Уже стоя под струями воды в душевой кабинке, я подумал, что это было бы просто.
Маргарита устраивает меня по всем пунктам. Как я и сказал, ее здоровье с моей магической помощью вполне позволяет еще лет тридцать вынашивать и рожать здоровое потомство. С этим вопросов не возникнет.
Мезальянс? Ну, эксцентричный преподаватель, обласканный государем, может позволить себе некоторые отхождения от правил. В конце концов, ничего не мешает просто оплатить возведение Ларионовой в благородное сословие некой услугой Романовым.
Но, разумеется, делать все это стоит не сейчас, а через несколько лет. Да и навязывать себя Маргарите я не собирался. Насильно мил не будешь, одно дело — место любовницы, которая по своему желанию может уйти в любой момент, чтобы построить собственную жизнь. И другое — супруга, которой от тебя уже никуда не деться.
Намылив голову, я подумал, что на месте Ларионовой Большакова уже тащила бы меня к алтарю. И мне нравилось, что Маргарита честно сама попросила о времени. Человек зрелый мыслит иначе, у него есть понимание ответственности за принятые решения.
Тяжело быть древним магом среди детей.
Закончив с водными процедурами, я накинул на себя халат и покинул ванную. Завтрак уже был накрыт, мои ноздри уловили аромат кофе и яичницы на беконе.
Поесть — и в новый учебный день.
* * *
Московский особняк Большаковых.
Евгений Игоревич вошел в комнату внучки. Кристина Гордеевна была занята выполнением домашнего задания. А потому девушка не сразу заметила присутствия Дубинина. Но и дед сам не торопил, наблюдая за тем, как увлеченно она покусывает кончик карандаша и заправляет прядь за ухо, когда задумывается.
— Ой, прости, я тебя не заметила, — отложив принадлежности, Большакова поднялась из-за стола и пересела на мягкий диван. — Увлекалась…
Евгений Игоревич спокойно кивнул и, присев в кресло, закинул ногу на ногу.
— Приятно видеть, что ты так увлеченно изучаешь… Что там, кстати, у тебя?
Кристина Гордеевна подняла учебник в мягкой обложке с тиснением фиолетовым цветом.
— Темная магия, первый курс, — прочитал дед, после чего перевел взгляд на внучку. — Смотрю, тебе нравится учиться в академии. Как у тебя с другими студентами? Нашла друзей?
Большакова в ответ вздохнула.
— Ну, я бы не сказала, что мы нашли общий язык, а кое-кто и вовсе умудряется меня бесить одним своим присутствием, — признала она. — Но возможность получать уникальные знания примеряет меня с этим странным обществом. Скажу честно, меня до сих пор удивляет, что преподаватели уделяют основное внимание не благородным студентам, а простолюдинам.
Евгений Игоревич кивнул.
— Это как раз объяснимо, — заговорил он. — Государь делает ставку именно на неблагородное сословие. Так что в первую очередь дипломы и знания должны получить простолюдины. А благородные платят за доступ к тайнам магии, а значит, это мы в первую очередь заинтересованы в собственном развитии. Если не хотим отстать. Конкуренция — та еще тварь, многие дворяне окажутся пережеваны ей и выплюнуты на обочину жизни.
Кристина Гордеевна смотрела на деда с удивлением.
— Звучит… цинично, — со вздохом признала она. — Тебе стало что-то известно?
— Нет, всего лишь простая логика, — развел руками Евгений Игоревич. — Императорская семья давно ищет способ нивелировать преимущества дворян. И эта академия — заметь, всюду подчеркивается, что она первая, а не единственная — станет тем камнем, который повлечет за собой лавину.
Девушка смотрела на своего деда, а тот не спешил продолжать мысль. Наконец, решив, что молчание затянулось, Дубинин уточнил:
— Так что, говоришь, за самоубийца тревожит мою любимую внучку? — с улыбкой спросил он. — Может быть, пора объявлять войну какому-то роду, а мы с твоим отцом и не в курсе?
Большакова криво усмехнулась.
— Это Моргунов, — ответила девушка. — И никакой войны объявлять не нужно. Просто их наследник… Он слишком высокого о себе мнения. Считает, что раз он претендует на звание лучшего по успеваемости на потоке, он может относиться ко мне снисходительно.
Евгений Игоревич улыбнулся иначе.
— А почему лучший он, Кристина? — спросил дед. — Я думал, ты станешь первой, кто будет стремиться к знаниям сильнее всех. Неужели Иван Владимирович настолько затмевает тебе разум, что ты витаешь в облаках на его занятиях?
Внучка чуть смутилась и на секунду отвела взгляд. Но Дубинину этого хватило, и он с трудом удержался от торжествующей улыбки.
Как ни крути, Моров стал слишком крупным игроком. И оказаться рядом с ним было бы полезно для рода, но… В ближайшие пару десятилетий общество станет сильно лихорадить — слишком много магии выплеснется в быт Российской Империи. Удержать волну будет невозможно, только оседлать. Устоять смогут далеко не все, несмотря ни на какую протекцию Ивана Владимировича.
