авная сенсация — приехали таежные дикари в цивилизацию не просто так, а ради святого дела деторождения.
Об этом немедля раструбил в местной прессе молодой да ранний журналист Акашкин, по счастливой случайности находившийся в совхозе на момент прибытия туда Потаповых. Пожалуй, прибудь в район Кривой Мольды инопланетное летающее блюдце, и то информационная эйфория не была бы такой мощной. Журналист даже ухитрился взять у Маркела интервью. Это интервью тоже напечатали и выяснили из него, что «наши таежные соседи» явились с целью сдаться на милость городского родильного дома имени Инессы Арманд.
В роддоме тоже, конечно, ахнули. Доселе не появлялись в контингенте беременных женщины из овеянной нехорошими легендами глухомани. Плюс к тому у Руфи, в отличие от Маркела, не было ни паспорта, ни вообще каких бы то ни было документов. Но на эту бюрократическую препону решили закрыть глаза и положили Руфь на сохранение с огромным количеством обследований и анализов — словно и впрямь она была марсианка, а не простая (на первый взгляд) женщина…
Беременность Руфи протекала спокойно, без особых осложнений, если не считать тяжелого характера и моральной подавленности самой беременной. Она старалась избегать положенных ей процедур, ела только то, что приносил ей Маркел, и часто сидела у окна, глядя в одну точку пугающе-серебряным взглядом. Она не уставала повторять, что, кабы не воля мужа, она сроду не оказалась бы на чужой земле, в больнице, где все не так, не по-людски, точнее, не по-яроверски. Мирных же бесед ни с персоналом, ни с будущими роженицами Руфа тоже не вела, держалась особняком и с какой-то непонятной надменностью, будто принцесса в изгнании. Разговаривала только с мужем — в короткие минуты его визитов — и постоянно укоряла его за то, что вывез он ее из родной деревни и быть теперь беде. Но Маркел был тверд. Он в совхозе Кривая Мильда на время беременности жены устроился механизатором, снял комнату у старухи, которая помнила его еще пацаненком, и ждал того момента, когда Руфа разрешится от бремени.
Когда же момент этот настал, выяснилось, что роды будут сложными и тяжелыми — плод был непомерно большим. Врачи решили не мучить роженицу и делать операцию. Руфа противилась и, задыхаясь от боли, вопила, что все равно будет рожать сама, поскольку таковы обычаи их общины… Ей дали наркоз, но все врачи, находящиеся на этой фантастической операции, уверяли, что им все время казалось, что эта «сумасшедшая роженица» вот-вот очнется от наркоза и спрыгнет со стола…
Операцию провели с поистине филигранной точностью и четкостью. Но когда на свет божий наконец появился ребенок…
— Господи, — сказала акушерка, — это же сиамские близнецы!
Определение было абсолютно верным. Две девочки-младенца, сросшиеся бедрами, натужно заревели, словно проклиная свою несчастливую звезду, угораздившую их родиться такими, а заодно и предчувствуя судьбу, которая будет к ним немилостива.
— Но вообще-то они крепкие, — сказала акушерка. — И вон как орут! Выживут. А потом можно будет сделать операцию по разделению… Так, Ольга Юрьевна?
Ольга Юрьевна, врач, проводившая операцию, ничего не ответила. Потому что она смотрела на лицо роженицы с красивым именем Руфь. Лицо Руфи было совершенно серебряным.
— Мы теряем ее, — прошептала Ольга Юрьевна. — Она умирает!
