь найти Учителя, с меня – три услуги, не ломающие игру…
– Ты прям как с Драконом сделку заключаешь, – фыркнул зверек. – Да, все верно… Что ж, раз договорились – не станем терять времени, – заявил он тут же. – Следуй за мной.
С этими словами ками подсеменил к нише в стене, трижды махнул из стороны в сторону пушистым хвостом, затем уперся в преграду черным носиком – и та принялась медленно отползать в сторону – на манер сдвижной двери.
– Э, а так что, можно было? – выдохнул я, с любопытством и, что греха таить, легким волнением вглядываясь в открывшийся проход – но видя лишь густую, непроглядную тьму.
– Нет, – бросил лисенок. Затем уточнил: – Без меня – нет. За мной, Артур! – повторил он свой призыв и одним прыжком нырнул в темноту.
Торопливо подобрав с пола сломанный почтовый контейнер (кто знает, вдруг его еще удастся починить?) и «звездочку»-сюрикен (что добру зря пропадать?), я поспешил за ками.
Из черноты тайного хода мы вышли на берегу неширокого ручья. По обоим его берегам раскинулись поля спелой гречихи (название культуры подсказал мне полученный некогда от Миюки навык травника), на которых работали неписи-крестьяне в широких круглых соломенных шляпах. Прямо перед нами, у откоса, высились ворота-тории. Рамка их входа светилась красным – путь был закрыт. Видимо, пока закрыт.
– Есть всего одна локация, в которой враги наверняка не смогут тебя вычислить и достать, – принялся объяснять мой рыжий провожатый. – Туда даже мне без уважительной причины хода нет. Я перерегистрирую в ней твой аккаунт – под новым уникальным номером, но с сохранением всех навыков и достижений. Отдельный бонус, что тебе более не придется его оплачивать, и никто не сможет заблокировать к нему доступ. Рано или поздно все Проснувшиеся пытаются провернуть подобный фортель с перерегистрацией – правда, не у всех получается… Тории перенесут тебя в тамошнюю гостиницу – в твою новую личную комнату. Как окажешься в ней – можешь на время выйти из игры – оффлайн тебя, по-моему, уже заждались.
– Кто заждался? – не преминул спросить я.
– Не важно, – нетерпеливо отмахнулся от вопроса лисенок. – Сам увидишь. А пока слушай дальше. К Учителю тебя приведет карта. Прежде чем предстать пред ним – приведи в порядок каратэги, – ткнул он пушистым хвостом в направлении разреза от сюрикена на моем правом плече. – Хозяйка гостиницы охотно тебе с этим поможет. Далее…
Какое-то движение со стороны поля заставило нас обоих оглянуться: вдоль межи к тории приближались двое крестьян. Заметив, что я обратил на них внимание (ками, по идее, оставался невидим для посторонних), оба тут же склонились в низком поклоне. В порыве учтивости один из неписей даже сдернул с бритой макушки свою широкую шляпу – и вдруг, даже не разгибая спины, метнул ее в меня на манер игрушечной летающей тарелки – целя точно в грудь. Рефлекторно я дернулся в сторону, понимая уже, что уклониться толком не успею. Одновременно, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапками, мой спутник-лисенок рыжей стрелой взвился в воздух и попытался зубами перехватить необычный снаряд прямо в полете. Поймать не поймал, но с траектории сбил, и край шляпы, оказавшийся на поверку остро отточенным клинком, лишь царапнул меня по боку чуть выше пояса.
Вы получили ранение в бою!
Основной ущерб: – 5 очков Здоровья
Внимание: открыто легкое кровотечение.
Дополнительный ущерб: – 1 очко Здоровья в минуту в течение следующих 5 минут
– Беги, Артур! – тявкнул ками, сплевывая кровью на траву – отчаянный бросок на шляпу, похоже, не прошел для него даром. – Беги, тории открыты только для тебя!
Красная рамка ворот как раз сменилась светло-зеленой, и, не заставив зверька повторять приказ дважды, я прыгнул в нее – еще успев заметить, как, вращаясь, несется мне вслед шляпа второго крестьянина.
5. Сэнсэй
Рейс из Баку приземлился в Москве уже под вечер.
На вылет я едва снова не опоздал — в медпункте меня промурыжили до упора: сделали перевязку, взяли кровь на анализ (зачем — непонятно, следы наркотиков, что ли, искали?), потом вдруг, якобы, куда-то потеряли мой немудреный багаж… В итоге, отпустили сразу, как только я подписал бумагу о том, что не имею никаких претензий ни к игровому клубу, ни к аэропорту, ни, кажется, к Азербайджанской Республике в целом. Нет, чтобы сразу прямо сказать, что им нужно — устроили, понимаешь, танцы с бубнами…
На борт аэрофлотовского «Суперджета» (именно такой достался мне билет) я поднялся последним из пассажиров и через три с половиной часа, в ходе которых предусмотрительно не сомкнул глаз — справедливости ради, спать мне ничуть и не хотелось — благополучно сошел по телетрапу под сень родного шереметьевского терминала Д.
Первым делом после посадки я снова попытался дозвониться до Миюки — просто на всякий случай, без особой уже надежды – и, ожидаемо не преуспев, набрал другой номер, на этот раз московский. Номер телефона Сэнсэя.
Почему именно его? Мне насущно требовалось с кем-то обсудить ситуацию, в которой я оказался, а лучшего собеседника в таком разговоре, чем Владимир Александрович, тренер, когда-то взявший меня в свою группу зашуганным девятилетним малявкой и в прямом смысле слова «выведший в люди и в мастера», мне было ни в жисть не сыскать.
Наверное, следует пояснить: рос я не позабыт-позаброшен, семья у меня имелась – пусть и не совсем такая, как могло бы мечтаться подростку. Мама умерла, когда я еще совсем мелким был, я ее практически и не помню, только по фотографиям и видеозаписям. До моего восьмилетия мы жили вдвоем с отцом, а потом он снова женился. Как я теперь понимаю, на более чем достойной женщине, изо всех сил постаравшейся стать для меня чем-то большим, чем просто мачехой. И если не все ей в этом плане удалось – львиная доля вины за то на мне, а вовсе не на ней. Новую супругу отца я не принял категорически, как позже не принял и их общую дочь Вику, появившуюся на свет где-то через год. Мой детский бунт был нелеп, но необорим, страдали от него все, и в первую очередь я сам. К счастью, именно в то время в мою жизнь вошло каратэ. Владимир Александрович, тренер, и помог мне примириться – сперва с самим собой, а потом и с семьей. Отношения дома постепенно нормализовались, и тем не менее при первой же возможности — в девятнадцать лет — начав подрабатывать в секции и получать какие-то деньги, я переселился в съемную квартиру, крохотную, напрочь «убитую», в добром получасе пути от метро, но отдельную, и пока вносится плата — только мою.
И со своими подростковыми, а после и с юношескими проблемами я всегда шел не к отцу и, тем более, не к Лидии Дмитриевне, мачехе (она же «Эта», она же «Лидка», она же «Дмитревна»), а к Сэнсэю.