Я сделал шаг вперёд, другой, и вот уже мы стоим, крепко обнявшись, боясь отпустить друг друга. Слёзы текли по моим щекам, но я не замечал их. Я чувствовал, как дрожат её плечи, как колотится её сердце.
— Мама… — только и смог выдавить я, зарываясь лицом в её волосы.
Мы стояли так целую вечность, не в силах разомкнуть объятия. Все страхи, все тревоги последних дней растаяли без следа, уступив место безграничному облегчению и счастью. Мама была жива. Измученная, истощённая, но живая. И это было единственное, что имело значение.
Наконец, мы отстранились друг от друга. Она смотрела на меня так, словно не могла насмотреться, словно боялась, что я исчезну, стоит ей отвести взгляд.
— Я так волновалась за тебя, — прошептала она, гладя моё лицо дрожащими пальцами. — Когда напали… когда пришлось бежать… Я думала только о том, чтобы ты был жив.
— Я здесь, мама. Я с тобой.
Я накрыл её ладонь своей, чувствуя, как тепло её кожи разливается по моему телу, даря покой и умиротворение.
— Твой папа… — сквозь слёзы прошептала она, когда первая волна эмоций отхлынула. — Солдаты… они видели… он…
— Я не смог его спасти, — тихо сказал я. — Не уследил.
— Сынок, послушай меня, — произнесла она серьёзно, но мягко. — Ты не должен винить себя в случившемся. Ты не мог этого предотвратить.
— Но я должен был быть рядом, — пробормотал я, опуская голову. — Должен был защитить вас.
— Нет, — мама покачала головой, приподнимая мой подбородок. — Твой отец никогда бы не простил тебе, если бы ты рисковал собой. Он хотел, чтобы ты жил.
Её слова проникали в самое сердце, заставляя его сжиматься от горя и любви.
— Ты сделал всё, что мог, — продолжала мама, и в её голосе звучала непоколебимая уверенность. — Ты спас столько жизней. Привёл этих людей в безопасное место. Ты достойный сын своего отца.
Слёзы вновь подступили к глазам. Я крепко обнял маму, чувствуя, как её слова исцеляют мою истерзанную душу.
— Он гордился бы тобой, — прошептала она, поглаживая меня по спине. — Как горжусь я. Ты вырос настоящим мужчиной. Сильным, смелым, благородным.
— Я так скучал, мама, — выдохнул я, уткнувшись лицом в её плечо.
— Я тоже, родной. Каждый день молилась, чтобы ты был жив.
Мы стояли так ещё долго, черпая силы и утешение в объятиях друг друга, пока полог палатки вдруг не откинулся, и внутрь не заглянул Сарзон.
— Господин Эйдан, тут какой-то вотриец хочет поговорить с вами, — сказал он немного смущённо, явно не желая прерывать нашу встречу. — Кажется, писарь.
— Сейчас буду.
Мы вышли наружу, и там я увидел мужчину. В руках он держал карандаш и маленькую книжку в кожаном переплёте. Он бросил быстрый, оценивающий взгляд на мою левую руку, где сохранились повреждённая огнём родовая метка и фамильная печатка, и обратился ко мне на неплохом зувийском:
— Господин Эйдан, мне нужно было убедиться, что это правда вы. Меня зовут Мивзр, я армейский писарь.
— От меня что-то требуется?
— Вы заняли место своего отца?
— Теперь я глава Дома Кастволк, — кивнул я.
— Сколько людей вы привели с собой?
— Четыреста шесть.
— Сколько среди них солдат?
— Девятнадцать.
— Сколько женщин, детей и стариков?
— Этого сказать не могу, — признался я. — Не считали.
— Хорошо, — кивнул Мивзр, делая запись в своей книжке. — Что ж, размещайтесь. Удачного дня, господин.
— Подожди, — остановил его я. — Король Герт оставлял какие-нибудь послания?
— К сожалению, нет, господин Эйдан.
— Благодарю.
Он кивнул и ушёл. Я же обернулся к матери и спросил:
— Папа… он рассказал тебе о соглашении с вотрийцами?
— Да, — вздохнула мама, и в её глазах мелькнула тень боли. — За несколько дней до… Он сказал, что король Герт может дать нам убежище в Вотрийтане.
— И за эти дни от Герта не было никаких вестей?
— Нет, сынок, — покачала головой мама. — Ничего.
Она хотела ещё что-то сказать, но в этот момент я заметил, что на нас смотрят. Смотрят все. Сотни глаз, полных надежды, страха, ожидания. Я огляделся по сторонам — вокруг нас незаметно собралась толпа. Люди из Волноломных земель — все те, кто выжил и добрался досюда.
— Эйдан! — вдруг раздался до боли знакомый голос.
К нам, запыхавшись, спешил Талваг — мой старый наставник.
— Мастер! — обрадовался я, видя его живым и невредимым.
— Молитвы услышаны! Ты вернулся!
— Как вы, мастер Талваг?
— Ноги ещё держат, — выдохнул он, поравнявшись со мной. — А вот сердце… сердце болит. Прими мои соболезнования, Эйдан. Я знаю, что значит потерять отца.
Я благодарно кивнул, прижав ладонь к груди, и решил сразу спросить:
— Сколько у нас раненных?
— Много, — помрачнев, ответил Талваг. — Серьёзно раненых несколько тысяч. Вотрийцы прислали своих знахарей, но… Не все доживут до конца недели. Их зелий не хватает, да и знахари… не боги.