Тут же, препоручив сиамских близнецов специалистам, бригада врачей принялась вытаскивать с того света роженицу. Но лицо ее так и осталось серебряно-восковым, и на экране кардиомонитора с противным гудением светилась ровная зеленая линия…
— Как мы об этом отцу скажем? — прошептала Ольга Юрьевна…
Но отцу не пришлось ничего говорить. Маркел Потапов так никогда и не узнал о том, что у него родились уроды, а жена умерла на родильном столе. Потому что аккурат в день родов (дождливый июньский день) Маркел отправился зачем-то в поле. И там в него со снайперской точностью угодила молния (единственная молния за все лето!), оставив новорожденных близнецов круглыми сиротами…
И еще вот что интересно. Дней через десять после описанных событий в роддом заявилась женщина и предъявила документы на имя Хорошевой Фариды Ивановны, родной сестры покойной Руфы. Она вы-слушала от врачей историю рождения сиамских близнецов и историю смерти их родителей, а потом заявила, что забирает детей себе. Противиться тому не стали — выглядела Фарида Ивановна так царственно и недоступно, что о формальностях типа справок и разрешений на усыновление персонал больницы решил не вспоминать. К тому же кому нужны были эти дети-уродцы, да еще в разгар перестройки, когда рушились привычные системы мира и социального благополучия.
Фарида Ивановна взяла закутанных в казенное одеяльце близнецов и посмотрела на выдававшую их ей медсестру прозрачно-серебряным взглядом:
— Где похоронили их мать?
— Отца за Желтым мысом схоронили, на старом кладбище… — ответила медсестра.
— Я спрашиваю про мать, — голосом, от которого делалось неуютно, повторила Фарида Ивановна.
— Так ведь кремировали ее. В больничном крематории, — зачастила медсестра, и сердце отчего-то у нее зацокало, будто конь бил копытом о серебряную мостовую. — Ведь у нее здесь нет никаких родственников, а с деревней ихней как связаться, нету ни телефона, ни почты… А урну с прахом в могиле мужа похоронили, там же, на старом кладбище за Желтым мысом…
Близнецы в руках Фариды Ивановны тихо заскулили, открыли глаза, похожие на тусклые серебристые рыбьи чешуйки…
— Спасибо, — сказала Фарида Ивановна. Больше ее никто никогда не видел. Во всяком слу-чае, в городе Щедром. И о сиамских близнецах не было ни слуху ни духу… А на старом городском кладбище действительно есть могила с нищенской таблич-кой и надписью: «Маркел Потапов. Руфа Потапова». За ней никто не ухаживает, поэтому она густо и щедро заросла странным бурьяном — листья у него словно покрыты серебряной пылью. А еще в особенно темные ночи над этой могилой можно увидеть неяркое ровное и бесшумное пламя, которое ничего не сжигает вокруг. Правда, последний факт сомнителен, потому что упомянутое пламя видел алкоголик города Щедрого Мотя Плотвин — а ему, из-за белой горячки, пламя уже повсюду мерещилось…
А в общине яроверов объявили сорокадневное покаяние. Потому что не сумели удержать в стенах своих Тайну. Потому что нарушили завет своей богини. И потому, что отныне оставшиеся дети исчезнувших Маркела и Руфы Потаповых почитались сиротами, лишенными доброго наследства и доброй же славы.
Глава третьяINERS NEGOTIUM[35]
Дарья Белинская провела бессонную ночь. Причем провела ее перед обычным компьютером (что бывало редко), а не перед магическим кристаллом (что бывало куда чаще). Магистр Рэм не подвел: в половине первого ночи Дарья получила объемное письмо, зашифрованное ее открытым ключом и открывающееся только на ее же личный пароль. Дарья мимоходом подумала, что магистр Рэм при всей романтической эксцентричности своей натуры все-таки отличается воистину нечеловеческой скаредностью — даже Интернетом он пользовался лишь ночью, когда оплата была копеечной.
Дарья ввела пароль, сняла с письма защиту, и перед ней предстали файлы под кодовым названием «Наведенная смерть». Чувствуется, что особисты ложи не отличались особой фантазией. Дарья состроила гримаску: магистр Рэм явно прислал ей далеко не всю информацию, которой на данный момент располагает ложа. Несмотря на то что она его лично попросила…
Впрочем, и присланного было достаточно. Более чем. Дарья поежилась — внезапно стало прохладно — набросила поверх пеньюара большой мягкий и теплый платок из толедской шерсти и погрузилась в чтение досье.
