- Тогда уж, скорей – на попутку.
- Или здесь у кого-то завис… У другана, у марухи. Вот у этой лярвы мы сейчас и спросим. Эй, отвечай! Громов где?!
- Громов? – Фаня несколько пришла в себя и недоуменно моргнула. – Но, мне-то откуда знать?
- Думай!
Толстощекий взял девушку за подбородок, и Фаня невольно отпрянула, дернулась:
- Товарищи, что вы делаете? Вы… вы не милиционеры, нет… Я сейчас закричу!
- Молчи, дура!
Второй парень, подскочив, закатил девушке оплеуху, рванул халат, засмеялся глумливо:
- Ой, какие у нас трусики! Титек правда, нет… ну да ладно. А ну, кто комсомолочку хочет?
- Помогите! – успела закричать Фаня… и тут же обмякла от сильного удара в челюсть.
То. что в его квартире на Новгородской кто-то был, Громов заметил еще издали, когда возвращался с прогулки – ходил в газетный киоск, да потом еще заглянул за квасом – вкусный квас продавали из бочки, ядреный, вот Андрей и купил бидончик, а, подходя к дому, заметил мелькнувший в окне свет. Словно кто-то мазнул фонариком.
Капитан-командор насторожился, замедлил шаг. Вот чего-то такого молодой человек подспудно и ждал, не забывая, что его искали бандиты. Должны были искать – устраивали ведь уже засаду - и вот, похоже, нашли. Жаль – рановато. Может, милицию на них натравить? А что, сейчас – на вокзал, тут недалеко, к телефону – позвонить, мол, помогите, дорогие товарищи, непонятные сволочи квартиру обносят!
Андрей так и сделал бы, если б не видел стоявший невдалеке от дома тентовый ГАЗ-69А, в просторечии именуемый «козлом». В городе каждая собака знала, что в местном отделении милиции, не считая автозака, имелось три машины – два «ГАЗика» обычной – темно-синей с красными полосами – милицейской раскраски, и один – вот этот, тентовый. И чего он тут стоял, спрашивается? Ясно! Наверняка - питерские просекли «барыгу», да решили срубить жирную палку на незаконных операциях с драгметаллами, вот и… Быстро вычислили, однако! Или… «Козлик» по другому делу стоит? Тогда кто в доме?
- «Второй, второй», ответь «третьему», - громко – на весь двор – в ГАЗике зашипела рация.
- Слушаю вас, «третий». Нет, не проходил. Все чисто.
В окне квартиры – а Громов смотрел внимательно – мелькнула чья-то тень. Кто-то захлопнул форточку – верно, бедолага, замерз.
Решив больше не выжидать, капитан-командор шмыгнул в проулок и. убыстряя шаг, направился к главной площади, там, в переделанном из старинной церкви клубе, как раз сейчас – хмурым субботним вечером – были танцы, и народу вокруг тусовалось порядочно – можно было на всякий случай замести следы, затеряться.
Ну, затерялся… на время. А дальше что? Городок маленький – завтра найдут враз! Встреча с представителями власти в планы Громова не входила по вполне понятным причинам – а ну-ка, попытаются личность установить? Все проверят… и что? А, может – и, скорее всего – они даже знали, что документы Андрея – липовые. Так что нужно было рвать! Только не с железнодорожного вокзала, нет – этот путь, наверняка, давно перекрыт. На рейсовых автобусах нельзя по той же причине, да и не ходят они уже – поздно. Так что выход один – попутка. Только вот в эти патриархальные времена, да еще в провинции, ночью… Если только на вологодской трассе. Громов неожиданно улыбнулся и махнул рукой: да ведь ему вовсе не надо ни в Вологду, ни в Череповец! Куда надо, Андрей уже точно знал, поразмыслив на досуге. Полигон! Тот, в глухой тайге у Онежского озера, где что такое испытывают, наверняка – ядерные бомбы! Они-то и нужны, на них-то вся и надежда… Тем более, и бабка Аглая Тихоновна то же самое говорила, да Громов и без нее знал – взрыв вытолкнет, обязательно, как и произошло тогда, в Штатах. Риск, да… Но, с другой стороны – делать нечего! Хотелось бы, конечно, документы с собой прихватить, продукты, одеться соответствующе, что-нибудь для знакомых выдумать, чтоб не искали. Так бы, конечно, лучше… но, вот пришлось рвать когти, как есть – без документов, без продуктов… Но… Расстегнув плащ, Громов сунул руку в карман пиджака, достал портмоне… Деньги были – триста пятьдесят семь рублей. Не Бог весть что, но, все-таки, не так уж и мало. На мотороллер не хватит, а велосипед купить можно… Велосипед… А куда ехать-то? Сначала – до той делянки, а потом… Карта!!! Андрей хватанул себя по лбу: карта! Кальки-то так у Фаины и остались – забыл забрать. Значит – зайти сейчас! Поздновато? Пожалуй. Однако, деваться-то все равно некуда, надобно поскорей уносить ноги. Значит – к Фане. Заодно, хоть чаю попить с ситником, а то жрать уже давно хочется, а квас – не еда.
Выпив прямо из бидоничка квасу, молодой человек задумчиво покусал губу: а что, если и у Фани – засада? Нет, вряд ли… Но все ж, следовало быть осторожнее.
Двухэтажный бревенчатый дом на Красной высился темным утесом – то ли электроэнергию выбили, то ли жители привыкли рано ложиться спать. Хотя, нет – одно окно все же светилось… так, чуть-чуть – ночничок или еще какой-нибудь светильник с лампочкой в сорок свечей…
Громов прищурился: а ведь это Фани окошечко. Значит – не спит комсомолочка!