— Сарзон! — громко позвал я, и мой верный помощник тут же оказался рядом:
— Да, господин?
— Вели приготовить для новоприбывших еды и воды. Пусть всем найдут место.
— Понял, — кивнул он, и сразу ушёл выполнять приказ.
— Мастер Талваг, мне нужен один большой шатёр, — продолжил я. — И надо разместить там большую койку.
— Хорошо, — сказал он, хотя в его глазах читалось недоумение.
— Пусть всех раненных несут туда по одному, — произнёс я. — В первую очередь тех, кто находится при смерти.
Талваг, который ещё не видел моих целительских способностей воочию, удивлённо поднял брови:
— Эйдан, ты хороший знахарь, но их же тысячи…
— Я исцелю всех, мастер, — сказал я с непоколебимой уверенностью. — Всех до единого.
Следующие двое суток слились для меня в один бесконечный поток. Я практически не отдыхал, делая лишь короткие перерывы на туалет и скромную трапезу. Сон урывками, по пять часов, казался непозволительной роскошью. Ко мне непрерывно несли раненых, которых я исцелял одного за другим.
Никогда прежде я не погружался в поток Мрака так глубоко и надолго. Но, к моему удивлению, я не чувствовал, что теряю силы. Единственной проблемой была усталость, свинцовой тяжестью наваливающаяся к концу дня. Мама и Азара уговаривали меня отдыхать больше, но я упрямо гнал от себя эти мысли.
Слухи о моих способностях разлетелись по лагерю со скоростью лесного пожара. Вотрийцев становилось всё больше: они приходили посмотреть на силу, которой обладали только их дальние предки — древние. Они не говорили со мной, но неотрывно следили за каждым моим движением, когда я выбирался из шатра на обед и ужин.
Третий день был спокойнее предыдущих: находящихся при смерти уже не осталось, и я мог самую малость расслабиться. Как раз в тот момент, когда я начал приём в своём шатре, снаружи послышались крики. Сначала я не придал этому особого значения — в лагере, где ютилось столько народа, всегда было шумно. Однако крики не умолкали, а, наоборот, становились только громче. И ещё я понял, что это кричит Азара. Кричит на своём родном языке, и, судя по интонациям, ругается с кем-то очень сильно.
— Мне нужно отойти на минуту, — обратился я к молодой женщине, которую как раз освобождал от последствий сильного ожога на руке.
Не дожидаясь ответа, я вышел из шатра наружу. Азара стояла посреди небольшого пятачка, образовавшегося между палатками, и кричала на высокого пожилого мужчину, которого я видел впервые. Тот тоже был явно не в настроении — он размахивал руками, отвечая ей так же громко и эмоционально, что у меня зазвенело в ушах.
В какой-то момент мужчина заметил меня, и его гневная тирада оборвалась на полуслове. Азара, последовав за его взглядом, обернулась. Её лицо, ещё секунду назад искажённое гневом, на мгновение смягчилось, но тут же вновь стало холодным и неприступным. Она бросила на мужчину недовольный взгляд и, резко развернувшись, куда-то ушла, не сказав ни слова.
В этот момент где-то неподалёку раздался пронзительный визг эволиска. Стало понятно, что этот незнакомец добрался сюда по воздуху. И, судя по всему, прилетел он не один, потому что ко мне уже направлялся другой незнакомец в богатом, хотя и походном наряде.
— Господин Эйдан, приветствую вас в наших скромных землях, — произнёс он, остановившись напротив меня. — Меня зовут Аварол Эль-терн. Я прибыл к вам по поручению короля Герта.
— Рад знакомству, господин Аварол, — вежливо сказал я. — Внимательно слушаю.
— Король желает видеть вас у себя во дворце.
Глава 24
— С удовольствием, господин Аварол, — учтиво сказал я. — Однако прежде мне необходимо выполнить свой долг перед ранеными. Как только я окажу им всю необходимую помощь, то немедля отправлюсь к королю Герту.
Аварол одобрительно кивнул, и его ясные янтарные глаза встретились с моими:
— Король велел мне лично сопроводить вас во дворец. Будьте любезны уточнить, сколько дней вам потребуется?
Я на мгновение задумался, прикинув в уме объем предстоящей работы.
— Три дня, — уверенно произнёс я. — Этого времени должно хватить.
Аварол чуть склонил голову набок, и на его губах заиграла лёгкая улыбка:
— В таком случае я прибуду за вами ровно через три дня.
— Буду ждать.
— Знаете, господин Эйдан… — вдруг сказал он. — Когда до королевского двора дошли вести о том, что вы исцеляете раненых, призывая силу древних, многие усомнились в правдивости этих слухов. Слишком уж невероятным казалось подобное в наши дни.
Я понимающе улыбнулся:
— Признаться, я и сам был немало удивлён, когда впервые обнаружил в себе этот дар.
— В вас течёт кровь истинных вотрийцев.
— Родство с вотрийским народом — это неотъемлемая часть истории моей семьи.
Аварол согласно кивнул, и я решил уточнить:
— Скажите, какую должность вы занимаете при дворце?
— Ох, простите мою бестактность, — произнёс он. — Я советник короля. Вхожу в Малый совет.
— Как много вам известно об… отношениях короля Герта с моей семьёй?