Внимание: доступный вам запас Ки обеспечит использование навыка в течение шестнадцати минут, двадцати трех секунд.
«Да».
– Ух ты! – не сдержал возгласа Пашка.
В отличие от приятеля, самому мне в первый момент показалось, что вокруг ничего не изменилось: все тот же светящийся контур двери, все тот же мраморный шар возле него, все тот же памятник, грозно взирающий на нас с постамента… И лишь затем я увидел нечто, висящее в воздухе возле запертого прохода: серый бумажный прямоугольник сантиметров пятнадцати в длину и десяти – в ширину.
– Банкнота! – выдохнула Маша. – Деникинская двухсотрублевка!
Это и в самом деле была денежная купюра – точно такая, как рассматривали мы на экране Викиного смартфона. Самая что ни на есть материальная: протянув руку, я взял банкноту двумя пальцами, потянул – и блеклая бумажка с изображением стоявшего здесь сто лет назад монумента оказалась у меня.
– Наверное, нужно просунуть ее в щель? – осенило Антонову. – Она как раз по размеру!
– Я же говорил, что вход платный! – заявил Иванов. – Давай, суй!
Уже и сам придя к такому же выводу, я поднес купюру к щели – и, погрузившись в ту под негромкий перезвон, банкнота исчезла! В следующий миг светящаяся дверца бесшумно распахнулась, открыв проход в нездешнюю темноту.
– Похоже, нам туда, – благоговейно понизив голос, обронил Пашка.
– Что у вас тут происходит, черт побери?! – воскликнула Вика, любопытство которой, как видно, наконец пересилило обиду на несправедливость мироздания.
– Артур открыл дверь, – сообщила ей Маша.
– Дверь? Куда?!
– Пока не знаем.
– Но сейчас узнаем! – добавил Иванов. – Ну что, идем?
– И я? – взвилась моя сестрица. – Я тоже иду! Возьмите меня! Ну и что, что я не вижу эту вашу дверь?! – она снова схватила меня за руку. – Главное, что она тут есть!
– У меня другой вопрос, – негромко проговорила по вторую мою руку Антонова. – Вокруг, вообще-то, народ. Камеры наверняка висят, опять же. Мы что, нырнем в тайный ход у всех на глазах? Не получится так, что, когда вернемся назад, нас тут встретят с оркестром?
– Ну и пусть встретят! Победителей не судят! – заявил уже снова осмелевший Пашка.
– Так это победителей. А нам до победы еще к Минину с Пожарским и Царь-колоколу идти – это как минимум!
– Что ты предлагаешь? – спросил я.
– Можно подождать до темноты, – опередив с ответом девушку, выдвинул идею Иванов. – Когда люди разойдутся.
– Камеры не разойдутся, и темнота им не помеха, – покачала головой Маша.
– Что ты предлагаешь? – повторил я свой вопрос. – Учти, что я понятия не имею, как долго будет открыта дверь. Может быть, вечно, а может, вот-вот возьмет да и захлопнется!
– Есть одна мысль, – проговорила Антонова. – Может, глупая – не знаю… У тебя же было что-то вроде навыка Маскировки. Это здесь не поможет?
– Маскировка характеристики скрывает, а не человека – по крайней мере, в игре – так, – неуверенно пробормотал я. – А оффлайн я ею вообще еще не пользовался…
– Так попользуйся, – бросил Пашка. – Или он тоже Ки жрет?
– Нет, Ки для нее не нужна, – ответил я, обращаясь к меню. – Бодрость – да, тратится – но она на все тратится…
Желаете применить системный навык «Маскировка»?
Да / Нет
Ну, допустим, «Да».
Вот на этот раз вокруг точно ничего не поменялось.
– Готово? – поинтересовался Иванов. – Или еще нет? А то я всех по-прежнему прекрасно вижу.
– Я тоже, – подтвердила Антонова.
– И я вас вижу, – вторила им Вика. – Дверь не вижу, а вас – вижу!
– Отцепите кто-нибудь руку и посмотрите со стороны, – без особой надежды предложил я.
Послушались сразу двое: моя сестрица и Пашка. Отклеившись от группы, Вика, к которой я как раз повернулся, отступила на шаг, несколько секунд смотрела мне в глаза, затем по лицу ее проскользнула тень недоумения, и девочка вдруг принялась озираться по сторонам – едва ли не в панике.
Машинально я снова схватил ее за руку.
– Уфф, Артур, это ты! – облегченно выдохнула Вика. – Что это было?
– Это ты нам расскажи, что было! – хмыкнул я, в свою очередь успокаиваясь.
Ответил мне Иванов, которого Антонова также поспешила вернуть в «цепь»:
– Жесть какая-то – вот что! Сперва как будто бы ничего не произошло, а затем… Как бы это сказать… Я вроде и видел вас с Машкой, но… Не знаю, как объяснить. Не понимал, что это вы! Типа, просто какие-то люди рядом, незнакомые и не особо даже интересные. Если бы не Вика в двух шагах – вообще бы растерялся! А так вроде помню, что мы с ней вместе сюда пришли – но будто бы кого-то не хватает! Но кого – не ясно…
– Так все и было! – возбужденно подтвердила моя сестрица. – Раз – и вас двоих словно подменили на… Фиг знает на кого! А он, – кивнула она на Пашку, – еще и отвернулся – я и его не сразу узнала! Вообще не понимала, что я тут делаю одна!
