— Сото! — Машка решилась на отчаянный шаг. — Можно я тебе письма писать буду? В Африку?
— И посылать голубиной почтой, — пробормотала под нос Дашка, периодически краснеющая от выразительных взоров своего князя.
— Маша! — Колдун ласково поглядел на мою дочку. — Я есть тебе обещать, что скоро вернусь. Как только у нас начнется сезон дождей…
— Все равно, — надулась Маша. — Ты исчезнешь, а нас даже от вампиров защитить будет некому. В случае чего.
Сото задумался. Потом встал из-за стола и потянул за собой Машу.
— Не знаю, как это получится, но я есть очень постараться, — сказал он, стиснул мою дочуру в объятиях и поцеловал прямо как в мелодраматическом фильме.
— Ого, — сказал Авдей. — А быстрый парень.
— Это уже не лезет ни в какие ворота, — возмутилась было я, но тут колдун с сожалением оторвался от Маши (или Машка с сожалением высвободилась из объятий колдуна?!) и заявил:
— Теперь Маша тоже имеет власть над Огненным Мстителем. Вампиры не посмеют даже приблизиться ко всем вам.
Машка, наконец успокоившаяся после поцелуя, смогла усвоить данную информацию.
— Что, правда? — восхищенно захлопала она в ладоши. — Ой, спасибо тебе, Сото!
— На здоровье, мвана, — широко улыбнулся он.
— ЧТО? — спросили мы с мужем.
— Наша традиция, — продолжал улыбаться хитрый колдун. — Теперь Маша стала моей мваной.
— Традиция традицией, а девочка она еще несовершеннолетняя! Так что с женитьбой придется подождать!
— Как скажете, — кивнул Сото. — Вот после сезона дождей…
— Да. Вот после сезона и разберемся, кто чья мвана…
Сразу после завтрака наш колдун засобирался домой.
— Жаль, что ты не осмотрел всех столичных достопримечательностей, — засокрушалась я.
— Каких? — удивились все.
— Сверхъестественных! — потрясла всех я знанием оккультной стороны жизни Москвы.
— Это как? — Даже Авдей, коренной москвич, оказывается, о таких вещах не знал.
— Дорогие мои, — задушевно начала я. — Разве вам не ведомо, что град сей, Москвою именуемый, населен не просто обычной нежитью, но еще и привидениями да призраками, которым даже Лондон позавидует! Знаете ли вы, что если в полночь на пятницу тринадцатого выйти на Тверскую и встать насупротив здания мэрии, то можно увидеть громадного черного кота, который бродит там с подвыванием, а из-под кепки сверкают демоническим блеском его зеленые глаза.
— Погоди… Кот в кепке?!
— Ну да. Раньше, правда, он без кепки ходил. Говорят, это призрак москвича, с которым в мэрии несправедливо обошлись. Вот он теперь и старается напугать тамошних сотрудников…
— Сказки…
— Вот и не сказки! А на Красной площади в лунные ночи слышны стоны и детский плач из-под земли, потому что раньше на этом месте язычники приносили свои жертвы. А возле Лубянки часто слышат тяжелые такие шаги: бух-бух! Это ходит призрак статуи Феликса Дзержинского!
— Вика, — проникновенно сказал муж. — Если дело так и дальше пойдет, писать фантастические романы будешь ты. А я буду заниматься хозяйством. Лады?
Сото восхищенно слушал мои байки. Потом свет в его глазах погас, сменившись печалью вперемешку с сознанием собственного долга.
— Мне все равно нужно вернуться в племя… Увы…
— Как же ты полетишь? — заинтересовалась я. С исключительно технической точки зрения. Потому что всем известно, что колдуны не используют в полетах помело; ковры-самолеты — прерогатива джиннов и прочей исламизированной нежити, а обычные человеческие средства передвижения тут явно не подходят: во-первых, у Сото нет документов, а во-вторых, самолеты — такой ненадежный транспорт.
— У меня есть служебный дух, — улыбнулся Сото. — Он меня в один миг доставит в племя, yes.
— Ну что ж, тогда давайте прощаться. — Я неловко обняла африканского гостя. — Прилетай, как будет настроение…
— Всегда рады тебя видеть, — пожал ему руку Авдей.
— Я обязательно вернусь. Маша! Ты меня не забывай!
— Хорошо…
Сото обнялся с девчонками, получил дружеский тычок от Ираклия и подошел к распахнутой балконной двери.
— So long! — помахал он рукой и начал таять как призрак. Его тело пронзили тысячи копий солнечных лучей.
— Сото, погоди! — закричала я. — Меня этот вопрос очень волнует! Что в переводе на наш язык означают охломахаи?
Ираклий и Авдей заржали, будто пьяные гусары.
Даже призрачный Сото улыбнулся, как Чеширский Кот:
— Спроси у своего нванги, мвана[23].
И исчез. Только на полу, возле балконной двери лежали рубашка, серые штаны и старые сандалии моего мужа.
— Может, нам эти вещи объявить тотемом? — задумчиво спросил муж. — Символом мужской силы и… вообще.
— Ну нет. У нас и так этих тотемов — полна кладовка. Руки не доходят выкинуть.
С этой моей фразы в доме как-то сама собой возникла стихийная уборка, в которой даже дочери приняли живейшее участие. Видимо, паранормальные события последних дней так подкосили их психику, что им требовалась немедленная терапия в виде чистки кафеля, перетирания сервизов в буфетах, чистки ковров etc. Князь Ираклий, увидев, как рьяно мы взялись всей семьей наводить чистоту, понял, что на данный момент является лишним (иначе его тоже пропылесосят и протрут жидкостью для полировки мебели) и поспешил откланяться, заверяя Дашу, что позвонит в ближайшее время.