И Евгению Игоревичу очень не хотелось бы, чтобы внучка пострадала в этом цунами. А чем дальше она окажется от Морова, тем лучше. Свою пользу Большаковы от него уже получили — Кристина Гордеевна уже вернула себе вкус к жизни. От подарка в виде компромата Моров сам отказался. Однако между родами нет ни вражды, ни долгов. И это отличный момент, чтобы перейти к дружеским отношениям, не углубляясь в родственные.
— Иван Владимирович замечательный, — произнесла взявшая себя в руки Кристина Гордеевна. — Но он ни разу за эти недели не дал понять, что относится ко мне как-то иначе, чем к другим студентам. Я понимаю, что академия только открылась, ему просто некогда заниматься личной жизнью. Однако…
— Ты поняла, что не так уж и много места в его жизни занимаешь, — с пониманием кивнул Евгений Игоревич. — Что ж, Иван Владимирович был прав — вам нужно было немного времени, чтобы разобраться в своих чувствах.
— Чувствую себя предательницей, — уронив лицо в ладони, призналась Большакова. — Я же чуть не предложила ему себя тогда!.. Что он обо мне теперь подумает?
— Ну, как минимум, он подумает, что ты достойная девушка, — задумчиво произнес дед, не спеша утешать внучку. — Ведь ты подойдешь к нему сама и все скажешь в лицо, открыто. Поставишь точку в этой истории и вы оба будете жить дальше. Свободными от обязательств.
Кристина Гордеевна всхлипнула, поднимая лицо и глядя на Евгения Игоревича.
— У нас не было шанса, да?
Дубинин улыбнулся и поднялся из кресла.
— Не было, дорогая, — кивнул он и протянул руку. — Пойдем, надо рассказать твоему отцу.
Глава 19
Государственная магическая академия имени его императорского величества Федора, кабинет преподавателя защиты от темной магии. Иван Владимирович Моров.
— …простите, Иван Владимирович, — едва сдерживая слезы и не глядя на меня, закончила речь Большакова.
Я вздохнул и с улыбкой взял ее за руку. Почувствовав прикосновение, она повернулась ко мне и захлопала ресницами, чтобы не пролить слез.
— Вам совершенно не за что извиняться, Кристина Гордеевна, — заверил я. — Ведь, как вы помните, я намеренно заставил вас согласиться подождать. И как мы оба видим, время расставило все по своим местам. Я рад, что вы вернули себе вкус к жизни, и мне греет душу осознание, что я приложил к этому руку.
Большакова все же всхлипнула, я отпустил ее запястье и, выдернув из кармана пиджака платок со своей монограммой, вручил его девушке. Кристина Гордеевна приняла тряпицу с благодарностью и быстро привела себя в порядок.
— Простите, я совсем расклеилась, — пробормотала Большакова.
— Не стоит, — легко покачал головой я. — Парой мы с вами не стали, но это не значит, что наши отношения от этого испортились. Во всяком случае, я надеюсь, что мы сохранили доверие и дружбу между нашими семьями.
Кристина Гордеевна улыбнулась.
— Сохранили, Иван Владимирович, — подтвердила она. — Вы говорите прямо как мой отец.
— В таком случае он умный человек, — улыбнулся я, после чего бросил взгляд на свои наручные часы. — Однако время перерыва заканчивается, вам нужно успеть на занятие. Да и мне следует выходить.
Большакова тут же подобралась и легким напряжением магии привела собственное лицо в порядок. Теперь ничего не напоминало о том, что она только что плакала.
— Да, конечно, — кивнула Кристина Гордеевна. — И… Спасибо вам за все, Иван Владимирович.
Я тоже кивнул и с улыбкой на губах проводил студентку на выход. В отличие от нее у меня еще было немного времени. Как раз успею выпить чаю.
Расставание с Большаковой меня нисколько не задело. Да, она мне нравилась. Но и модели мужских журналов мне нравятся, как и правильно обжаренная арабика. Однако это не дает мне права приватизировать плантации или обращать в рабство красивых дам.
Девушке еще предстояло расти, набираться опыта, просто жить. И хотя я допускал, что мы все же заключим помолвку, после сегодняшнего разговора на самом деле искренне был за нее рад. Уж точно ломать ей жизнь ради того, чтобы просто обладать, я не собирался.
Конечно, я понимал, что Кристину Гордеевну убедили отец и дед, чтобы она открыто со мной поговорила. Еще на папке с доказательствами против Куликовых было видно, что Большакова достаточно верная семье девушка, чтобы не творить глупостей.
Но в любом случае я оценил результат и был им доволен.
Допив чай, я прихватил с собой план занятия и покинул кабинет.
Меня ждали мои студенты.
* * *
Московский особняк Герасимовых.
— Мирослава, ты слышала последние новости? — спросила подружка, обращаясь к сидящей за столом хозяйке покоев.
— Смотря какие, — ответила та, с легкой улыбкой наблюдая за тем, как ее гостья любуется своим отражением в зеркале.
— Большакова вышла из клуба поклонниц нашего преподавателя защиты от темной магии, — пояснила та, обернувшись к Герасимовой. — Она сама об этом, конечно, не объявляла, но кое-кто подслушал ее разговор с другими студентами. Вот и…
Мирослава Анатольевна лишь посмеялась.