– Рубить удобно из любого положения, – выговорила девочка. – Да поняла я, поняла! – поспешно добавила она, встретившись со мной взглядом и, как видно, прочтя в моих глазах нечто для себя нелестное. – Больше в этом данже вообще меч не достану! Видишь: уже в Инвентарь убрала! – оружия у нее в руках и в самом деле не было – я даже успел подумать, что сестрица благополучно потеряла недавний трофей в тумане.
– Положим, это уже крайность, – резонно заметил Пашка. – Я про «вообще не достану». Продолжая в вашем высоком штиле: с одной-то стороны он у тебя заточен!
– Без приказа не достану, – смягчилась девочка. – Я хотела как лучше! Правда. И самурая того я все-таки победила! А про пса – просто сначала не въехала! Обычно в квестах рубишь все, что шевелится – в этом весь смысл!
– У нас необычный квест, – напомнил я.
– Говорю же: поняла!
– Ну а раз все всё поняли – предлагаю поспешить! – заявил Иванов. – Сколько там нас будет ждать капитан той посудины? Не вечно же! Идемте!
– Идемте! – радуясь завершению разговора, шустро вскочила на ноги Вика.
– Идемте, – кивнул я, уточняя на карте маршрут.
До пристани, по моим прикидкам, ходу нам оставалось с полчаса – если, конечно, по дороге снова не случится чего-то непредвиденного.
36. Вечерняя беседа об искусстве гребли
Как ни странно, до пристани мы добрались без приключений. То ли прежде, чем угодить в цепи, Миюки и в самом деле неплохо зачистила этот данж от разного рода нечисти, то ли основные неприятности поджидали нас на прямом пути к замку — а мы коварно двинулись в обход, к точке выхода… А может быть, не размениваясь на мелочи, квест просто готовил нам какую-то особую, грандиозную гадость?
Так или иначе, не прошло и тридцати минут после выхода из Урочища Шепотов, как мы уже стояли у реки, на скрипучем деревянном настиле причала, разглядывая пришвартованный корабль.
Кохая «Канко-Мару» имела в длину метров тридцать, была тупоносой, да и вообще какой-то угловато-рубленой. Фальшборт отсутствовал — его заменяла редкая деревянная решетка — частью затянутая неким подобием парусиновой занавеси, частью — голая, позволяющая хорошо рассмотреть палубу, где на длинных скамьях неподвижно сидели у весел матросы-неписи — несколько десятков человек. Единственная надстройка располагалась на корме и являла собой не что иное, как прямоугольный домик под покатой двухъярусной крышей, словно в шутку перенесенный на судно из ближайшей деревни. Одинокая мачта с привязанным к ней свернутым парусом не стояла вертикально, а лежала мертвым грузом, уткнувшись одним концом в щит на носу кохая, а другим опираясь на поперечную балку перед кормовой надстройкой.
Ни Антоновой, ни ее верного коня пока что-то нигде видно не было.
Едва мы успели осмотреться, как по узким сходням на причал сбежал человек — непись девятого Уровня по имени Изэнэджи-сан – в кимоно и с мечом-вакидзаси за поясом. В нескольких шагах от нас он остановился и учтиво поклонился. Мы трое ответили любезностью на любезность.
– Я помощник капитана, – представился непись, распрямив спину. – «Канко-Мару» готова к отплытию — ждем только вас. Прошу уплатить по десять золотых с каждого пассажира — и можете подняться на борт.
Требование денег явилось для меня некоторым сюрпризом — хотя, по-хорошему, его следовало ожидать: условия сделки с Дэйсьюк-саном касались только коня и послания капитану, наивно было думать, что по реке нас повезут на халяву. Однако сейчас меня гораздо больше финансового беспокоил другой вопрос.
– А где та, что привезла письмо о нас? – спросил я непися о Маше, на всякий случай не называя ее по имени. — Мы условились встретиться на пристани.
— Почтенная Антонова-сан ожидает вас в каюте, — ответил Изэнэджи-сан. -- Свою долю платы она уже внесла.
– А ее конь – тоже в каюте? – подозрительно прищурившись, поинтересовалась Вика.
– Лошадь не смогла подняться по сходням, – покачал головой помощник капитана. – К тому же, ее перевозка обошлась бы вам в целых сто золотых. Антонова-сан отпустила Роти, и та ускакала.
– Могла бы и посоветоваться, – буркнула себе под нос моя сестрица. – В конце концов, это я платила за коня…
– Роти – кобыла, – поделился наблюдением Изэнэджи-сан.
– Рады за нее, – проворчал я, запуская руку в Инвентарь – за монетами.
Получив запрошенное золото, помощник капитана жестом предложил нам подняться на судно. Едва мы оказались на палубе, как двое неписей-матросов втянули на борт хлипкие сходни. Гулко застучал барабан, отбивая ритм зашевелившимся гребцам, и кохая отчалила.
Следовало, пожалуй, быть готовым к любому обороту, но Изэнэджи-сан не обманул: Машу мы и правда застали в каюте – одной из двух или трех комнат того самого домика на корме «Канко-Мару». Черное одеяние синоби Антонова сменила на мирное кимоно – в идзакая я уже был свидетелем, как она проделала подобную операцию, тогда это заняло у девушки считанные мгновения – и сидела теперь на коленях на подушечке перед столиком, уставленным мисками с рисом и чашками с чаем.
