И – чудо! – звук мотора вдруг резко прекратился, и наступила такая тишь, что слышно было, как где-то далеко-далеко перекликиваются какие-то птицы.
- Вы, девчонки, с ребятами пока побудьте, - обернулся Громов. – А я тут договорюсь. Эй! Здорово!
Запрыгнув на тракторную гусеницу, молодой человек заглянул в кабину:
- В Алексеевский сельсовет?
- Туда, - угрюмый, весь пропахший соляркою, тракторист в засаленной до полной невозможности кепке, распахнул дверцу и закурил беломорину.
Круглое, изборожденное грязными морщинами, физиономия его отнюдь не напоминала лицо доброго самаритянина.
- Чэво надо? – упирая на твердое «ч», неприветливо осведомился мужик.
Капитан-командор улыбнулся:
- До парома подбросил бы, а?
- Не положено! Эта у меня… инструкция!
- Ну, сам-то глянь, - не отставал Громов. – У тебя сани-то наполовину пусты! Мы б вон там, между бочками уселись… а?
- Говорю ж – инструкция!
Словно «инструкция» тракторист старательно выговаривал по слогам, видать, нравилось ему произносить столь ученое слово.
- Так мы б заплатили.
- Зачэм?
- Так тебе что, деньги совсем не нужны, дядя?
- Дак не нужны. Зачэм? – не проявляя никакого интереса, тупо повторил мужик. – Лан-но, поихал я, опоздаю.
Выбравшись из кабины, тракторист ухватился за тросик пускового двигателя, с первого разу не завел, и Громов быстро бросился к саквояжу, рванул прихваченный по совету Витька жбан – хороший жбан, не какая-нибудь там «чекушечка», настоящая поллитра за двадцать один рубль двадцать копеек!
- Может, так?
- Хо! – углядев водку, мужик улыбнулся Андрею как самому лучшему другу. – Ишь ты – «сучок»!Магазинная?
- А ты думал? Так подвезешь?
- Сейчас… Эй! – подбежав к пионерам и девушкам, тракторист махнул рукою. – В волокушу-то забирайтеся, да держитесь крепче, не то послетаете да-ак!
- Вот спасибо!
Обрадованные детишки проворно забрались в сани, точнее сказать – на дощатую платформу, с относительным комфортом разместившись меж бочками с соляркой и каким-то темно-зелеными ящиками.
- Вот это здорово! – весело кричал рыжий Валерка. – На тракторе поедем! Ребятам в классе расскажу – обзавидуются.
- Это правильно, - помогая расположиться девушкам, Громов довольно кивнул. – Как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
- Ну, чему вы радуетесь-то? – расстегнув ватник, с укоризной заметила Маша. – Лучше б пешочком прошлись. Тоже мне, туристы!
Отдав некоторые расположения, тракторист ухватил Андрея за локоть:
- А ты в кабину ко мне – пошли.
- Да я б лучше на волокуше…
Громов попытался отговориться, да неудачно – все его поползновения тракторист живо пресек одной единственной фразой:
- Что ж я, один пить буду? Куда заедем тогда?
Вот ж сказал – не попрешь против, уж, по крайней мере, предупредил честно! Обреченно махнув рукой, капитан-командор прихватил с собой сидор с немудреной закускою и полез в ревущий трактор.
Едва тронулись, тракторист ловко сбил с бутылки белый сургуч и вытащил картонную пробку. Вообще, он как-то странно управлял своей машиной – у Громова складывалось такое впечатление, что трактор, словно хорошая лошадь, ехал сам по себе, а его водитель лишь время от времени, подправляя заданное направление, трогал рычаги-фрикционы.
- Тебя как звать-то?
- Андрей.
- А меня – Федор. Ну, будем!
Пили прямо из горла – не чиняся, и тракторист охоботил бутылку буквально в три глотка., после чего несколько смущенно поинтересовался – есть ли еще? – и, получив заверения, что есть, но - «попозже», довольно закивал.
- Хорошый у тя чэснок-то, Андрюха. Где брал? В Шугозере?
- Там.
- А водочку?
- Водочку еще в Тихвине купил, думаю – мало ли?
- Правильно подумал, - углядев слева повертку, Федор потянул на себя правый фрикцион, заодно и нажал на педаль, притормаживая гусеницу, чтоб повернуть уж совсем круто. – А то у нас получка недавно была, в колхозе. Вот водку-то за два дня во всех магазинах и раскупили, и в орсовском, и в сельпо. Только однова бражка осталась, или по-нашему – олудь.
- Как-как? – половину из того, что говорил тракторист, Громов не слышал из-за сильного шума.
- Олудь, говорю! – что есть силы заорал тракторист. – Брага!
- Понятно… А мы зачем свернули-то? Тут что – дорога? Не похоже что-то.
- Ась?
- Спрашиваю, зачем свернули?
- Чэво-чэво навернули?
- Глухая ты, Федя, тетеря! Что с тобой говорить?
- И с тобой поговорить – в удовольствие. Хорошего-то человека сразу видать, да!
Федор вдруг резко остановил трактор и заглушив двигатель, надел на голову повещенную на какой-то рычаг кепку:
- Подышим малость. Кому, может, в лесок надо…
- Да, сходим.
Громов уже вылез было, да тракторист крепко придержал его под руку:
- Ондрюх! Ты ж говорил, у тя, вроде, есть… Дак что?
- Так по пути… Чего еще делать-то?
- Правда и есть! Молодец, голова у тя хорошая, варит.