…Я сортировала полотенца в бельевом шкафу, когда из кухни раздался восхищенный вопль Машки:
— Идите все сюда!
Прямо с кипой посудных полотенец я ворвалась на кухню, столкнувшись в дверях с мужем и Дашкой.
— Что случилось?
…А ничего. Маша, желая принять самое деятельное участие в общей уборке, вознамерилась отдраить до блеска все кастрюли и эмалированные миски, рядком стоявшие в посудном шкафу. Когда она потянула из шкафа первую кастрюлю, то мимоходом удивилась ее тяжести. Потом подумала, что это я по забывчивости своей сунула, к примеру, в кастрюлю куриные окорочка для разморозки да и забыла про них… Но когда Машка сняла с кастрюли крышку…
Да, это были совсем не куриные окорочка. К пище это вообще не имело ни малейшего отношения.
Мы склонились над кастрюлей. Радужный отсвет лег на наши потрясенные лица.
— Ма, это алмазы, да? — тихо спросила Машка, прижимая к груди крышку от кастрюли.
— Бриллианты, — запредельным голосом подтвердил муж. Осторожно, словно боясь обжечься, взял один крупный камень, сверкающий как застывшая слеза. — Кабошоны. Это огранка такая…
Даша погрузила пальцы в бриллианты:
— Они настоящие! Не наколдованные!
— Их тут, наверное, на миллионы долларов, — опасливо сказала Маша и оглянулась, словно к окнам нашей кухни уже подрулили гангстеры, грабители и прочие домушники.
Я оценивающим взглядом посмотрела на кастрюлю. Если учесть, что она пятилитровая и заполнена первосортными алмазами по самые ручки, тут уже не миллионами пахнет. Я расстелила на кухонном столе полотенца и приказала:
— Выгружайте их из кастрюли! Иначе мне сегодня борщ готовить будет не в чем.
Муж посмотрел на меня как на анацефалку. Тут такое богатство привалило, а она только и думает, что про борщ!
Но подчинился. Вскоре весь стол оказался в алмазах, переливался, сверкал и блестел при этом так, что сотрудники Государственного Алмазного фонда взвыли бы от зависти. Я поводила над камушками ладонью:
— Даш, ты права. В этих камнях нет ничего магического. Они подлинные. И безумно дорогие. Правда, с десяток из них — не совсем чистой воды, но это не имеет значения. Меня больше волнует, откуда они взялись в кухонной кастрюле?
— Мам, а как насчет рубинов в сковородке? — Маша смеялась нервным смехом и протягивала мне упомянутую утварь.
Мы аккуратно перевернули сковородку над столом. Теперь поверх бриллиантов рассыпались рубины, напоминая клюкву в сахаре.
— Чей это сюрпризик, а? — задумался Авдей. — Манюня, ты пошарь еще по посуде, в ведерко мусорное загляни: может, еще какие драгоценности обнаружатся?
Манюня честно принялась выполнять просьбу папы. В результате ее рейда в горшочках для тушения мяса были найдены сапфиры, в старинном, еще прабабушкином чугунке — изумруды, а в наборе банок для круп — бериллы, турмалины, опалы, аметисты и цирконы…
Наконец поток драгоценностей иссяк. Наше семейство задумчиво оглядывало переливающийся всеми цветами радуги холмик.
— Можно открывать филиал минералогического музея, — пробормотал Авдей.
— Нет! Продать пару камешков и отправиться в кругосветное путешествие на собственной яхте. Или — на персональном самолете, — размечталась Маша.
— Купить виллу во Флоренции. Или в Риме… — Это Дарья.
— Что вилла! — подыграла я ей. — Уж если тратить, так тратить. Давайте купим какой-нибудь атолл. Или коралловый риф. И создадим там колонию!.. Ну что, фантазии можно считать исчерпанными? Время мыслить здраво. Откуда у нас эти камни?
Я взяла пару изумрудов и задумчиво принялась подбрасывать их на ладони. Изумруды мне о чем-то напоминали. Вернее, о ком-то.
— Маш, ты поройся в шкафу, может, там еще что найдется…
Маша с некоторой опаской сунула руку по самое плечо в глубь шкафа и ойкнула:
— Тут что-то пушистое!
— Кусается? Сопротивляется?
— Ой! Нет…
И на свет божий было извлечено то самое полотенце, которым в первый день своего визита колдун Сото препоясал свои эротические чресла.
Мы развернули полотенце. На нем красным маркером было коряво выведено:
«Это всё есть вам небольшой подарок от племени мошешобо. Чтобы Вика купила себе еще один микроволновка».
Мы долго хохотали.
— Ну, Маша, с женихом ты не прогадала, — сказала я. — Алмазов у него как грязи[24]. Жить будешь первоклассно.
— Только на завтрак, обед и ужин придется есть сорго, кукурузу и жареную саранчу, — утешила сестричку Даша.
Чтоб добру зазря не пропадать, мы решили разложить камушки по всем имеющимся у нас в буфете хрустальным и стеклянным вазам, блюдам, фужерам и салатницам. Особенно красиво смотрелась смесь из сапфиров и бериллов в большой пивной кружке, подаренной Авдею одним из читателей, который по совместительству был еще и директором пивоваренной компании…