– А вот и мы! – радостно возвестил двоюродной сестре о нашем прибытии Пашка. – О, хавчик! – шагнул он к накрытой «поляне». – Сейчас подкрепимся!
– Нет, – тихо, но твердо проговорила Антонова, едва закрывшаяся дверь каюты отгородила от нас Изэнэджи-сана, послужившего нам провожатым. – Ничего здесь не трогайте!
– Почему? – нахмурился Иванов, послушно отдергивая уже протянутую было к мисочке руку. – Еда отравлена? – попытался усмехнуться он.
– Скорее, пропитана снотворным, – почти беззвучно, одними губами, произнесла Маша. – Убивать нас не собираются – до поры. А вот попробовать усыпить – могут.
– Зачем? – также понизив голос, спросил Пашка.
– Затем, что нас намерены принести в жертву каппа. К моменту церемонии мы должны быть живыми. Но ничего не подозревающими и желательно – беспомощными.
С четверть минуты мы молча переваривали услышанное.
– Так, давай-ка по порядку, – негромко выговорил наконец я, пододвигая свободную подушку и плюхаясь на нее рядом с Машей. – Что еще за каппа?
– Я знаю! – подавшись вперед, энергичным шепотом заявила Вика. – Каппа – это японские водяные! Помесь лягушки и черепахи! – почти скороговоркой, словно боясь, что ее перебьют, выпалила девочка. – У них еще такое блюдце с водой на голове! Если вода выльется, водяной погибнет! Вот!
– Не обязательно погибнет – скорее лишится сил, – поправила мою бойкую сестрицу Антонова. – И это не совсем блюдце… Впрочем, такие мелочи сейчас не важны, а в целом – все верно. Каппа – водяные демоны. Считается, что главное их развлечение – затащить человека в воду и выпотрошить там…
– Бррр, страсти какие! – поежился Пашка, также уже подсевший к нам.
– Откуда инфа про жертвоприношение? – вернул я разговор к сути дела.
– Прочла в письме Дэйсьюк-сана. В нем этот гад дал капитану кохая весьма подробные инструкции на наш счет.
– Письмо же было запечатано! – вспомнила Вика.
– Для синоби это не проблема, – пожала плечами Маша.
– А капитан не понял, что письмо вскрывали? – уточнил я.
– Уверена, что нет. Я сработала очень аккуратно.
– Хорошо, что ты догадалась прочесть послание! – заметил Пашка. – Я бы, наверное, не сообразил…
– Я тоже не сообразила. Оками мне подсказал.
– Кто? – решил я, что ослышался. – Ками?
– Оками. Белый волк из Урочища Шепотов. Вы его разве не видели?
– Видели, как не видеть… – пробормотала Вика.
– Ладно, ками с ним, с Оками, – хмыкнул я. – Что конкретно велел капитану сделать Дэйсьюк-сан?
– Конкретно – столкнуть нас за борт на рассвете.
– На каком еще рассвете?
– Ты что, на карту не смотрел? – укоризненно покачала головой Антонова. – Река течет в ночную часть локации, потом делает поворот – и возвращается в дневную. Соответственно, по пути будет сначала закат, а потом – рассвет.
– Ну да, логично, – карту я, конечно же, изучал, но на границу дня и ночи, которую, двигаясь по реке, нам предстояло дважды пересечь, внимания и в самом деле не обратил.
– А подозревать мы ничего не должны – типа, чтобы сопротивления не оказали? – спросил Иванов.
– В том числе, наверное, и для этого. Но, как я поняла, это одно из требований каппа – чтобы жертва оказалась в воде, того не ожидая. Так им больше нравится.
– Вот заразы! – возмущенно качнула обломками рогов на шлеме Вика.
– Еще какие…
На несколько секунд в каюте установилось напряженное молчание.
– Я только не понял, если ты все это знала заранее – зачем поднялась на кохая? Почему не дождалась нас на берегу? – задал затем Пашка вопрос, который уже какое-то время вертелся на языке и у меня.
– Корабль нам так или иначе нужен, – развела руками Маша. – Без него к точке выхода не успеть.
– Угодив на завтрак к этим милым каппа – тоже не успеть, – резонно заметил Иванов.
– Я поняла! – вскинула голову Вика. – Как наступит ночь – мы нападем на капитана и убьем его! И всех, кто попытается его защитить – тоже! – ее рука словно сама собой метнулась к Инвентарю, но остановилась на полпути. – Да не достаю я меч, не достаю! – бросила сестрица, повернувшись ко мне. – Жду приказа, как обещала!
– Здесь одних офицеров – человек десять, – заметила Антонова. – Да и матросы – а их под полсотни – скорее всего, не останутся в стороне от схватки. Нет, не вариант: не справимся.
– У тебя есть план получше? – прямо спросил я Машу.
– Есть, – кивнула она. – За кормой к кохая привязан ялик. Как стемнеет – со временем наша юная мечница угадала верно – мы проберемся туда. Свободный путь я обеспечу – без лишнего шума и пыли, – несколько коротких движений ладонями вдоль тела, и на подушечке возле меня уже сидит закутанный в черное синоби. – На ночной стороне река разделяется на две протоки. По широкой, но гораздо более длинной, неспешно пойдет кохая, а мы на ялике рванем по слишком узкой для большого судна, но куда более короткой. Опередим «Канко-Мару» – и минуем Мертвый Лес, непроходимостью которого нас стращал Дэйсьюк-сан. А там до точки выхода окажется уже рукой подать, что по суше, что по воде.