- Федь, - пока девки с ребятами разминались, капитан-командор внимательно осмотрелся по сторонам, обращая особое внимание на стоявшие рядами трелевочники и штабеля спиленного леса. – А тут чего такое было-то?
- Дак, леспромхозовская делянка. В октябре ишо мужики работали, пока дороги-то не раскисли. Теперь вот встанут дороги-то, снова работать начнут. А река-то у нас тут мелкая. По реке не сплавишь – вывозить надо лес-то да-ак.
Это словечко – «да-ак» - Федор вставлял почти в каждую фразу, чаще – в конце, с ударением, но, бывало, что и в начале, отчего речь его звучала весьма своеобразно. Этакий саксонский акцент!
- Помоги-ко, Ондрюх, бочки скантовать, - отнеся в бытовку два ящика тушенки, попросил тракторист.
- Да не вопрос! Показывай, куда только.
- А вон, у бытовки бросим. Недели через две мужики придут – разберутся, где тут солярка, а где – бензин.
- Так, тракторы-то, вроде, на соляре? Зачем бензин?
- Эх, город! Трактора-то на солярке, а пускач? А пилы?
- Понятненько.
Скантовав пять бочек с соляркой и одну – поменьше – с бензином – к бытовке, новые знакомцы уселись на поваленное березовое бревно. Федор закурил, а Громов задумчиво посматривал на веселящихся пионеров – уже удумали играть в догонялки – на девчонок, Фаню и Машу, на идущую куда-то глубоко в лесную чащу тракторную дорогу.
- И далеко по ней можно доехать?
- По зимнику-то? – тракторист сплюнул и, зачем-то оглянувшись вокруг, понизил голос. – Да туда, да Макар телят не гонял.
- Как это? – не понял капитан-командор.
- Дак так… Ладно, пошли.
- А это что за трактора-то? Трелевочники?
- Они, - поправив кепку, ухмыльнулся Федор. – Эти вон, новые – ТДТ-60, на солярке, а во-он те два, на дровах – КТ-12! Ох, и машина – лучше всякого дизеля! Подвеска немецкая, прет – лучше танка, и маленький – везде проползет, ага.
- Что, правда - на дровах? – Громов недоверчиво посмотрел на два трелевочники со скошенными кабинками и непонятным приспособлениями, похожими на титан для ванны или перегонный куб.
- Газо-гене-раторные колонки! – с чувством произнес тракторист. – Чурки березовые поколол, закинул, пускач запустил…
- Ага, для пускача-то, поди, бензин нужен! – проявив полное понимание, капитан-комнадор помахал рукой смеющимся девушкам. – Ну, что, не растрясло вас?
- Не! Не растрясло. Наоборот, здорово!
- Ну и славно.
- А бензин-то – да, нужон, - повернувшись к старой березине, Федор расстегнул штаны. – Дак, для пускача-то много ли? Шестьдесят шестой бензин-то… Канистрочку с собой прихватил – и едь себе, сколько хочешь – только дровишки подкладывай! Сразу-то после войны только этим тракторком и спасались. А прет он, знаешь, куда как шибче «шестидесятки». Хоть до луны доедет – без всякой солярки да-ак!
- Отличная техника, - кивнув, согласился Андрей. – Ну, что – поехали?
- Поехали, - вспомнив про водку, тракторист обрадовано потер руки. – Немного уж и осталось-то – часа два.
- Ну, водку успеем выпить!
- Э, Ондрюха! Водку-то мы и за пять минут выкушаем! Иль у тя не одна?
У длинного, похожего на широкую реку, озера, волокушу с нетерпением ждали колхозники. Кто-то курил, кто-то прохаживался возле сколоченного из крепких бревен парома, какие-то две девчонки, усевшись у самой воды на старый комель, увлеченно щелкали семечки и смеялись, вспоминая какой-то фильм:
- А она ему… А он… А та… Вот это любовь да-ак!
- Джина Лолобриджина?
- Не! Брижыт Бардо!
- Брижыта – девка красивая!
- Дак и мы с той не хуже, Мань! К те Кольша-то вчера приходил? Эй, че молчишь-то?
- Тсс!!! – девчонка вскочила на ноги и повернулась к лесу. – Слышишь? Не трактор ли?
Подружка тоже прислушалась:
- Трактор! Идет, идет, милый… эй, мужички! Кажися, едут!
Встречали, как пароход северного завоза где-нибудь на Колыме или в Дудинке – только что без приветственных речей и оркестра. Но – радостно и даже очень! Здешние места, по сути-то, тоже от Большой земли оторваны – летом только на тракторе и доберешься, лишь, как подморозит – на машине можно – по зимникам. И то – не везде, и, как говорили местные – «и не на всякой-то машине да-ак»!
- Здорово, Федор! Как добрались? Видим, видим, неплохо. Пионеров привез зачем-то. А это что за девки-то? Доярки новые? Ах, вожатые, вон оно ка-ак. Та вон, темненькая, ничо – сисястая!
- Почту, почту-то привезли?
- Да вон, в ящике, - тракторист махнул рукой. – Там и письма с посылками, и газеты.
- Да газеты нам твои сам знаешь, куды…
- Не, мужики – махорочку раскурить – тоже нехудо.
- Хэ, махорочку! – выпятил грудь тракторист. – Я вам в сельпо два ящика «Беломору»
привез!
- «Беломор»! Или ты! А водку привез?
- Привез! И еще – какого-то кислого вина.
- Слышь, Федя! А ты откуда знаешь, что кислое?
- Дядя Федя, а кино какое привез?
- «Иван Бровкин»!