- Помогите! – вырвался приглушенный двойной оконной рамою крик.
Вырвался и затих – поспешно, словно не сам собой оборвался…
Черт побери! А это что еще за новости? На милицейскую засаду как-то не похоже…
На цыпочках пробравшись по коридору, капитан-командор припал ухом к двери.
- А хороша, лярва! Жаль титек нет, а так – хоть куда… Ишь, трепыхается! Парни, надо ей рот какой-нибудь тряпкой заткнуть… Э, э! Чур, я первый!
- А че ты–то?
- А ты вообще заткнись, Кумыс! Забыл – по чьей воле жив? Ах… тепленькая…
Громов уже больше не думал – поднял воротник, натянул на глаза кепку, да рванул от души дверь – так, что хиленький крючок со звоном ударился об стену.
- А ну, стоять всем! Милиция!
- Лягавые!
С заполошным криком никогда не отличавшийся особой храбростью Кумысов, выбив окно ногою, выпрыгнул в темноту. Туда же, позабыв про распяленную на оттоманке девчонку, ломанулся и его напарник – личность, напрочь Громову незнакомая… в отличие от того же Кумыса.
- Вот, гопота, - помогая девушке сесть, Андрей презрительно хмыкнул. – Наверное, меня и искали – ну вот, нашли… Тут же и убежали, эх! Эй! Ты что дрожишь-то?
Фаня, похоже, была сама не своя – все дрожала мелкой дрожью и на окружающее не реагировал никак – даже халатик не запахнула так и сидела почти что голой.
Громов пощелкал пальцами перед носом Фани:
- Эй, комсомол! Очнись! К ленинскому зачету готова?
- Ой! – девушка поспешно прикрыла грудь рукою… и ту же схватилась за челюсть. – У-у-у, больно…
- Ничего, - Андрей осторожно потрогал синяк. – Говорить можешь?
- Угу.
- Нет, ты не мычи. Скажи – да, могу.
- Да, - послушно повторила Фаня. – Могу.
- Значит, челюсть не сломана. До свадьбы заживет!
- До свадь-бы? – нараспев произнесла девчонка. – До чьей свадьбы? Я ж теперь… они же… Ой-й! Как же я теперь жить-то буду, у-у-у-у…
Выйдя из ступора, девушка тут же впал в истерику, начала плакать, стонать, и Громову пришлось приложить не мало усилий, дабы привести комсомолочку в чувство.
- Чайку вот, попей. Где у тебя чайник-то?
- На плитке-е-е…
- Ну, сейчас налью… На!
- Сп-пасибо.
- Ты зубами-то не стучи. Жива главное! Да не реви ты уже! Во-от… Они тебя что… того…
- Не успели… Вы.. . Вы так вовремя… я вам так благодарна, так!
- Ну-ну, - набросив на плечи девчонки халат, Андрей присел рядом. – Вот видишь – ничего и не случилось-то!
- Но… могло…
- Не реветь!
- И знаете… так противно… Как будто в навозе вывалялась. А вы…вы не уйдете сейчас, Андрей? Останьтесь… пожалуйста, я прошу…
Фаня взглянула на молодого человек так жалобно, с такой робкой надеждой, что тот махнул рукой:
- Ладно, ненадолго останусь. Вообще-то я с утра на рыбалку собрался. На речку. Здесь, недалеко. Да, кстати – карту-то я у вас так и не забрал. Ну, ту, что вы перерисовывали, кальку.
Девушка неожиданно улыбнулась:
- А я ее еще с утра с собой на работу взяла. Хотела отдать, да забыла.
- Так что? Там и оставили?
- Нет. Обратно домой принесла. Она в сумочке.
- Ну, слава Богу!
- Вы берите печенье-то. Вкусное.
Попив чайку, Фаня совсем успокоилась, даже посмеялась над парочкой рассказанных припозднившимся гостем анекдотов, а потом утомленно зевнула.
- Вы обязательно в милицию заявите, - расстилая на полу плащ, напомнил молодой человек.
- В милицию? – девушка жалобно дернулась. – Нет, что вы! Стыдно!
- Хм, - покачав головой, Громов переставил на плиту чайник. – Вы меня извините, Фаина, но взгляды у вас какие-то гнусно буржуазные, не советские, не наши.
- Почему это? – обиженно насупилась комсомолка.
- А потому что – пуританские, - капитан-командор негромко хохотнул, глядя как вытянулось милое девчоночье личико. Хоть так отвлечь!
– Кто такие пуритане, знаете?
- Я педучилище кончила!
- Потому и интересуюсь – мало ли?
- Зная про пуритан, - карие глаза блеснули с вызовом, грозно. – Я, между прочим, про Кромвеля реферат писала!
- Ну, тогда знает, как пуритане относились к сексу…
Девушка чуть было не подавилась печеньем:
- К чему?!
- Да к тому, что иногда происходит между мужчиной и женщиной, - охотно пояснил молодой человек. – Что пуритане считали чем-то неприличным, грязным, развратным… Но ведь это не так! Вы сами-то как думаете?
- Не знаю даже, - Фаня пустила голову и зарделась. – А почему вы спрашиваете?
- Просто интересно, как ваше поколение все воспринимаете, - пожал плечами Андрей. – хотите, расскажу, как?
- Расскажите.
- А вы не обидитесь?
- Да что я… вы меня дурой считаете?
- Ну что вы… Чайку еще плесните… Ага. Так вот, - отхлебнув чай из большой фаянсовой чашки, продолжал гость. – Мне отец еще как-то рассказывал, как у них с этим было. Пока подростки – вообще никак, ну, почти никак… вы меня, думаю, понимаете…