Оно отличалось спартанской лаконичностью. По сушеству, это был список жертв, место и время их смерти. И больше ничего, никаких комментариев. Впрочем, в досье каждой жертвы имелась краткая биографическая справка, но Дарья понимала — справка только формальность. Справка не поможет установить истину.
Дарья читала и ежилась все больше. Ей казалось, что она не в своих покоях, а в подвале, пропитанном сыростью и гнилью.
«Валленберг Луиза Агнесса, 15 лет. Княжество Лихтенштейн, г. Вадуц. Скончалась 3 июня 2018 года.
Гончар Марина, 14 лет. Беларусь, г. Витебск. Скончалась 24 сентября 2018 года.
Доспевска Барбара, 13 лет. Болгария, г. Стара Заго-ра. Скончалась 4 октября 2018 года.
Иевлева Галина, 15 лет. Россия, г. Калуга. Скончалась 8 марта 2019 года.
Ингефельд Сельма, 14 лет. Швеция, г. Гетеборг. Скончалась 13 ноября 2018 года.
Ишкольц Мирта, 15 лет. Венгрия, г. Дебрецен. Скончалась 5 апреля 2019 года.
Кудрявцева Светлана, 14 лет. Россия, г. Екатеринбург. Скончалась 12 декабря 2018 года.
Кулабина Анастасия, 13 лет. Россия, г. Воронеж. Скончалась 1 августа 2018 года.
Ланнерфиц Стефания, 15, 5 лет. Австрия, г. Инсбрук. Скончалась 6 сентября 2018 года.
Маковцева Зося, 13, 5 лет. Россия, г. Щедрый. Скончалась 25 марта 2019 года.
Саанредам Ирма Луиза, 15 лет. Нидерланды, г. Утрехт. Скончалась 8 марта 2019 года.
Стишковская Агата, 15 лет. Польша, г. Гданьск. Скончалась 12 июня 2018 года.
Халгримаа Эдда, 12 лет. Исландия, г. Кефлавик. Скончалась 6 сентября 2018 года.
Шпайер Шарлотта, 15, 5 лет. Германия, г. Эссен. Скончалась 12 марта 2019 года».
Дарья перечитала список трижды. Потерла виски, встала и подошла к окну. Вгляделась в его сине-черную глубину и вздрогнула: ей показалось, что за окном стоят четырнадцать девочек в белых саванах.
— Чур меня, — привычно сказала Дарья, отскакивая от окна. — Надо взять себя в руки, иначе я ничего не смогу расследовать… Но скотина, скотина магистр Рэм! Я до последнего момента не знала, что все убитые Наведенной Смертью — дети!
Дарья подошла к резному, инкрустированному самоцветами и перламутром буфету, который совершенно не вписывался в обстановку, до того выглядел музейно и архаично. Она не раз заявляла Хелии, что хотела бы выкинуть из своих покоев это чудовище черного дерева, но Хелия неизменно отвечала госпоже вежливым отказом. Да Дарья и сама понимала, что с буфетом не расстанется. Он был заклят своим создателем — могущественным толедским колдуном Карло Маггиоре, — заклят хранить и не выдавать непосвященным любую тайну, которую ему доверят, любое сокровище, любое существо, живое или мертвое, буде оно окажется в недрах буфета. Карло Маггиоре, колдун-краснодеревщик, наделил свое создание способностью не гореть в огне, не тонуть в воде и стойко выдерживать удары топора либо осадного тарана… И, как повествует легенда, сам Маггиоре спасался в своем буфете от преследований инквизиции. Правда, в глубокой старости колдуна поразило безумие, и он свел счеты с жизнью, опять-таки замуровавшись в буфете. Где и пребывал до сих пор, чем сильно раздражал Дарью: в присутствии скелета мужчины было как-то не совсем прилично хранить в шкапчиках буфета выпивку, потому что ничего более секретного и важного Дарье пока не доводилось прятать. Возможно, теперь ситуация изменится, когда она всерьез примется за расследование…