– Короче, работает Маскировка, – заключила Антонова. – Своеобразно, но работает.
– Нам, думаю, такой вариант годится, – заявил я. – Если кто и увидит, как мы исчезнем – все равно не запомнит, кто это был! Наверное…
– Тогда идем? – подняла на меня глаза Маша. – Пока и правда дверь не захлопнулась ненароком?
– Идем, – решился я, занося ногу для шага в неизвестность.
– Только чур я с вами! – поспешно выкрикнула Вика, мертвой хваткой вцепившись в мою ладонь – уже обеими руками – и невольно меня при этом подтолкнув.
Потянув за собой ее и Машу, я ввалился в распахнутую посреди Тверской площади дверь тайного хода.
49. Испытание правдой
Внимание!
Вы вошли в оффлайн-данж «200»!
Удачного прохождения!
Ошибка!
Ваш друг Белова Виктория не вправе войти в оффлайн-данж в связи с досрочным завершением прохождения квеста данным персонажем!
Персонажу Белова Виктория во входе отказано.
То есть мою настырную сестрицу дверь все-таки не пропустила? Ну что ж, может, оно и к лучшему…
Сообщение еще не свернулось, когда я понял, что свободна у меня не только правая рука, за которую недавно цеплялась Вика, но и левая, «Мáшина». Покосившись в ту сторону, девушку я рядом с собой, и правда, не обнаружил — только Пашку, стоявшего от меня в паре метров.
А с ней-то что приключилось?!
Ответ пришел почти сразу — снизу, в виде сдавленного стона. Я опустил глаза: неловко завалившись на бок, Антонова лежала на выложенной темным камнем мостовой (именно так, гладкая плитка под нами сменилась шершавой брусчаткой). Инвалидное кресло исчезло — что, очевидно, и послужило причиной Машиного падения. Клетчатый плед сбился, приоткрыв неправдоподобно тонкие, не очень естественно выгнутые ноги в синих спортивных штанах.
Едва не столкнувшись лбами, мы с Ивановым синхронно нагнулись к беспомощной девушке. А не столкнулись, собственно, потому, что я замер на полпути, внезапно осознав: совершенно не понимаю, что делать в этой ситуации. Поднять Антонову с земли? И что затем? На ноги она не встанет. Усадить? Кресло пропало — куда тогда? Уложить? Так она и так лежит…
В поисках решения я оглянулся по сторонам — то, с чего, вообще-то, мне и следовало начать пребывание в данже.
Изменилась не только мостовая. Пожалуй, мы все еще находились на Тверской площади, но совершенно пустынной — ни людей, ни автомобилей – и будто бы не современной, а такой, какой она могла бы, наверное, предстать нашим глазам лет сто назад. Улица, идущая мимо, была значительно ýже, чем в наше время, дома по соседству – ниже. Даже здание старой Московской мэрии с узнаваемой колоннадой словно вросло в землю на пару этажей, да еще и заметно выцвело при этом. Постамент в центре площади сохранился – кажется, даже немного подрос – вот только находился на нем теперь не князь Юрий Долгорукий, и даже не генерал Скобелев, как, может быть, стоило ожидать…
Правда, тоже всадник. Одет он был как самурай — в кимоно и хаори, на ногах — хакама. За поясом — пара мечей. Черты лица и прическу имел соответствующие, и если кого внешне и напоминал, то разве что коварного Дэйсьюк-сана – первого непися, встреченного нами в виртуальной части квеста. Вот только имени над головой у конного самурая не просматривалось – как я ни приглядывался. Серебряного нимба ками, впрочем, у него тоже не имелось.
И да, это не был памятник. Если конечно, не бывает движущихся памятников. И говорящих — как выяснилось почти тут же.
Лошадь под самураем звонко стукнула правым передним копытом, затем встала на дыбы — и с легкостью соскочила с пятиметрового пьедестала вниз. Я и Пашка, успевший приподнять голову Маши над мостовой, и теперь, похоже, также не знавший, что делать дальше, невольно попятились.
Тем временем, выждав пару мгновений, наш «каменный гость»-самурай ловко спешился и учтиво нам поклонился. Я ответил на его приветствие — почти «на автомате». И без того согнувшийся над двоюродной сестрой в три погибели Иванов, кажется, тоже ухитрился обозначить вежливый кивок.
-- Посадите вашу спутницу на Роти, – без предисловий проговорил самурай, протягивая мне повод. – Нам предстоит путь – пусть и недолгий.
Повинуясь хозяйскому хлопку по крупу, кобыла сделала несколько шагов, вклинилась между мной и Пашкой с Машей, развернулась почти на месте лицом к самураю и замерла. Получив наконец руководство к действию, мой приятель поднял девушку на руки – но с первой попытки забросить ее в седло не сумел, едва при этом не выронив. Так и не взяв в руку оставленный самураем повод, я поспешил на помощь друзьям, и общими усилиями мы с Ивановым усадили Антонову в седло. Признаться, у меня были сомнения, сможет ли Маша в нем удержаться – в ее-то состоянии – но села девушка на удивление уверенно – словно влитая. Пашка подал ей плед, и Антонова прикрыла им больные ноги – как делала это в инвалидном кресле.
Я заметил, что Машино лицо, обычно бледное, сделалось пунцово-красным – то ли от напряжения, то ли от смущения.